Чтение 6–й страницы книги ~Глазами женщины~

облить меня?

Он встает рядом со мной и поднимает руку. Толпа смолкает -- все ждут,
что он скажет. Что он скажет?

-- Кто из вас без греха -- пусть первый бросит в нее камень!

Вторая жена

Студент Би Гунь был сиротой и очень беден. Хотя он отличался умом и
прилежанием, ему не везло на экзаменах. После того, как Би не прошел в
третий раз, он так огорчился, что забросил ученье и начал пить. Каждую ночь
пропадал у приятелей на шумных пирушках. Вскоре и то немногое, что имел,
утопил в винной чаше.

Все вокруг от него отвернулись с презрением. Но я видела, что беды Би
-- лишь временны, и что его ждет большое будущее. Мы жили по соседству, дома
наши разделял лишь маленький садик, и я часто видела, как Би занимается или
гуляет. В то время я уже овдовела, но было мне не больше двадцати с чем-то
лет.

Как-то вечером я прокралась к его дому, заглянула в окно и увидела, что
Би сидит подперев голову рукой и плачет. Так мне его стало жалко, что я
вошла к нему и сказала:

-- Господин Гунь, перестаньте терзаться! Ваша ученость столь велика и
блестяща, что рано или поздно будет оценена по заслугам. Имейте терпенье!

Он смотрел на меня, вытаращив глаза, думая, верно, что я дух или лиса.
Я же представилась, объяснила, кто я такая и продолжала:

-- Есть у меня немного денег, и, чтобы помочь вам, вот что хочу
предложить. Возьмите меня служанкой при совке и метелке, и все, что я имею,
станет вашим. Оба мы свободны, родни у нас нет, так почему бы нам не помочь
друг другу? Мне с вами будет не так одиноко.

Стал он думать, посмотрел на меня -- видит, я не красавица, но и не
урод, выгляжу чисто и прилично. Подумал, подумал и согласился. В тот же день
переехал ко мне, и мы соединились на ложе.

Первое время его тянуло на старое -- на пирушки с друзьями. Хотелось
похвастаться им, что вот, снова у него завелсь деньги. Но я сказала:

-- Господин Гунь, я не для того предложила вам все свое состояние, чтоб
вы его спустили с приятелями. Не денег мне жалко -- больно видеть, как вы
сами себе вредите. Отдайте лучше друзьям долги, а время свое посвятите
подготовке к экзаменам.

Он согласился со мной, попросил прощения, и с тех пор с утра до ночи
прилежно занимался. Я же вела хозяйство и старалась, чтобы он ни в чем не
терпел нужды. И что же? На этот раз труд Би был не напрасен -- на ближайших
экзаменах он прошел в числе первых.

С этого дня он быстро пошел в гору, получая одну почетную должность за
другой. Дом наш с каждым годом становился все богаче, а Би пользовался все
большим уважением. И детки у нас родились хорошие, девочка и мальчик. Верно
говорят -- если уж счастье приходит, то во всем.

Прожили мы так больше десяти лет, как вдруг на Би что-то нашло. Ходит
задумчивый, мрачный, словно околдован. Я его спрашиваю: "Что за горе?" -- он
молчит. Опять спрашиваю -- опять молчит. Наконец, открылся:

-- На последнем весеннем празднике встретил я деву, прекрасную, как
драгоценная яшма. Рассмеялась она -- и словно сердце у меня вынула. Стал
разузнавать, кто такая -- оказалось, дочь судьи Чжоу. Хорошо его знаю,
достойный человек. Пришел я к нему с разговором о дочери, а он ответил, что
о лучшем зяте и не мечтал, но дочь его должна быть только первой женой,
никак не наложницей. А у меня есть уже жена и, значит, это невозможно. Вот я
и хожу, тоскую по красавице. Делать нечего, придется, верно, забыть ее.

И вздохнул так горько, что сердце сжалось. Я ответила:

-- Эх, господин Би Гунь, неужели вы так плохо знаете свою недостойную
супругу? Для меня ведь нет ничего важнее вашего счастья. Да и какая, право,
разница, первой я буду женой или второй? Я же знаю, вы человек достойный, ни
меня, ни моих детей не обидите. Так что засылайте сватов -- я согласна
поменяться местами с вашей драгоценной яшмой.

Радость Би была беспредельна. Похвалив меня, как совершеннейшую из жен,
он тут же побежал готовиться к свадьбе. Вскоре определили день, и красавица
Вторая Чжоу явилась в наш дом в наряде феникса. Посмотрела я на нее: сущее
дитя, только недавно начала делать прическу. И красоты несравненной, а
взгляд кроткий и немного испуганный.

-- Не волнуйтесь, госпожа, -- успокоила я ее, -- это ваш дом, и все
здесь рады служить вам. Во мне вы никогда не найдете соперницу, я рада хоть
немного помочь вашему счастью с Би.

Смотрю -- красавица совсем смутилась, зарделась, словно пион. Тогда я
отвела ее в брачный покой и там оставила, еще раз пожелав счастья.

Вскоре я поняла, что Чжоу в самом деле еще ребенок. Сначала я, как
полагается, передала все дела в ее руки. Но в хозяйстве она ничего не
понимала, да и не пыталась понимать, зато целыми днями веселилась и играла.
Смех у нее был такой звонкий и приятный, что в доме нашем словно потеплело.
А мои дети полюбили ее больше всех и всегда участвовали в ее проказах. Да
вот только через месяц такой жизни дом и владения наши пришли в беспорядок.
То того не хватает, то другого, слуги обнаглели, разжирели, а сколько всего
наворовали -- и не сосчитать. Би делал вид, что ничего не замечает, но ходил
недовольный. Решила я тогда с Чжоу поговорить. Только завела речь о
хозяйстве, как вдруг красавица наша возьми да расплачься:

-- Ох, -- говорит, -- знаю я, что хозяйка из меня никудышная! Вот если
бы вы согласились мне помочь, а еще лучше -- вести все хозяйство сами, как
прежде! Прошу вас!

Ну, это легко было уладить. Успокоила я ее, и с тех пор занималась всем
сама. Ах, как повеселела наша птичка! Теперь ее звонкий смех стал звучать
еще чаще, а я не могла нарадоваться ее счастью.

Чуть погодя я уладила и еще одно дело. Лет мне было уже немало, и
красота моя совсем поблекла. Но первое время Би иногда приходил ко мне по
ночам, больше по привычке и не желая меня обижать. А я подумала: к чему мне
разлучать мужа с его драгоценной яшмой? Была и я когда-то молодой, успела
порадоваться на ложе, а что теперь для меня все эти наслаждения? Стала
закрывать на ночь свою дверь, а если Би приходил -- говорила, что устала.
Ну, он не слишком настаивал -- скоро перестал приходить.

Некоторые начинают меня жалеть, что, вот, мол, муж взял молоденькую, да
еще сделал меня второй женой. Ничего-то они не понимают. Я в своем доме
окружена почетом и любовью, как мало кто из первых жен, а как я называюсь --
разве в том дело?

Динамит

Конечно, вы ненавидите его. Еще бы! Вы -- всего лишь бледные
благовоспитанные тени, копающиеся в позавчерашнем дерьме. Он среди вас --
как взрыв, он разносит все в клочья. И этим он мне нравится больше всего.
Для этого он мне и нужен -- разнести все в клочья.

Вас шокирует и бесит его грубость. Меня она возбуждает. Вот и
прекрасно, что у него грязные руки, и он, конечно, не читал Мильтона. Как я
веселилась когда привела его на это чинное чаепитие! Было так смешно
смотреть на вашу бессильную ярость -- ведь уничтожающие ледяные взгляды и
оскорбительные намеки до него просто не доходили! О, он вел себя как
настоящий варвар! Оглушительно хохотал, пихался локтями, сожрал подчистую
все, что было на столе. Под конец в ваших глазах явственно читался ужас. А я
сидела с самым скромным и невозмутимым видом, помешивала ложечкой чай и
ликовала. Когда, в качестве заключительного аккорда, он чуть не подрался с
папочкой, я почувствовала, что возбуждение разрывает меня на части. Мы
сбежали, но недалеко -- в ближайшую подворотню. Там он с огромным смаком
трахнул меня. Это был лучший день моей жизни.

Мне нравится, что он сильный, грубый зверь. Он даже пахнет зверем.
Мужчина. Неутомимый и жестокий самец. О, это совсем не похоже на ваше
малахольное вошканье под одеялом! Он может трахаться сколько угодно, когда
угодно и где угодно. Я кричу от восторга, когда его грязные руки безжалостно
тискают мое изнеженое тело -- я чувствую, оно оживает. Я ведь тоже из вашей
проклятой породы бледных теней, а он -- сама жизнь. Грубая, грязная,
жестокая -- но настоящая!

Ну уж нет, конечно, я не люблю его! Таких как он вообще нельзя любить.
Он же не прекрасный и галантный рыцарь, поющий под окном серенады, а
омерзительная помесь орангутанга со свиньей. О, я знаю ему цену. Он хорош в
постели (точнее, в подворотне), еще лучше он тем, что приводит вас в
бешенство. Он -- моя огнеопасная игрушка, мой динамит, которым я хотела бы
разнести всех вас и вашу паскудную жизнь. Вдребезги, в клочья!

Но самое ужасное -- во мне течет ваша отравленная кровь. Зараза
гнездится внутри меня. Я смотрю на жизнь вашими мертвыми глазами, и сердце
мое так же оледенело. Я одна из вас и ничего не могу с этим поделать, а все
мои игры -- только игры!

Императорское благочестие

Когда император Василий женил своего сына Льва, все славили и
превозносили до небес его выбор. Феофана была совершенством красоты и
благочестия. А ее нрав, гордый и холодный, быть может, мало подходил жене,
зато был хорош для будущей императрицы.

Сам Лев, однако, не был в восторге от жены. Его раздражала безудержная
набожность Феофаны, а еще больше -- ее холодность, и по своей воле он
никогда бы на ней не женился. Но Василий не терпел, чтобы ему перечили, и
Лев из страха подчинился.

Вскоре после свадьбы оправдались его худшие ожидания. Набожность
Феофаны превосходила все разумные пределы и была совершенно неподабающа для