Чтение 6–й страницы книги ~Ночной Орел~

День выдался пасмурный, тусклый. В узкое окно лесной сторожки почти не
проникало света.

Доктор Коринта и Влах сидели за грубо сколоченным столом и потягивали
из стаканов перебродивший черничный сок. Владика, сделавшего с утра
немалые концы по лесу, заставили прилечь на лавку. Мальчик недовольно
посопел, однако вскоре согрелся и, казалось, уснул.

Час назад на самодельных носилках в сторожку доставили русского
парашютиста. На чердаке, где было навалено душистое лесное сено, раненому
устроили постель.

Коринта внимательно осмотрел все его ушибы и переломы, наложил лубки и
повязки.

Все это время парень оставался без сознания, так что ничего нового о
нем узнать не удалось.

- Ну и история! - гудел вполголоса лесник, теребя рыжую с проседью
бороду. - Не думали мы с тобой, доктор, не гадали, и вдруг на тебе!.. А
ведь ты собирался всю войну остаться в стороне от схватки.

Коринта вздохнул и осторожно поднес к губам стакан с темно-лиловой
жидкостью.

- Я и теперь ни во что не намерен вмешиваться. А попавшему в беду я
просто обязан помочь. Лесник покачал головой:

- Мягкий ты человек, доктор. Мягкий и слишком уж добрый! Не по времени
добрый:

Потому и жену не сумел подчинить своей воле:

Коринта нахмурился:

- Не надо об этом, Влах. Тут уже ничего не изменишь: Ты парашют и рацию
хорошо спрятал?

- Да уж, будь спокоен. Закопал, дерном заложил и хвоей присыпал: А
скажи ты мне, доктор, почему парашют у него в сумке упакован? Неужели с
перебитой ногой да поломанными ребрами он сумел его снять с сосны и так
аккуратно уложить?

- Этого я и сам не понимаю. Тут много несуразностей, Влах. Во-первых,
один.

Абсолютно один! Во-вторых, наш лес, который рота солдат может за два
часа прочесать вдоль и поперек, - место, как видишь, совсем не подходящее
для такого дела. В-третьих, тщательно упакованный парашют, который
наверняка не был использован. Ну и, наконец, эти ужасные ушибы и переломы,
которые несомненно получены от падения на сосну: Можно подумать, что его
нарочно подняли над верхушкой дерева и сбросили вниз!

- Постой, постой, доктор! - Влах навалился грудью на стол и горячо
зашептал прямо в лицо Коринте: - Уж не провокация ли это? Что ты скажешь,
а? Ведь они, гады, на все способны!

- Не думаю: Если бы провокация, парашют был бы обязательно раскрыт и
повешен на сосне. Так ведь правдоподобнее: Нет, тут кроется какая-то
загадка. Вот придет в себя, тогда узнаем. Если он, конечно, захочет
посвятить нас в свою тайну: Ты на лицо его обратил внимание? Симпатичная у
него физиономия - открытая, честная, волевая:

В сенях, на лестнице, ведущей на чердак, послышались шаги. Дверь в
сторожку раскрылась, вошла Ивета.

Коринта поднялся ей навстречу:

- Ну как?

Девушка заправила под платок выбившуюся прядь волос. Побледневшее
личико ее выражало тревогу.

- Температурит, пан доктор, тридцать восемь. И пульс учащенный: А в
себя никак не приходит.

- Ну еще бы! Так его всего переломало: Вы вот что, Ивета. Будите
Владика и ведите его домой. Потом немедленно идите в больницу. Подайте
заявление о внеочередном отпуске. Придумайте что-нибудь. А я часа через
полтора приду и наложу резолюцию. Об остальном договоримся потом.

- Хорошо, пан доктор: А это, что вы обещали, вы сделаете?

- Что?.. Ах, вы насчет Майера?

- Да, пан доктор.

- Значит, решили окончательно?

- Да, пан доктор. Я думала об этом все это время. Раз вы говорите, что
доктору Майеру можно верить, я согласна.

- Правильно, Ивета. Вы умница. Но об этом мы тоже поговорим потом. А
теперь ступайте, пора уже! Влах, ты проводи молодежь немного и заодно
осмотрись по сторонам. А я пока побуду у нашего пациента.

- Ладно, доктор, сделаю. На Влаха можешь положиться. Ивета принялась
будить брата, а Коринта ушел на чердак, к раненому парашютисту.

Вскоре со двора донесся громкий лай собаки, прерванный строгим окриком
лесника.

Это медсестра и ее братишка покидали сторожку.

Майор Локтев сидел на краю обрыва, смотрел на бурлящий глубоко внизу
поток и курил папиросу за папиросой. Боль в ноге приковала его на
некоторое время к лагерю, лишила возможности участвовать в дальнейших
поисках пропавшего сержанта.

А тревожные мысли о нем гвоздем торчали в голове, ни днем, ни ночью не
давали покоя. Где этот парень?.. Что с ним произошло?.. Отряд Горалека вот
уже третий день обшаривает все окрестные леса, но до сих пор не обнаружил
ни малейших следов Кожина. Разведчики, держащие постоянную связь с Б-ским
подпольем, вернулись вчера из города, и тоже ни с чем. Они лишь узнали,
что отряд немецких карателей, брошенный на ликвидацию десантной группы,
прогулялся впустую, нашел в лесу лишь теплую золу потушенных сигнальных
костров и ничего больше. Стало быть, к немцам в лапы Кожин не угодил. Это,
конечно, хорошо, но: не мог же он, черт побери, сквозь землю провалиться!

Внизу, у ручья, среди плотных зарослей орешника, раздался строгий голос
часового. Ему ответил густой бас Горалека. Поисковая группа возвращалась
на базу после очередного прочесывания леса. Неужели опять ничего?..

Майор швырнул окурок в ручей и, прихрамывая, пошел к пещере.

Партизанская база находилась в излучине бурливого горного потока, у
подножия скалы. Ручей описывал вокруг скалы почти замкнутую петлю. Омывая
с трех сторон отвесные каменные стены, он с четвертой оставлял узкий
проход к площадке, заваленной огромными каменными глыбами. Площадка эта
одной стороной упиралась в утес, на вершине которого был устроен
постоянный наблюдательный пункт, с другой - кончалась обрывом, под которым
клокотал поток. Естественную пещеру в скале партизаны расширили, укрепили
и снабдили перегородками. Здесь они жили, здесь у них был арсенал, склад
продовольствия и в отдельном отсеке - госпиталь.

База была практически неуязвимой ни с земли, ни с воздуха. Настоящая
горная крепость, созданная самой природой.

Локтев остановился возле камня, у входа в пещеру. Вскоре на площадке
показался Горалек со своими людьми. Из пещеры стали выходить партизаны и
бойцы из группы Локтева. Говорили громко, ничего не опасаясь - шум потока
под обрывом заглушал любые звуки.

Горалек был в приподнятом настроении. Он крепко пожал Локтеву руку и
прогудел:

- Новости, майор! Пойдем, надо будет выслушать вот этого товарища.

Он указал на низкорослого юношу-горбуна, который пришел вместе с
поисковой группой, но которого Локтев вначале не заметил. У горбуна было
красивое, почти девичье лицо с тонкими, нервными чертами. Убогая одежда
пастушка, котомка, суковатая палка - все это мало гармонировало со
спокойным, пристальным взглядом умных темно-карих глаз.

- Что за парень? Откуда? - спросил майор, быстро осмотрев горбуна.

- Из наших. Побольше бы таких парнишек! - горячо воскликнул Горалек,
обхватив юношу за плечи.

Они прошли в тесный отсек пещеры, отведенный для штаба. Плотно прикрыли
фанерную дверь и уселись у самодельного стола, на котором чадила толстая
свеча, вправленная в пустую бутылку.

Высокий, грузный Горалек с его окладистой черной бородой и густыми, уже
тронутыми сединой кудрями казался каким-то сказочным духом гор. А
юноша-горбун рядом с ним напоминал мудрого молчаливого гнома. Нависшие
выступы мрачной каменной пещеры, мерцающая на столе свеча служили
естественной декорацией в этой красочной сцене, созданной природой и
жизнью.

Но участникам этой сцены было не до романтики.

Горалек начал с того, что познакомил майора с гостем:

- Это Яник, наш связной из города К-ова. Он прошел более сорока
километров, пока добрался до нас. Но недаром старался, майор! Его стоит
послушать! - Он кивнул горбуну: - Давай, Яник, выкладывай свои новости.

- Меня прислал Влах: - тихо заговорил Яник. Горалек громогласно его
перебил:

- Влах - это лесник, майор. Тоже наш. У него сторожка в лесу, близ
К-ова. Ну, давай, Яник, давай! Связной продолжал:

- У Влаха в сторожке находится сейчас раненый русский парашютист по
имени Иван Кожин:

- Что? Кожин?! - крикнул майор, пораженный неожиданным сообщением.

- Да, он сказал, что его зовут Иван Кожин, - невозмутимо подтвердил
Яник.

- Но почему под К-овом? Как он туда попал?!