Простите, это я Маяковского вспомнил:
Девушка молчала.
- Оля, - робко обратился к ней Багрецов, - простите, что я вас так
называю, только по имени: Мне хотелось выяснить довольно любопытное явление.
Мой друг был вчера взволнован встречей:
- С кем?
- Видите ли: - замялся Багрецов, - в этом виновата девушка.
- Или я ничего не понимаю, - насмешливо заметила Ольга, - или?.. Вы когда
приехали?
- Вчера.
- И в этот же вечер ваш друг стал интересоваться нашими девчатами?
- Не судите Бабкина слишком строго. Я тоже никак не могу забыть эту
девушку, которую встретил вчера на холме.
- Какая же она?
- Очень похожа на вас, - отчеканил Багрецов. - Я не успел рассмотреть,
потому что она неожиданно исчезла.
Девушка внимательно посмотрела на техника, как бы стараясь прочесть в его
глазах, что он еще скажет, затем вежливо осведомилась:
- Исчезла? Каким же образом?
- Вот об этом я и хотел у вас узнать.
Ольга взяла в рот актинидию, поморщилась, словно от оскомины, и сказала:
- Приходите сегодня в наш клуб, - на бревна.
ГЛАВА 4
"ЧЕРТЕЖ МЕЧТЫ"
И у нас
и одна
В. Маяковский
На улице, где должен строиться клуб, уже лежали кирпичи и бревна. Молодежь
почти каждый вечер, особенно в субботние и воскресные вечера, собиралась
сюда повеселиться. На березу подвешивали лампочку, включали радиолу, и над
полями неслись вальсы и польки. На вытоптанной, как ток, площадке кружились
пары.
Вадим пришел в "клуб на бревнах" поздно. Весь вечер он дожидался Бабкина,
который после обеда куда-то исчез.
Скучно было Багрецову. Его словно не замечали. Девчата смеялись,
перешептываясь между собой. (Стеша права: в Девичьей поляне девушки на
редкость хороши.) Парни держались обособленной кучкой. Их действительно
оказалось немного. Никому не было дела до приехавшего московского гостя.
Он сидел на бревнах и чертил прутиком по земле. Хрипела радиола: видимо,
позабыли сменить иголку. Кружились девушки. Их легкие платья трепетали, как
крылья мотыльков.
"ОКБ": "ОКБ": - чертил на земле Багрецов.
Лампочка мигала. "Ежедневная порция энергии предназначалась таинственному
"ОКБ". Что бы это могло значить?" - размышлял Вадим. Он вспомнил, что по
графику, вывешенному на стене в комнате Ольги, электростанция работала по
несколько часов в день только для "ОКБ". Значит, это что-то очень важное.
- Приглашайте девушек, Вадим Сергеевич, - услышал он знакомый голос.
Это была Стеша. В первый момент Багрецов не узнал ее. Уж очень странным
ему показался контраст между босоногой девчонкой, с косичками, в вылинявшем
коротком платьице не по росту, и "великолепной красавицей", которая сейчас
стояла перед ним. На ней было ярко-зеленое блестящее платье, черным лаком
сияли туфли на высоких тонких каблуках.
- Садитесь, Стеша, - обрадованно предложил он. - Мне нужно у вас многое
узнать.
Осторожным движением девушка подобрала платье и села рядом с Багрецовым.
- Стеша, скажите, у вас в колхозе партийная организация есть?
- Сейчас очень маленькая, потому как почти никого здесь не осталось из
старых коммунистов, кроме председателя нашего колхоза Анны Егоровны
Кудряшовой и Никифора Карповича Васютина. - Она по обыкновению быстро
затараторила: - Никифор Карпович на фронте был сильно ранен. Думали, не
выживет, но он крепкий оказался. Теперь работает инструктором райкома. а
живет больше всего у нас. В каждое дело вникает, все насквозь видит. Говорит
нам: "Вы комсомольцы - сила. Докажите". Помогает во всем, сам вроде
комсомольца, такой же неугомонный. Электростанцию нашу знаете?
- На холме? Видел:
- Опытная, - важно заметила Стеша. - Такой нигде нету. Это Никифор
Карпович уговорил какой-то там институт поставить ее на пробу в наш колхоз.
- Вот как? - удивился Багрецов и подумал, что, быть может, и метеостанция,
ради которой они сюда приехали, тоже поставлена в этом районе по просьбе
Васютина. Впрочем, зачем колхозу нужна эта метеостанция, если все показатели
принимаются и расшифровываются только в Москве?
- Еще один вопрос, Стеша, - обратился к ней Вадим. - Что это такое? - он
прутиком указал на вычерченные им буквы.
Девушка нагнулась, словно стараясь лучше рассмотреть буквы, затем искоса
взглянула на гостя.
- Не пойму, о чем вы спрашиваете, - нарочито небрежным тоном проговорила
она, моргая коротенькими ресничками. - Это загадка, что ли?
- Может быть, вы поможете мне се разгадать? - оказал Вадим, внимательно
наблюдая за девушкой. Он почувствовал, что она не хочет объяснить смысл этих
букв. Вдруг за ними и скрывается таинственное исчезновение Ольги вчера на
холме. А что это была она, теперь он не сомневался. Почему Стеша замалчивает
то, что ей безусловно известно? Неужели и она и Ольга считают, что есть
основания не доверять московским техникам? Что за тайна кроется в Девичьей
поляне?
- А скажите, откуда вы взяли эти буквы? - спросила Стеша, взглянув на
Багрецова.
- Из графика на стене, - едко заметил Вадим.
- Тогда я отгадала.
- Что же это означает?
- "Обыкновенные Крупные Буквы", - Стеша рассмеялась и вскочила с бревен. -
Идемте танцевать.
Вадим вежливо отказался. Он чувствовал себя обиженным.
Стеша упорхнула и даже не оглянулась. Через минуту она уже кружилась с
каким-то парнем.
Среди танцующих бродил юноша с фотоаппаратом. Он уныло и неодобрительно
косился на тусклую лампочку. На просьбы девушек сфотографировать их он
только вздыхал и мрачно говорил: "При таком свете ничего не получится. Не та
экспозиция:" Как потом узнал Вадим, юноша увлекался цветной фотографией.
Большие портреты передовиков колхоза для доски почета заказывались только
ему.
Возле бревен примостились два старичка. Они вынесли из хаты тонконогий
столик и сейчас склонились над ним. На шахматной доске, как заметил Вадим,
свирепствовал черный конь:
Багрецов хотел было уже подняться и уйти, не дождавшись ни Ольги, ни
Бабкина, когда к нему, прихрамывая, подошел пожилой человек с палкой.
- А где же ваш товарищ? Уж не заболел ли с дороги? - участливо спросил он.
- Нет, спасибо, здоров. Садитесь, пожалуйста.
- Я-то вас знаю. Ну, а что касается меня, то фамилия моя Васютин: - Он
пристроился на бревнах, положив около себя палку. - Так: Осмотреться вы уже
успели? Прошу сказать чистосердечно, чего вам не хватает.
- Работы, - искренно ответил Багрецов.
- Значит, времени свободного много? - задумчиво спросил Васютин, пощипывая
короткие седоватые усы.
- Мы заняты четыре часа в сутки.
- Комсомольцы?
Вадим кивнул головой.
- С Ольгушкой говорили?
- С Шульгиной?
- Вот именно. Впрочем: тут дело не такое простое. Я сам с ней поговорю, -
он снял фуражку и повесил ее на палку.
- Понимаете, Никифор: - начал было Багрецов и запнулся.
- Карпович, - подсказал Васютин.
- Так вот, Никифор Карпович, хочется сделать что-то очень нужное. Я
многого не понимаю, но мне кажется, что в колхозе, как и на производстве,
тоже надо вводить всякие новшества. Здесь тоже нужны изобретатели и
рационализаторы.
- Есть у нас такие, - с заметной гордостью сообщил Васютин. - Впрочем, я
вас слушаю. Рассказывайте.
- Мы с товарищем поставлены в тяжелое положение, - продолжал Багрецов,
ободренный вниманием. - У себя в лаборатории мы считаемся почти что
изобретателями. Но не в этом дело. У нас много рационализаторских
предложений, особенно у Бабкина, хотелось бы здесь стать полезным и в этом
направлении, но ведь надо хорошо знать ваше производство.
Никифор Карпович молчал.
- Вы не поймите меня, товарищ Васютин, что мы хотим таким образом отойти,
как говорится, от насущных потребностей колхоза. - Вадим вытащил пахнувший
одеколоном платок, но тут же смутился и сунул его в карман. - Мы с радостью
будем делать то, что нам поручат. И полоть и навоз возить: как сказала Анна