Чтение 6–й страницы книги ~Гиперборейская чума~

- Замполит и зампотех. Ведаю литературой и потехами.

- Созвонимся:

Мы обменялись карточками.

- Клиентку свою ты нам, конечно, не вернешь? - сказал Илас.

Я развел руками:

- Только без обид. Она под нашей охраной, в надежном месте:

- Какие обиды, доктор: По большому счету, я тебя всю жизнь должен водкой поить. Увидимся, поговорим!

- Возвращаетесь на старое место?

- А что делать? Там и будем стоять, охранять. Нам за то заплачено.

- Тогда до утра, Илас!

Я подошел к нашим. В машине сидели двое полузнакомых охранников с помповыми "ремингтонами" наготове; за рулем пребывал сам Рифат Шувалов, зам Коломийца, бывший "вымпеловец", идеально лысый и безбровый, а потому носящий гордое прозвище "Фантомас".

- Все нормально, - сказал я. - Коллеги, по найму работают. Рифат, пусть кто-нибудь из ребят отгонит "Мазду", а нам с тобой надо будет смотаться в Мытищи.

- Куда надо отогнать? - спросил Рифат.

Я подумал и назвал ему адрес стоянки неподалеку от нашей конторы. "Форд" тем временем выпятился из тупика и развернулся. Видны были лицо Иласа и рука, поднятая в приветствии.

Я еще раз прокрутил в памяти наш разговор и решил, что в своей импровизации откровенных нелепостей не допустил - как не заметил откровенного вранья у него. Впрочем, следовало сейчас же, по свежей памяти, записать все - и потом спокойно обдумать каждую фразу.

Рифат, колебавшийся некоторое время, кого же его отправить на самостоятельное задание, а кого оставить при себе для мелких поручений, наконец разрешил буриданову проблему.

- Роман, поставишь машину - и топай в "Аргус", это три минуты ходьбы. Я за тобой заеду. Да, помповик не бери, по улице пойдешь:

- Понял: - и назначенный охранник протянул ко мне руку.

- Ключи в машине, - сказал я.

- Понял:- повторил он.

Я сел впереди, на нагретое им сиденье. Рифат тронул машину.

- Куда именно в Мытищах?

Я назвал имя. Рифат внимательно посмотрел на меня. У него был взгляд старого психиатра, столкнувшегося с Наполеоном.

- Ты хорошо подумал?

И я признался, что не думал вообще, настоящего плана действий у меня нет, а есть только цель: застать в живых того странного чужака, потоптанного мотоциклистами. Застать в живых - и поболтать с ним.

Потом я включил диктофон и стал наговаривать свой диалог с Иласом.

Пожалуй, все время, которое "группа здоровья" провела в тамбовских лесах, Ираида испытывала недоверие к реальности. Сны были убедительнее и умнее. Сейчас же ей казалось иногда, что она - героиня непонятного медленного черно-белого фильма, да еще на языке, раздражающе похожем на русский - но совершенно не русским:

Эти перемещения с места на место: Эти разговоры с неизвестными людьми:

Запомнился обугленный сруб посреди лесной поляны - и невесть откуда взявшаяся плита серого сланца с глубокой резьбой: стоящий на задних лапах крылатый пес в короне - и то ли с жезлом, то ли с длинным крестом в "руках". Все здесь поросло какой-то в это время года немыслимой, гомерической крапивой; среди толстенных серых мохнатых стеблей бугрились жабьего вида строчки.

Впрочем, сухой остаток все-таки образовался. Щепотка, правда, однако - очень нужная щепотка.

В позапрошлом году Крис и Коломиец - разумеется, не вдвоем - выкрутили из цепкой шуйцы Мороха нескольких ребятишек, - после чего дела в этой организации (которую "сектой" называли разве что по привычке, а следовало бы:

"религиозное бандформирование") ни с того ни с сего пошли косо и криво: кого-то арестовали и посадили, кого-то перещелкала братва, кассу украли; на этой почве начались внутренние распри: и как-то очень быстро от наводящей ужас группировки остался пшик.

От той операции сохранилось немало документов, в том числе - разного рода списки с адресами и прочими подробностями. Много имен было зачеркнуто, но кое-кто оставался:

И вот сейчас повезло: уже второй из найденных тогдашних сектантов, совершенно сторчавшийся "страж" Вас"к, подробно объяснил, где найти бывшего "серого колдуна", а ныне хозяина бензоколонки Игорешу Говоруна, по старому знакомству и из старых запасов снабжавшего Васька омнопоном. И хотя в пределах досягаемости оставались еще несколько причастных, Крис решил, что на сегодня "языков" достаточно.

Игореша, вполне оправдывая свою фамилию, сыпал горохом, но эта болтовня лишь подчеркивала страстное желание не сказать ничего. Раскололся он лишь тогда, когда его отвели в лес, привязали к пню и начали поливать из бутылки бензином:

Из рассказа получалось следующее: при расколе в секте выделилась группа, близкая к кощуну Семарглу, в миру - Антону Григорьевичу Ященко. Он был одним из тех, кто создавал "Шуйцу Мороха" еще в далеком семьдесят девятом.

Все годы он держался близко к верхушке, но - именно близко.

Скорее всего, втайне от всех полагал Игореша, на самом деле он-то и был настоящим главой, а сменявшие друг друга архиволхвы Стрибог, Ний, Марь - всего лишь глуповатые подставные. Их легко отстреляли, когда дело подошло к дележу, кощун же - остался.

Известно про него было мало. Говор выдавал в нем северянина, знание технической терминологии - соответствующее образование. Свободно владел английским, французским и суахили. Выпив, любил намекать на вхожесть в горние сферы, едва ли не в Политбюро. При воцарении Андропова воодушевился, говорил, что пришло наконец время настоящих людей - и был буквально раздавлен смертью бедняги. Что еще?.. Похоже, что бывал в Африке и на Гаити, причем жил там подолгу. Действительно умел оживлять - или, правильнее сказать, поднимать - мертвых и наводить порчу на живых:

И еще: все новички проходили через его руки. Что он с ними делал, никому не известно. Но люди становились - другие. Трудно объяснить, какие именно, но - другие.

Также, по мнению Игореши (который некоторое время состоял при казначее), в последние годы через руки кощуна проходили миллионы долларов. Но - опять же по мнению, и это Игореша подчеркнул особо - кто-то более хитрый или сильный на богатство наложил лапу. Хитрый и сильный настолько, что зловещие умения кощуна его не испугали.

Эффектная же, со стрельбой и покойниками, покража кассы была лишь инсценировкой для мелкоты. Почему Игореша считал именно так, он сказать не мог. Почему-то.

- Антон Ященко: - проговорил Коломиец, рассматривая на просвет бутылку с бензином. - Где-то когда-то я это имечко уже слышал:

- У меня примерно такое же чувство, - сказал Крис. - Но с прошлыми делами это имя вроде бы не связано. Нет?

- Боюсь соврать: Ты лучше скажи, что с этим делать будем?

- А вот не знаю. Настучит ведь.

Несчастный колдун, уже поверивший было в свое счастье, вдруг побелел и покрылся потом.

- Я? Настучу? Да что вы, миленькие, кому я буду стучать и с чего? Я молчать буду хуже рыбы! Я честное слово даю, пожалейте, у меня детей только своих двое:

- А вы тех детишек жалели, которым на мозгах клейма свои выжигали? Ты хоть знаешь, что с ними стало с тех пор? - и Крис точно так же побелел и покрылся потом. - Я считал: вы не меньше сорока человек искалечили! На всю жизнь: - он обернулся к Ираиде почти беспомощно: - Ты представляешь, уже по восемнадцать, по двадцать лет парням, а из дома их не вытащить, свет не выключают ночами: и не рассказывают ничего. Морды, как у скелетов:

- Я ни при чем здесь! - шепотом закричал Игореша. - Это не я! С этим сам Семаргл дело имел и девка его страшенная, Сива! Когда этот аппарат привезли, я уже никто был, никто! Я бы, может:

- Какой аппарат? - тихо спросил Крис.

- Я не знаю! - в голосе Игореши зазвучал надрыв. - Я его видел-то раз или два. Маленький такой, в чемоданчике ободранном: Там шарик такой круглый, когда голубой, когда красный: и вроде бы светится:

- И что же он делает? Этот шарик?

- Я не знаю! Говорят: ну: если долго в него смотреть:

что-то можно увидеть: что больше всего хочешь увидеть! А пока смотришь да любуешься, тебе можно любую лапшу на уши развешать, и ты все скушаешь за святую истину:

- Яценко! - в один голос воскликнули Крис и Коломиец и устремили друг на друга указательные пальцы.

- Выплыл все-таки, гад: - добавил Коломиец и посмотрел на колдуна. - Значит, так. Жить будешь, но плохо.

Три часа тебе на сборы - и уматывай отсюда куда подальше.

И не возвращайся: ну, хотя бы до осени. Понял? Найди себе нору и забейся. И чтоб никто-никто не знал. Сумеешь?

Тот часто-часто закивал. Из-под сжатых век потекли слезы.

- Никто, - повторил Коломиец как-то особенно веско.

До конца дня Крис в сопровождении Ираиды прогуливался по городу, заходя в магазины, бедные в сравнении с московскими, и несколько раз перекусив в кафешках, в сравнении с московскими странных. Потом он купил кучу телефонных жетонов и принялся звонить, набирая похожие, но разные номера, и спрашивать какую-то Зою Владленовну. Ираида смотрела на него сбоку - и, когда на границе слышимого уловила ":больше не живет:" - поразилась хищному блеску, вспыхнувшему в его глазах, обычно лишь невыразительно прищуренных.

А где?: а когда?: - пытался выспрашивать Крис, но на том конце провода отвечали нелюбезно.

Потом он повесил трубку. Посмотрел на Ираиду. Перед ней стоял совсем другой человек. Вся его вялость и замедленность испарились мгновенно, обнажив что-то стальное и острое.

- Что? Ну, что?!

- Расскажу по дороге:

Из записок доктора Ивана Стрельцова.

Похоже, что скоро я совсем перейду на тайнопись. "Й." - уже была в моем рассказе, теперь появляется "К." Если в первом случае я прибег к инициалу по сугубо личным соображениям, то сейчас - даже не могу объяснить, почему.

Лицо это известно всей стране, мало кто из газетчиков не рвал его злобно на части или не облизывал, преданно заглядывая в глаза. И все же у меня он будет "К." - хотя бы потому, что я не желаю присоединяться к стаям ревнителей или хулителей этого человека. В моих глазах он не ангел и не бес, а удачливый авантюрист с умом, вывернутым как-то уж очень прихотливо; иногда в разговоре он показывает себя полным идиотом - вместе с тем авторитет его как был огромен во времена взлета, так таким и остается - даже после падения.

Он же и рассказывал: якобы на его глазах японские якудзы выбросили с какого-то высокого этажа борца-сумиста. Они ему задолжали много денег и решили не платить. Борец упал на свое пузо и долго на пузе прыгал; разумеется, остался жив и отомстил. Точно так же и К. грохнулся с большой высоты - и не только уцелел, но даже получил Очень Много Денег. Не за падение, разумеется, но по причине оного:

Впрочем, я увлекся намеками.

Еще в бытность свою ОДТ ("Особа, Допущенная к Телу" - его же выражение) он дважды прибегал к услугам "Аргуса".

Один раз - когда Тело потеряло какой-то важный ключ, не имеющий дубликатов (ключ был старинный, семнадцатого века, от швейцарского потайного замка "Принц"), а второй - когда сам К. перепутал похожие дипломаты, и секретные документы отправились в свободное плаванье по России и Казахстану; перехватить портфель удалось только в Талды- Кургане:

Но почему я вдруг решил, что К. захочет мне помогать, да еще будучи разбуженным в пять утра - этого я и сам не могу понять по сю пору. Говорю же: долгое общение с Крисом обостряет в человеке скрытые качества. Больше мне сослаться не на что.

Самое смешное, что я не промахнулся.

В мытищинском особняке его горел свет - почти во всех окнах. К. то ли не ложился еще, то ли уже встал. Он принял меня в халате зеленовато-войлочного цвета с золотым орнаментом на полах и обшлагах. Если верить орнаменту, это был халат старшего евнуха Бухарского хана. На знаменитом пузе К. халат сходился едва-едва.

Я вдруг подумал, что вместе с колдуном Митрофановым они составили бы замечательную актерскую пару для индийской мелодрамы о разлученных во младенчестве близнецах:

Как обычно в общении с чужими, К. был приторно-сладок.

Челядь он бил.

- Доктор, доктор! Как жизнь молодая? А-а?

Проказничаете, наверное?

Я честно ответил, что не без того.

- Что интересного люди потеряли на этот раз? Иногда теряют такое: Вам нужно мое содействие? Или:

консультация? - пауза была какая-то странная.

По дороге я склеил из имевшихся фактов краткую версию происходящего и сейчас изложил ее: как мы когда-то в поисках заблудших детей сильно обидели тамбовских язычников-вудуистов, как они теперь пытаются отмстить неразумным нам, как один из незадачливых мстителей угодил на больничную койку - и насколько мне необходимо поболтать с ним прежде, чем до него доберется карающий меч.

К. задумчиво рассматривал меня, а потом предложил выпить виски.

- Это выполнимо, - сказал он, глядя на меня поверх бокала. - Это даже не будет вам ничего стоить. Одно условие:

если (он выдавил это "если", совершенно не меняя интонации, но так, что не заметить неровности стало невозможно) вам в процессе поиска попадется такой весьма потертый темно- коричневый дипломат из фальшивого крокодила с дохлым кодовым замочком - вы доставите его мне, не открывая.

Потому что если все обстоит именно так, как мне сейчас подумалось, он вполне может попасть вам в руки.

Предупреждаю: это чрезвычайно опасная вещь.

Уж не тот ли самый, который мы искали года три назад, хотел спросить я, но вместо этого сделал простецкую морду и смело предположил:

- Бомба?

Он засмеялся:

- Бомба - чепуха. Взорвалась, и нет ее. Это другое.

Гораздо, гораздо опаснее: Ну, мы договорились?

Мне вдруг захотелось встать, сказать, что нет, не договорились - и уйти. Искать страшный дипломат из кожи фальшивого крокодила: Но на этот раз я не прислушался к интуиции, а пошел по порочному пути логики, предпочтя нормального живого свидетеля.

Как известно, от синицы в руках толку мало: в ладошку нагадит, в палец клюнет и улетит:

Но я, подобно многим неразумным, выбрал синицу.

Нас пропустили к травмированному: меня и Рифата.

Стоящий у двери сержант словно бы не заметил нас, а врачиха, пожилая усталая тетка, буркнула: "Только не долго:" Палата с панелями школьно-коричневого цвета была узкая, как коридорчик в никуда. Даже окна имелась только половинка - правда, зарешеченная. Две койки стояли вдоль стены. На той, что ближе к двери, лежал и хрипло дышал голый изможденный мужик, привязанный за руки. Седая щетина ярко проступала на лиловых щеках. Простыня под ним пропиталась мочой. Беззубый рот был приоткрыт, и по нижней губе ползала муха.

На второй койке, ближе к окну, тоже привязанное за руки, но под одеялом, лежало наше чудо. Полголовы в бинтах, и на бинте - обильный арбузный сок. Из-под края повязки на нас таращился рубиновый глаз.

Похоже, наше чудо ожидало увидеть кого-то другого. Оно задергалось и засучило ножкой.

- Здравствуй, здравствуй, хрен мордастый! - радостно сказал я, подходя вплотную. - Думал, дружки подскочили? Ан нет! Я спрашиваю - ты отвечаешь. Да или нет. Поехали. Звать тебя Рудик?

Он ножкой изобразил презрение. Собственно, к этому я был готов.

- Слушай, ты, важный сокол. Выбирай: или ты мне сейчас выкладываешь все, что я хочу узнать, после чего мы спокойно сматываемся, а тебя потом забирают дружки. Или мы берем тебя с собой, отвозим в Истру, и там в глухом изолированном подвале с крюком в потолке я отдаю тебя двум неграм- наркоманам с плоскогубцами, ручной дрелью и автогеном.

Чего ты больше хочешь?

Классики учат нас: убивать нужно деталями. Что именно напугало его до икоты, я не знаю. Но напугало - именно до икоты. Он попытался уползти от меня, забыв и об ограниченных размерах кровати, и о привязи. Потом, отчаявшись скрыться, он выказал полное желание содействовать следствию.

Это был диковатый допрос. Рудик мог лишь дергать коленкой в знак согласия и мотать головой в знак отрицания.

Попробуйте в таком режиме не просто уточнить мнение собеседника, а вытянуть из него что-нибудь стоящее, да при этом еще не дав ему понять всю степень вашего невежества:

Кажется, мне удалось это сделать. Хотя вместо пяти договоренных минут я убил на все про все почти час.

Наконец, врачиха решительно потребовала нашего выметания ко всем чертям. Сделай она это на минуту позже, вся история тут же и кончилась бы.

Итак, диспозиция. Коридор идет буквой "Г". Палата находится в самом углу - выходишь, и сразу перед тобой длинная палочка буквы, поворачиваешь голову - короткая.

Впереди, шагах в двадцати, коридор расширяется, там сестринский пост и телевизор. Если еще дальше - то там будет центральная лестница и приемный покой. Направо же - запасная пожарная лестница и тоже выход, но черный - к мусорным бакам и прочему. Тогда я этого еще не знал, но очень скоро узнал:

Мы как раз поравнялись с постом, и я засмотрелся на сестрицу - очаровательное дерзкое создание с соломенными косицами - когда Рифат резко толкнул меня в бок, так сильно, что я отлетел к самому окну. Сам он резко развернулся и встал, опершись руками на стол сестры и туловищем перегородив полкоридора.

- И в следующий раз подавайте заявки вовремя! - рявкнул он. - Или вообще воду отключим - навсегда! - и добавил шепотом: - Девочка, как только я уберу руки со стола

- падай на пол, ясно? Иван, козыри на стол:

Это значило: оружие на боевой взвод.

- :но не залупаемся - до момента реальной угрозы:

Я уже слышал частый тяжелый топот трех-четырех пар ног.

С оружием у нас было так себе: служебный "Макаров" у Рифата, два "Ремингтона" остались в машине: да и (если следовать букве трусливого нашего, бандитами и для бандитов написанного закона) применять их здесь и сейчас права не имели. Я же - сотрудник не охранного, а розыскного агентства! - держал при себе лишь "Айсберг", снаряженный резиновыми пулями. Впрочем, точное попадание такой пулей ничем не хуже прямого удара Майка Тайсона:

Опять же: психологически легче стрелять первым, когда знаешь, что оглушишь, но не убьешь.

Я метнулся к стене, слегка повернул - как бы к телевизору - клеенчатый красный диванчик, раскинул, чтобы свешивалось, аккуратно свернутое на нем одеяло и нырнул за спинку. И только тогда достал револьвер и взвел курок.

Именно в эту секунду к посту подошли пятеро. Все - в черных шапочках-масках. Я их видел только от пояса и выше и потому не мог рассмотреть оружие. Но кожаные куртки видны были хорошо:

- Где Батц? - глухо спросил идущий первым. - Рудольф Батц? К стене, - бросил он Рифату.

- Вы еще кто такие? - недовольно отозвался Рифат. - Что вы вообще тут делаете?! Документы попрошу:

Пятеро. Но Рифат уже, что называется, в контакте с ними, а значит, можно сказать: только пятеро. Они еще этого не знают:

А интересно: кто именно эти самые "они"?.. Если менты - должны представиться. Вот сейчас:

- Не ваше дело. Отойдите. В какой палате Геллер?

Рифат как бы неуверенно выпрямился - а вот сестричка осталась, дура, сидеть. Остолбенела, бедняжка. И если я сейчас выкачусь, как собирался, на пол - то она будет закрывать мне по крайней мере троих из пяти, и именно тех, что возле Рифата:

Короче, вместо того, чтобы появиться эффектно и в виде очень маленькой и быстро катящейся мишени, мне пришлось просто вставать, вытягивать руки и палить в голову тому гаду, который заносил автомат, чтобы садануть Рифату по почкам.

И только после выстрела сестричка сложилась в колобок и укатилась под стол.

Так прозвучал первый выстрел этой войны.

А потом Рифат на миг стал как бы много выше ростом, и четверка, окружавшая его, разлетелась в разные стороны. На несколько секунд они про нас забудут: Движений Рифата я не уловил. Я их никогда не мог уловить, хотя на тренировках он старался прорисовывать все очень подробно.

В два прыжка я пересек холл - и аккурат попал бы под автоматную очередь, не подсеки Рифат меня под колени. Кто- то у них оставался на подстраховке, как же иначе: Меня крутнуло по полу, и задницей вперед я въехал в палату. С потолка коридора посыпались осколки стекла и куски штукатурки.

Что меня поразило - никто не закричал.

Я мгновенно встал в проеме двери и, почти не высовывая носа, посмотрел в обе стороны коридора. Успел заметить лишь, что стул, на котором сидел сержант, пуст. За рифленого стекла дверью, ведущей на главную лестницу, что- то шевелилось. Мне показалось, что там не один человек, а больше. И тут - погас свет.

На несколько секунд стало безнадежно темно. Потом очень робко обозначились окна в холле: А потом кто-то из сбитых Рифатом пришел в себя - не до конца, конечно, а так.

Я услышал шепелявую ругань, короткий лязг затвора - и ударила очередь!

Все заполнили какие-то немыслимые, просто-таки голливудские полотнища пульсирующего огня. Грохот - или рев? - был неимоверный какой-то, просто чудовищный. Не знаю, почему мне так показалось. Словно бы раньше никогда не слышал автоматной стрельбы:

Наверное, с испугу я пальнул прямо в эти вспышки. Даже два раза.

И тут же бросился вслед за собственными пулями.

Автомат я ухватил за ствол, рванул в сторону. Рукояткой револьвера саданул куда-то наугад и услышал звонкий хруст.

Вырвал трофей из обмякшей руки и рванул через коридор.

- Фантомас!