Чтение 6–й страницы книги ~Светлое время ночи~

Теперь они беседовали на варанском.

- Разве вы представились, милостивые гиазиры? Разве назвали себя и свои звания? Хорош бы я был, если б решил открыться разбойникам с большой дороги, на которых вы были похожи и повадкой, и манерами. Или перед какими-нибудь "жемчужниками".

- Что такое "жемчужники"? - навострила уши девушка.

Эгин уже успел запамятовать, что в делах Озера и Города варанцы так же невежественны, как и он сам во времена оны. Просвещать Иноземную Разведку не входило в его планы, но он все-таки ответил:

- "Жемчужниками" зовутся в Ите наши с вами коллеги. Или те, на кого охотятся наши с вами коллеги. Я сам толком не разобрался.

И коренастый, и тип с клиновидной бородкой, который уже оправился от Эгинова натиска, и девушка понимающе закивали. Дескать, все ясно, как обычно: толком разобраться в местных нравах невозможно. Обширна и загадочна земля великохарренская.

- Надеюсь, вы не имеете к нам претензий? - спросил наконец коренастый.

Эгин не удержался и позволил себе рассмеяться. В самом деле - сначала эти молодцы его чуть не задушили. Потом по их милости он отсиживался в ледяных руинах, потом - дрался с ними, имея лишь один трухлявый шест, и в итоге оказался на земле с петлей на шее и с шишкой на затылке. А они еще спрашивают про какие-то претензии!

- Нет, никаких претензий к вам у меня нет, - ответил Эгин, отсмеявшись. - Служба есть служба.

Троица согласно кивнула - мол, действительно, какие тут могут быть претензии?

- Только вот хотел бы еще знать где мой меч? - вспомнил вдруг Эгин.

- Меч вы найдете у входа в вашу комнату. В коридоре, - официальным тоном отвечала девушка.

С этими словами она и коренастый помогли подняться обладателю клиновидной бородки и, более не глядя на Эгина, двинулись в сторону крепости.

Потирая ушибленную макушку, Эгин тоже встал с земли, отмечая при этом, что подняться ему никто не помог. Так далеко любезность офицеров Иноземной Разведки не простиралась.

- Эй, постойте! - вдруг крикнул Эгин в спину уходящей троице.

Те обернулись.

- Почему все-таки вы не напали на меня вчера, прямо на дороге?

Офицеры переглянулись. На их лицах читалось выражение недоуменного презрения, как если бы Эгин спросил их, кто такой гнорр и чем он занимается. Однако, коренастый все-таки снизошел до ответа.

- Захват объекта второй степени важности в присутствии свидетелей категорически запрещен. Уложение Внешней Разведки, раздел двенадцать, пункт два.

"Какие свидетели? Ах, ну да! Купеческий обоз, - сообразил Эгин. - А я, стало быть, ни что иное как "объект второй степени важности."

ГЛАВА 4. КРОЛИКИ ДЛЯ КОРОЛЯ ЛАЗУРИ

"Наилучшей приманкой для него является свежая человечина, но если под рукой ее не оказалось, подойдет и крольчатина."

Аноним. "На ловлю птицы"

Не доезжая двадцати лиг до Тардера, Эгин свернул на дорогу, устами Лагхи обещавшую привести его к вилле "Три тюльпана".

Это было единственное место, где можно было найти госпожу Далирис, жену харренского сотинальма.

В последние десять лет она жила затворницей в "Трех тюльпанах", ссылаясь на лета, и страстно предавалась разведению хищных птиц. Так по крайней мере, говорил Лагха, а не доверять ему у Эгина не было оснований.

- Вы думаете, госпожа Далирис меня примет? - с сомнением спросил Эгин, в очередной раз раскрыв Белый Цветок.

- Нет, не думаю. Более того, я совершенно уверен в обратном. Она вас не примет. Она вообще никого не принимает, кроме дочери, уже знакомой вам госпожи Ели, которая нечасто выбирается из своего манерного притона, чтобы навестить старуху. А также мужа, то есть сотинальма Фердара, который к большому огорчению Далирис погряз в интригах по самые уши и вдобавок завел себе юного фаворита Лая, с которым проводит все свое свободное время. Он успел пожаловать ему немало земель и имущества. Этим Лаем, кстати, сейчас усиленно занимается наше ведомство. Если, конечно, новый гнорр не прикрыл эту соблазнительную разработку. По моим прогнозам, года через три этот парнишка, если его, конечно, не отравят или не зарежут раньше, будет держать в своих руках множество важных ниточек. Впрочем, я отвлекся. Я лишь хотел сказать, что сотинальм Фердар тоже не донимает госпожу Далирис визитами. Она не встречается даже со своими сестрами и племянницами. И уж, конечно, она не примет вас.

- А письмо? Если написать ей письмо? Подкупить челядь с тем, чтобы его передали ей? - предложил Эгин.

- Госпожа Далирис не читает писем. Это нам известно доподлинно. Она говорит, что слишком стара и с трудом разбирает чужие каракули. Но она, конечно, прибедняется. Старая ведьма переживет и сотинальма Фердара, который гораздо ее младше.

- Ваши рассуждения, гнорр, завели меня в тупик. Если нет никакой возможности связаться с госпожой Далирис, зачем мы едем в "Три тюльпана"?

- Я не говорил вам, что не существует возможностей связаться с Далирис. Я просто хотел сказать, что обычные способы нужно выбросить из головы сразу. И приготовиться к тому, что придется попотеть.

- Я уже приготовился, - вздохнул Эгин. - Снова мастерить какой-нибудь магический агрегат? Разыскивать перо птицы Юп и измененную воду? Спасать местную Итскую Деву?

- На этот раз мастерить ничего не надо. Достаточно будет купить прочную сеть из конского волоса с гирьками на концах. Такую сеть, чтобы стягивалась при помощи одной веревки в подобие мешка. Кроме этого, нам понадобится около десятка молодых, упитанных кроликов. Желательно также, чтобы кролики были черными, с белой звездочкой на лбу. Но можно и просто черных.

- Вы собираетесь заказать для меня жаркое?

- Нет, я собираюсь на охоту.

- На кого же мы будем охотиться? На волков? Сдается мне, что в этих лесах ничего, кроме серых, не водится.

- Нам не нужны леса. Нам нужны небеса, - гнорр-лилипут сделал торжественный жест своей крошкой-рукой и добавил, понизив голос:

- Мы будем ловить желтого онибрского грифа. Любимого грифа госпожи Далирис.

- Гм... Первый раз слышу про такую птицу, - признался Эгин.

- Когда офицер, ответственный за сбор информации о госпоже Далирис, сообщил мне о ней, я тоже подумал, что меня вышучивают. Гриф, да еще и какой-то желтый... Говорят, его подарил госпоже Далирис князек одного дикого племени. В харренской столице даже пользуется популярностью история о том, что в этом диком племени воздают божеские почести мраморному рельефу, изображающему молодую Далирис. Как этот рельеф там очутился - история умалчивает. Но так или иначе, в Харрене рассказывают, что когда дикари узнали от купцов, которые скупают у них ароматную смолу и ценные шкурки, что их божество живет и здравствует в далекой северной стране, они передали Далирис этого грифа...

- Гм... трогательная история, - отозвался Эгин.

- Весьма. Я лично думаю, птица имеет более прозаическое происхождение. И все это - романтическое вранье от первого до последнего слова. Вранье, выдуманное Далирис со скуки. Не такие уж они дикие, эти так называемые дикари. Впрочем, важно одно: желтый гриф существует, и он очень дорог Далирис.

- Вы предлагаете поймать его и затем шантажировать супругу сотинальма при помощи ее любимца? - брезгливо поморщился Эгин. Этот план казался ему низким.

- Шантажировать не нужно. Мы просто привяжем к ноге грифа записку и отпустим его невредимым восвояси. Уверен, в этом случае Далирис наверняка прочтет наше послание. Кажется, мне есть чем ее заинтересовать. Впрочем, не знаю, сработает ли мой расчет. Я уже говорил вам: Далирис - странная женщина.

- План кажется мне ненадежным, - честно признался Эгин.

- Мне тоже. Но поверьте, Эгин, я не зря провожу в Белом Цветке сутки в одиночестве и тишине. Единственное, чем я могу здесь заниматься - это думать. Думать, считать, сравнивать способы собственного спасения. И пока что ни одного более надежного пути связаться с Далирис я не изобрел.

- Значит, придется покупать сеть и кроликов, - вздохнул Эгин. - Не исключено, пока мы будем искать черных кроликов с белой звездочкой во лбу, и мне придет в голову что-то путное.

Но ничего путного в голову Эгину не пришло.

Кролики и сеть были куплены в ближайшей деревне. Не доезжая до "Трех тюльпанов", Эгин свернул в лес.

Они расположились на вершине песчаного холма, в сосновой роще. Лагха утверждал, что "Три тюльпана" совсем близко, чуть к северу. Но сколько не всматривался Эгин, ни на севере, ни на северо-востоке ничего похожего на шикарное человеческое жилье не было.

- "Три тюльпана" находятся в седловине, точнее даже во впадине между пологими холмами. Поэтому вилла видна только с вершин этих холмов, но они бдительно охраняются. Жена харренского сотинальма любит уединение.

- Может, подъедем ближе? Интересно все-таки знать, совпадают ли харренские представления о роскоши с варанскими? Хотя бы в общих чертах?

- Приближаться к вилле опасно - можно попасться на глаза конной охране. Вам будет трудно объяснить этим живодерам, зачем вы приделываете сеть на деревьях. В лучшем случае это будет стоить денег. В худшем - вам придется пустить в ход "облачный" клинок.

Эгин кивнул - спорить было не с чем. Кролики ожесточенно возились в мешке, притороченном к задней луке седла, и обреченно вякали, ожидая своей участи.

- По-моему, вон та поляна достаточно велика для того, чтобы Король Лазури смог приметить добычу и не побрезговал сесть, - сообщил Лагха.

- Король Лазури? - переспросил Эгин, удивленно воззрившись на гнорра.

- Забыл вам сказать, Эгин. Нашего грифа зовут Королем Лазури.

- По-моему, для птицы слишком помпезно.

- По-моему, тоже. Но у Далирис все так: манерно и чрезмерно.

Поляна действительно была удобной. Ветви сосен были крепки, сами сосны - не слишком высоки. Словом, обвязать нижние ветви веревками, вырезать и приладить колки и приспособить сеть так, чтобы она упала на грифа, когда он сядет на умерщвленного кролика, можно было без особых трудов.

- Короля Лазури выпускают полетать по утрам - об этом мне известно из специальных донесений по "Трем тюльпанам". Это значит, что мы начнем завтра на рассвете. Все следует подготовить безупречно. Потому что если мы не сможем поймать Короля Лазури с первой попытки, значит мы не поймаем его никогда. И тут уже никакие мои заклинания не помогут. Гриф - умная птица. Два раза ее не провести на одной и той же мякине.

- Да тут хоть бы один раз получилось, - вздохнул Эгин. - Да с чего вы в конце концов взяли, Лагха, что птица полетит именно в эту сторону?

- Король Лазури вылупился из яйца в Онибрских горах, что от "Трех тюльпанов" на юго-западе. Значит, и на прогулки Король Лазури будет летать в юго-западном направлении. Такой уж нрав у грифов. Они всегда помнят о родине.

- Ну хорошо. Допустим. В грифах я не разбираюсь. Но даже из общих соображений понятно, что грифу будет трудно заметить кролика, лежащего на опушке леса.

- Об этом не беспокойтесь, - отмахнулся Лагха. - Он разглядит даже цвет глаз у кролика.

- А если он будет сыт? - не унимался Эгин.

- Ни один гриф, как бы он ни был сыт, не устоит перед черным кроликом с белой звездочкой во лбу, - заверил Эгина Лагха.

- Странная теория.

- Это не теория. Это самая что ни на есть практика.

- Разве Свод имеет отдельную разработку по ловле желтых грифов?

Лагха расхохотался.

- Нет. Свод не имеет. Но я знаю, как ловить грифов.

- Если не секрет, откуда?

- В моем положении неприлично иметь от вас секреты, - растянул свои призрачные губы в улыбке Лагха. - Вы знаете обо мне так много, что сколько я ни добавляй, положение к худшему не изменится. Так вот: когда я был маленьким мальчиком, меня звали Дайл. Я помогал старшим братьям охотиться на этих своевольных и опасных птиц.

- Но в Варане не водятся грифы!

- А я и не говорил, что дело было в Варане. Тогда я жил в Багряном Порту. До сих пор я могу говорить с южанами на их родном языке, потому что это и мой родной язык тоже. Правда, охотился я на грифов не в Онибрских горах, а на бурых кряжах Гэраяна. Но сути дела это не меняет.

Эгин едва не выронил лотос из рук от неожиданности. Из сказанного гнорром следовали как минимум две странных вещи.

Во-первых, что он не варанец по рожденью, хотя говорит на варанском безукоризненно. Во-вторых, что он помнит не только свое настоящее имя, но и свою настоящую семью. Вдобавок, выходит, что Лагха прожил с ней достаточно долго. Вряд ли грудной младенец способен оказывать действенную помощь старшим братьям в охоте на птиц! До этой минуты Эгин был уверен, что некогда на Медовом Берегу он узнал от своего друга и учителя Авелира полную или почти полную историю гнорра Лагхи Коалары.

Из этой истории следовало, что наставником Лагхи, научившим его основным действенным магическим приемам, был темный маг-эверонот по имени Ибалар.

В частности, он подготовил Лагху к тому, чтобы пройти устрашающую Комнату Шепота и Дуновений и выйти живым из прочих испытаний, уготовленных смельчаку, который дерзнет претендовать на то, чтобы стать главой Свода.

Именно Ибалар подсказал Лагхе, как победить здравствовавшего на тот момент гнорра Карувва. Все эти науки Ибалар вдалбливал в него с одной целью: чтобы после того как Лагха убьет Карувва, использовать его в своих магических и в некотором роде политических целях. Однако, почему-то Эгин был уверен, что Ибалар взял для своих нужд маленького варанца-сироту или, может быть, даже мальчика, учащегося в одном из номерных поместий Свода!

- Так вы южанин? - промолвил ошарашенный Эгин.

- Ну да, Эгин. Я мог бы и не говорить вам об этом. Если бы не заметил, что вы серьезно сомневаетесь в моем авторитете по части охоты, - с нескрываемой иронией сказал Лагха.

- Раз так, объясните мне тогда зачем нам шесть кроликов. Вы ведь сами сказали, что мы можем сделать только одну попытку?

- Для того, чтобы Король Лазури заинтересовался нашей наживкой, кролик должен быть очень свежим и еще теплым. Это значит, что нам придется убивать по кролику каждые два часа, уносить старого подальше и снова ждать...

- Соблазнительная перспектива. Ну хорошо. А если вместо Короля Лазури на кролика спустится какая-то другая птица?

- Об этом тоже придется позаботиться вам, Эгин. В этом деле нет ничего лучше заклинаний. Заклинаниям я вас научу.

Ночь Эгин провел в бедном местечке - в том самом, откуда родом были назначенные на заклание кролики.

Но поспать толком ему так и не удалось. Его грызли изголодавшиеся по благородным гиазирам клопы, на языке вертелись южные заклинания, завлекающие грифов. Тем не менее, к рассвету Эгин уже был на той поляне, что загодя отметил Лагха.

Эгин задушил первого кролика, вспорол ему живот, как учил Лагха, и разбросал внутренности неподалеку от тушки лежащего на боку зверька.

Затем он тщательно развесил сеть в ветвях двух сосен и вывел длинную веревку в шалаш из сосновых ветвей, который соорудил еще вчера.

Потом Эгин долго тренировался в приведении сложного механизма из веревок в действие. Наконец, он тщательно подмел опушку и разбросал всюду свежую хвою. Оставалось затаиться в шалаше и ждать.

Ненадежное зимнее солнце ненадолго выскочило из-за туч и вскоре снова пропало. Лес стал пасмурным и неприютным. Эгин занимал себя воспоминаниями. Больше всего он боялся заснуть. А в сон его клонило непреодолимо.

Лучи солнца не проникали сквозь серую облачную плеву, а значит определить время более или менее точно было сложно. Когда по расчетам Эгина наступил полдень, он живо покинул свое убежище, забрал похолодевшую тушку зверька, зарыл ее неподалеку и положил на старое место нового кролика. Король Лазури все не появлялся.

От непрерывного смотрения в одну точку у Эгина затекла шея и начали слезиться глаза. Он сменил позу, но от этого его шансы задремать, казалось, лишь удвоились.

Эгину пришлось признать, что охотник из него никудышный. И не удивительно - всю свою жизнь он считал охоту чем-то средним между блажью и свинством. И, надо же, сейчас именно эти презренные охотничьи навыки - терпение, алчность и тупая собранность - оказались ему нужней всего!

"Может быть, Король Лазури уже прилетал, но, заметив, как я меняю мертвого зверька на свежего, сообразил что происходит и отправился восвояси? Ведь говорил же гнорр, что грифы - очень умные птицы?" - спросил себя Эгин.

Чтобы как-то развлечься, он отпер Белый Цветок и поделился своими опасениями с гнорром.

- Если птица уже прилетала, она никогда не вернется вновь. Поэтому об этом лучше не думать. Лучше полагать, что, наверное, сегодня госпожа Далирис отменила прогулку своего любимца...

- ...Или что пока мы с вами наслаждались чудесами Ита, госпожа Далирис подрезала ему крылья. Чтобы не потерялся, - процедил Эгин.

- Это вряд ли, - отвечал гнорр. - Далирис может выдергивать ноздри лакеям за то, что они храпят в своих каморках, и сечь батогами крестьян, когда ей кажется, что они нарочно не моются, дабы оскорбить ее эстетические чувства. Но она никогда не причинит вреда птице. Такая уж она женщина.

- Скоро солнце зайдет, - мрачно сообщил Эгин. - Кстати, а по ночам грифы летают?

- Нет. По ночам - нет. На севере - никогда. Северная ночь кажется им самим небытием.

- По крайней мере, ждать осталось недолго, - утешился Эгин.

Ветра не было, лес казался нарисованным акварелью на свитке величиной с полнеба. Заходящее солнце подмигнуло Эгину сквозь узкую щель между горизонтом и нижним краем сырой облачной простыни. Стволы дальних сосен сверкнули живой медью и на секунду стали похожи на волосы Овель. Чудесные, каштановые волосы с медными отсветами, какими однажды видел их Эгин.

Тогда Овель была в платье из золотой парчи, шлейф которого, изукрашенный жемчугом и стразами, был таким тяжелым, что Овель едва передвигалась... Тяжело ступая, она шла по аллее пиннаринских Публичных Садов, нервно обмахиваясь элегантным шелковым веером. Овель высокомерно глядела по сторонам, высматривая среди гуляющих молодого аррума Опоры Вещей Эгина...

В своем золотом платье с шлейфом, драгоценностей на котором было больше, чем в ином провинциальном казначействе, она была похожа и на куклу, и на богиню одновременно. Эгин нарочно замешкался, чтобы продлить радость сопричастности этому чудесному шествию.

Внезапно из кустов самшита на аллею выскочила курочка павлина. Она стремительно пересекла дорогу прямо перед рассеяно глядящей вдаль Овель. Та испугано ойкнула, остановилась и закрыла лицо широким златотканым рукавом... Это движение - вспышка золота, смазавшая свечение медно-каштанового шелка волос, - врезалось в память Эгину так отчетливо и так мучительно, что на глаза его невольно навернулись нежданные слезы.

На мгновение Эгину показалось, что его сморил сон. Эгин встрепенулся всем телом - но нет, глаза его были открыты, если он и грезил, то грезил наяву. Эгин снова переключил свое внимание на поляну, где лежал кролик, но там не было ничего, кроме уже знакомого золотого всплеска, то и дело закрывавшего медно-каштановое сияние сосновых стволов. "О Шилол Изменчиворукий, да это же Король Лазури!"

Огромная золотая птица с мощной, опушенной серебром и длинной, словно туловище тропической змеи шеей, садилась на поляну.

"Почему этот гриф зовется желтым? Да он же золотой!" - пронеслось в голове у Эгина.

Он замер в немом ликовании. Король Лазури имел воистину королевский размах крыльев и королевскую повадку.

Величественно спустившись на опушку, гриф вонзил когти в тушку черного зверька и уже готов был взмыть в небо, а Эгин все смотрел на него, словно зачарованный похотью юноша на предмет своих воздыханий. Он был готов поклясться: перед ним не живая птица, нет - колдовское наваждение!

Он задумчиво наблюдал за тем, как Король Лазури с трудом отрывается от земли. Вдруг все внутри Эгина перевернулось вверх дном и он с печальной, звонкой ясностью осознал, что еще секунда - и золотое наваждение взмоет в свинцовеющие небеса!

В этот переломный момент руки Эгина оказались куда более сообразительными, чем его голова. Он машинально дернул за веревку.

Сеть с развешенными по краям бронзовыми грузиками рухнула на птицу и прижала ее к земле. Внезапно неожиданная бодрость наполнила все члены Эгинова тела, он рванулся прочь из шалаша, попросту развалив его, выскочил на поляну и, бросившись на сеть сверху, прижал птицу к земле со всей возможной бережностью - ведь сломать грифу крыло означало бы то же самое, что не поймать его совсем.

Птица сопротивлялась с почти человеческим ожесточением. Она расклевала левую ладонь Эгина в нескольких местах до кости и разодрала сеть когтями сразу в нескольких местах. Она шипела, клекотала и издавала страшные, какие-то не птичьи звуки. Глаза ее, казалось, были готовы испепелить охотника, столь много злобы и воли к свободе было в них.

И все-таки, после яростной возни ему удалось связать кожистые ноги Короля Лазури и обездвижить птицу, красивее которой, и в этом Эгин тоже готов был поклясться, он не видел никогда в жизни.

Теперь оставалось только привязать к ноге грифа записку, которую он написал еще ночью под диктовку гнорра, и снова пожаловать ему вольную волю. Как хотелось Эгину снова увидеть Короля Лазури в полете!

ГЛАВА 5. "ТРИ ТЮЛЬПАНА"

"Вокруг госпожи Далирис всегда царила атмосфера веселого праздника."

Сорго окс Вая. "Что видел и слышал"

- Кто здесь Эгин окс Сур, чиновник Иноземного Дома? - спросил немолодой бородатый мужчина, обладатель вкрадчивого голоса и широченных плеч.

- Я в вашем распоряжении, - отвечал Эгин, вставая с лавки.

Он поклонился, тая ликование. "Эгином окс Суром", то есть выдуманным специально для этого случая неблагозвучным именем, его могли назвать только с подачи Далирис. Хотя ответа от нее и пришлось дожидаться на деревенском постоялом дворе два нудных дня, он все-таки пришел. Этот широкоплечий мордоворот с замашками мажордома и есть ответ! Король Лазури выполнил свою миссию. И госпожа Далирис готова по крайней мере обсудить предложение, которое изложил Эгин в своей записке.

- С вами желает побеседовать одна благородная госпожа, - продолжал гость. - Она приглашает вас посетить ее дом.