Чтение 6–й страницы книги ~Топоры и Лотосы~

- Почему не надо? С шаровиками весело!

Я кое-что сообразил.

- Скажи... Ты действительно умеешь управлять шаровиками?

- Да. Это одно из потомственных искусств моего рода, для которого не требуется Испытат. Сейчас увидишь!

- А не ты, случайно, управляла шаровиками, на которые я напоролся, выскочив из транспортера?

- Я.

- А как ты там вообще оказалась?

- Так и быть. Расскажу. Я поссорилась со своим двоюродным братом. Он все время шутил, что в первом же бою я стану красной, как носач. - (Соль шутки от меня ускользнула.) - И никогда не забывал прибавить, что мои старшие сестры оставят меня совсем без наследства.

- Это правда или тоже юмор такой?

- Да какой юмор! - расхаживая вокруг гудящего синтезатора, Ресту-Влайя в сердцах пнула семейство ни в чем не повинных желтоголовых грибов. - Все идет к тому, что мне придется искать средства к существованию на скучной правительственной службе. Исцеляющим каллиграфом или графическим панегиристом! - (Обоих терминов я не понял, несмотря на всю широту познаний в тойлангском языке.) - А ведь у меня другие виды на будущее. Поэтому я поссорилась со своим братом и ушла из его войска.

- Так ты дезертир, что ли? - я ухмыльнулся.

"Где ак-ти-вант? Где ак-ти-вант?" - выбивало барабанную дробь мое сердце, но я уже втянулся в беседу и симулировал заинтересованность рассказом Ресту-Влайи вполне успешно. В конце концов, мне действительно было интересно.

- Нет. В правительственной армии мой уход был бы дезертирством. В благородных войсках каждый подчиняется командиру только из уважения. Если не уважаешь - можешь вести себя так, как сам считаешь нужным.

- Ты ушла без всякой цели?

- Не совсем. Я ушла, чтобы совершить громкий подвиг. Это, по нашим законам, позволит мне получить половину всего наследства. У меня будет собственный звездолет, плавающий замок, четыреста четыре списка древней поэзии...

Ресту-Влайя пустилась в обстоятельное перечисление. Семейство у нее получалось небедное.

"Где активант?!!"

- ...и даже экипаж для праздничного выезда в День Кометы!

- Надо понимать, твоим громким подвигом стал я?

- Да. Я знала, где идут настоящие бои, и пошла туда. Я обнаружила на дороге засаду наших правительственных войск. Я подумала, раз они кого-то поджидают, этот кто-то скоро появится. Я отошла подальше, выпустила наблюдательный бот и затаилась. Потом появились шаровики. Я подозвала их и направила к дороге. Тут прилетели вы, раскрыли засаду, обстреляли ее и почти сразу всех наших солдат перебили. Потом вы повели себя странно и выпрыгнули из машин. Но когда начали рваться наши снаряды, я поняла, что вас обстреливают издалека, выпустила шаровики и сама побежала к вам.

- Все наши погибли?

- Почти все были убиты на месте во время обстрела. Еще троих уничтожила я при помощи шаровиков и лучевого пистолета, - без колебаний призналась Ресту-Влайя. - Ты не обижаешься на мои слова?

Я, как и большинство профессиональных военных, к подобным вещам не чуток. Тем более, что меня интересовали сейчас обстоятельства не морального, а практического свойства.

- Нет. Итак, погибли все? Кроме меня?

- Мне трудно ответить на твой вопрос. Когда я уносила тебя в лес, все ваши лежали без движения. Скафандры на них были прожжены или разорваны осколками.

- Ты не заметила ничего странного?

- Какого рода странное я должна была заметить?

- Кто-нибудь из наших солдат горел? С ног до головы? То есть... было такое впечатление, что он окисляется с бурным выделением тепловой энергии?

- Я знаю, что такое горение. Но свободное горение в этой атмосфере затруднено, - наставительно сказала Ресту-Влайя.

- Вот именно! Никто не горел так, будто со стороны специально нагнетали кислород?

Я пытался выяснить, не была ли Ресту-Влайя свидетельницей катализации активанта.

- Нет. А почему ты спрашиваешь?

- Мне важно знать, как умерли мои люди, - обтекаемо ответил я.

- А потом ты будешь плакать? - поинтересовалась Ресту-Влайя. Похоже, она расценила мое подозрительное любопытство как проявление чувствительности.

- Может быть.

"Неужели я ошибся насчет активанта? Может, я видел всего лишь неизвестное нам ручное животное тойлангов?"

- Твоя еда готова. Что будешь делать первым: есть или плакать?

Я не сдержал улыбки.

- Пожалуй, сперва поем.

Поглощать пищу пришлось не самым изящным образом. Я откидывал забрало и быстро запихивал себе в рот шоколадку, галету или большой кусок бастурмы. После чего немедленно восстанавливал герметизацию и ожесточенно жевал, поражаясь, как все-таки громко у меня хрустит за ушами.

Это повторно вернуло меня к воспоминаниям о детстве. Архиполезные рисовые хлопья в поглощал именно так: набив рот до отказа, на несколько минут впадал в жевательные медитации. Что, разумеется, моими родителями не поощрялось. А бабушка попустительствовала: Искандерчик не торгуется по поводу каждой ложки - и на том спасибо.

Ресту-Влайя тоже питалась. Нахимичив в синтезаторе длинных фиолетовых палочек, она грызла их, как кролик: быстро-быстро щелкала челюстями, проталкивая палочки в пасть экономными, точными движениями.

- Хорошо, что меня родственники сейчас не видят, - заметила она.

- Почему?

- Неприлично есть на виду у соревнителя владения пространством.

- Можешь утешиться тем, что я тоже сейчас выгляжу очень глупо по меркам моей цивилизации.

- А в чем твоя глупость?

- Мы редко едим по три куска шоколада за один присест.

- Шо-ко-лад - это? - Ресту-Влайя указала на бастурму.

- Нет. Шоколад я уже весь съел.

- Понятно... Да где же шаровики?! - неожиданно вспылила она. - Я же их вызвала давным-давно!

- Да оставь ты их... - начал я, когда...

...Когда из-за массивного дерева, шагах в десяти за спиной Ресту-Влайи, бесшумно вышел... сказать точнее вытек размытый человеческий силуэт. На его груди висело ожерелье.

Ожерелье из шаровых молний.

Активант.

Струи дождя чурались активанта, старательно огибая его голову и плечи, будто над ним был раскрыт невидимый конический зонт. В тот же миг я обнаружил, что самая крупная молния, похожая на замороженную модель воздушного термоядерного взрыва, выпала из ожерелья в подставленную активантом ладонь.

В верхней части бесформенного лица активанта раскрылись две лохматые воронки с хищными красными звездочками на дне. Он посмотрел мне прямо в глаза.

- Предатель! - выкрикнул он.

Удивительно, но я тут же узнал его. Это был Адам Байонс, сержант активантов. Один из трех, с которыми мы попали в засаду. Выходит, все-таки не я один выжил.

В этом крике было все. Байонс узнал меня. Байонс слышал как мы мирно болтаем с Ресту-Влайей словно старые знакомые. Байонс отказывался признавать во мне своего начальника, полковника Эффендишаха.

Зная Байонса, было легко понять, что первым делом он выстрелит. Вторым делом тоже выстрелит. И еще добавит.

А потом уже будет разбираться, что делать с трупом тойланга и обожженным, едва живым полковником. А может - и неживым.

Дилемма, которая мучила меня с той самой секунды, когда я заметил преследователя, разрешилась сама собой.

А Ресту-Влайя ее и вовсе не решала. Еще даже не успев обернуться, она выхватила лучемет и выстрелила на звук. Мое сознание успело зафиксировать, что она попала прямо в центр иноматериального тела Байонса, но это, как и следовало ожидать, не причинило активанту видимого ущерба.

- Падай! - заорал я и, вложив в бросок все силы, врезался в Ресту-Влайю.

Получился классический захват за ноги с броском - как в футболе Америки. Была когда-то такая игра, была такая страна.

Мы оба повалились на землю.

Над нами прожужжала шаровая молния, накачанная энергией активанта. Ударившись о дерево, она взорвалась.

Мой взгляд упал на боевой топор Ресту-Влайи. Заветное кольцо-катализатор было совсем близко ко мне. Стоило только протянуть руку!

Но железко топора, увенчанное кольцом, выскользнуло прямо из-под моих пальцев.

Ресту-Влайя проворно завладела топором. С яростным криком она отшвырнула меня и сама откатилась в сторону.

Вторая молния взорвалась там, где нас уже не было, превратив синтезатор в горелое барахло.

Я вскочил на ноги и с ужасом обнаружил, что Байонс уже совсем близко. Ресту-Влайя, перебросив сектор мощности на максимум, выстрелила в него с расстояния двух шагов.

Если бы не поляризованное стекло моего забрала, я бы, наверное, ослеп. Как вспышку пережила Ресту-Влайя - не могу вообразить. За спиной Байонса несколько деревьев превратились в шипящие уголья, облако пара - по-прежнему лупил ливень! - почти полностью скрыло фигуру активанта.

Он был уверен в своем абсолютном превосходстве.

Он не выстрелил в воительницу струей раскаленного воздуха под давлением в тысячу атмосфер. Он не убил ее шаровой молнией. А ведь это было в тот момент так легко!

Байонс промедлил пару секунд. Ошарашенная Ресту-Влайя, которая просто не догадывалась, с каким демоном имеет дело, покосилась на меня. В ее взгляде читался немой вопрос: "Кто это?"

- Байонс, не надо убивать ее. Я приказываю...

Я не закончил.

Ресту-Влайя с самоубийственной отвагой шагнула вперед и рубанула активанта топором. Сверху вниз! От плохо оконтуренного темени до утонувшего в мареве паха!

Байонс шагнул вперед. И...

Гром и молния!

Ресту-Влайя совершила чудо. Горячий студень, являвшийся в тот миг зримой формой человеческой матрицы Байонса, издал звук слоновьего поцелуя - так остатки воды уходят в горловину раковины. И со скоростью неуправляемой ядерной реакции схлопнулся в обычного, "холодного" Байонса - человека из плоти и крови!

Отгулявшийся активант был облачен в скафандр с герметизированным забралом - как и положено. В ходе катализации активант уносит с собой в "горячий" режим до тонны сопутствующей массы, которая часто, хотя и не всегда, восстанавливается в первозданном виде. Бесследно исчезает только кольцо-катализатор.

Инстинкты Ресту-Влайи опережали ее эмоции. Два энергичных взмаха топора - и Байонс упал замертво с разбитым забралом.

Я редко теряюсь. Но то, что произошло, опровергало разом мои представления о современной войне и теории вероятностей. Я остолбенел.

Чего не скажешь о Ресту-Влайе. Убедившись, что с Байонсом покончено, она резко обернулась ко мне и, держа топор на отлете, заорала:

- Где остальные?! Сколько их?!

Я молчал.

- Клянусь Кометой, сейчас здесь будут два мертвых человека!

Я хихикнул.

- Что?! Не слышу?!

- А как же замок?

- Какой замок, красный ты носач?!

- Плавающий. Плавающий замок. И звездолет. Забыла? Я - твой звездолет и четыреста четыре свитка древней поэзии.

Будь на ее месте человек, после таких слов он бы меня точно прикончил. Ради красоты жеста.

Но для Ресту-Влайи аргумент был выбран оптимально. Ее свирепость сразу же пошла на убыль.

- Ты сын триедино совокупляющейся самки, - проворчала она. - Зачем ты на меня напал?

- Я на тебя не нападал, дочь дуры, а убирал твою башку с директрисы огня. Первый шаровик был твой. И, как ты могла заметить, не вполне обычный шаровик.

- А это был не вполне обычный человек? - она махнула рукой в сторону Байонса.

- Не вполне.

- У вас таких много?

- Предостаточно, - я через силу ухмыльнулся, на самом деле мне было тошно.

- Пожалуй, вы можете выиграть войну, - рассудительно заметила Ресту-Влайя. - И все-таки, ответь: на меня еще нападения будут?

- Не могу тебе сказать. Думай сама.

- Я понимаю. Сейчас ты огорчен гибелью своего товарища и не хочешь говорить. Можешь оплакать его.

Я не возражал.

Он все-таки был моим солдатом. Проклятая война.

В этой истории с Байонсом было много странного. Можно сказать: сплошные странности. Но, поразмыслив, я пришел к выводу, что полковник разведки в моем лице может все. Даже объяснить необъяснимое.

Первая причина, по которой Байонс-активант мог превратиться в Байонса-человека, была тривиальной: окончание отпущенного времени стабилизации Кванта Аль-Фараби. Величина это произвольная, регулировать ее наши биотехнологи так толком и не научились. То есть можно было предположить, что охлаждение Байонса случайным образом пришлось на те самые секунды, когда Ресту-Влайя размахивала топором. И никакой причинной связи между этими событиями нет.

Вторая гипотеза основывалась на том, что причинная связь есть. Выстрел из лучемета на максимальной мощности, удар топора и (вот что важно) контакт Байонса-активанта с моим кольцом-катализатором на железке топора - роковыми стали именно эти события все вместе или какое-то одно из них.

Пока я размышлял и копал могилу, Ресту-Влайя занималась вот чем. Она с видом следователя из военной прокуратуры разгуливала по, так сказать, месту происшествия и что-то вымеряла. И шагами, и лазерным дальномером. Еще она внимательно рассматривала глубокие звездообразные ожоги, оставленные на стволах деревьев шаровыми молниями.

Наконец она остановилась прямо надо мной и осведомилась:

- Это что за ямка?

- Могила.

- Вспомнила. Вы хороните своих в земле. Руками ты будешь копать до зимы.

- У высокородной есть другие предложения?

- Если бы работал лучемет, были бы. Но я тебе и без лучемета помогу.

Она вытащила из своего костюма приборную панель, при помощи которой собиралась управлять шаровыми молниями.

- Не жалко?

- Игрушка. Дома таких много.

Ее импровизированная лопатка оказалась на удивление производительной. Мы управились довольно быстро. Правда, могила получилась неглубокой и ее сразу залило водой.

- Мой синтезатор тоже можно похоронить, - некстати брякнула она.

- У меня нет настроения для шуток.

- Ты не понял. Нам теперь нечего есть. А тебе скоро станет нечем дышать.

- Боже мой...

Мне на мгновение показалось, что вот, вот она, ирония судьбы! Байонс все-таки убил меня, полковника-предателя, хотя вовсе и не так, как рассчитывал. Что ж, то-то его душа посмеется.

И тут же, подумав о Байонсе, я осознал, что его останки - это не только тело, но еще и скафандр!

А в скафандр встроен фильтр, который способен жрать местную углекислоту хоть целую неделю, выдавая вполне сносный воздух - правда, почти без азота, но кому он нужен?.

При первом, поверхностном осмотре, я обратил внимание только на то, что скафандр Байонса располосован осколками. Мой сержант, судя по всему, успел надеть кольцо-катализатор, будучи уже тяжело ранен. (Применительно к активанту корректнее сказать - поврежден.)

К счастью, его фильтр, в отличие от моего, оказался цел и невредим.

- Вот эта штука поможет мне дышать, - сказал я Ресту-Влайе.

- Судьба тебя любит.

- Тебя тоже.

Я имел в виду, что выстоять против активанта это нечто большее, чем везение.

Поняла она меня или нет - не знаю.

Когда мы похоронили Байонса, Ресту-Влайя прикоснулась к моему локтю и сказала:

- Я все проверила. Ты был прав. Твой солдат действительно имел возможность убить меня.

- Стал бы я врать.

- Выходит, ты спас мне жизнь. Зачем?

- Это невозможно объяснить. Единственное, что могу тебе сказать - не от большой любви к тойлангам.

- Хорошо. Давай отдохнем четырнадцать тиков и пойдем дальше.