телескопам. "Пальмира" мчалась сейчас над средиземноморской акваторией; шесть
сотен лиг отделяли ее от побережья, от Крыма и Кавказских гор, от синих нитей
рек и голубой азовской чаши. Самое малое расстояние... Саймон глядел, сравнивал
с врезанной в память картой.
Донецк, Запорожье, Харьков... Харьков он теперь узнавал по темному облаку,
Донецк и Запорожье - по развалинам шахт и заводов, по холмам терриконов и
дымившим кое-где трубам. Западнее, у водохранилища, находился еще один
полуразрушенный промышленный центр со странным названием Кривой Рог - хаос
подъездных путей, словно перепаханных огромным плугом, покосившиеся заводские
корпуса, свалки, окружавшие жилой район беспорядочными баррикадами. К югу, на
побережье, стояли два других города, Николаев и Херсон, и их - а также
Севастополь - Саймон разглядывал с особым тщанием.
оружием, а также морские базы в кольце ракетных шахт, аэродромы с боевыми
стратопланами, лазерные установки и пусковые эстакады... Все это здесь было, и
кое-что осталось до самой финишной черты, когда захлопнулись устья Пандуса...
Было, но исчезло - то ли похороненное под развалинами, то ли затонувшее, то ли
проржавевшее и сгнившее за три с половиной сотни лет. Как и тридцать с лишним
огромных трансгрессорных станций, которым полагалось перебросить все это
богатство, все города, заводы, фабрики, машины - и, разумеется, людей - в новый
Прекрасный мир... Вот только в какой - на планету Россия или на Европу, на
континент Славения, где нынче стоят Киев и Прага, Варшава и Вильнюс? Спор
закончился ничем, и Саймон сейчас наблюдал его отдаленные результаты. Разруха и
запустение... жалкий отблеск былого богатства и мощи... "Стратеги Совета
Безопасности ошиблись, - мрачно подумал он. - Этот оазис среди европейских
пустынь никак не может претендовать на роль гегемона и мирового лидера".
похожие на древние буксиры, тащившие пару-тройку барж, рыбачьи шаланды и
парусники покрупней, двухмачтовые, - вероятно, шхуны. Еще имелись паровые
катера, крейсировавшие в Азовском море и вдоль восточных крымских берегов -
таких же зеленых и живописных, как в видеофильмах минувшей эпохи. Саймон решил,
что катера - пограничная стража, но они были слишком малы и вряд ли располагали
чем-то серьезнее пулеметов и малокалиберных пушек.
Херсона. Степь... По местному времени - конец сентября... Пожухлые серые травы,
бурые пашни, по которым ползает множество крохотных жучков - не разобрать,
машины или упряжки лошадей... В одном районе, меж Днестром и Бугом, вздымалась
пыль, расползаясь рваными темными островками, и в эту тучу с востока и
северо-запада словно впивались тонкие изломанные стрелки, похожие на
неторопливо ползущих змей. Битва, догадался Саймон; конная схватка или целое
сражение. Он насчитал семнадцать стрелок, прикинул, что в каждом таком отряде
могло быть от пятисот до тысячи бойцов, и скривился. Война... повсюду война...
и здесь, в Старом Свете, и в Новом, где неведомых гаучо будут разделывать в
живодерне...
в двадцать первом столетии базировался украинский флот - суперновейший
крейсер-тримаран "Полтава", авианосец "Крым" с истребителями-стратопланами,
торпедоносцы на воздушной подушке, минные заградители, десантные корабли... Но
теперь меж серой степью и синим морем тянулось овальное черное пятно выжженной
земли, отливавшее стеклянистым блеском, - в тех местах, где не было кратеров.
Этих воронок насчитывалось семь, и казались они непохожими на огромные пропасти
с вертикальными стенами, какие оставлял трансгрессор. Эти были помельче, с
кольцевым валом по краю, сходившиеся на конус - следы давних взрывов, возможно
- ядерных, но не слишком мощных. Кое-где, вплавленные в почву, торчали груды
бетонных плит, балок и камней, Саймон припомнил отрывки из передачи: "...перший
козацький регимент... слетати доя руин Одесы з витром... немаэ ничего..."
северо-западной стороны - значит, стреляли с моря. Откуда? С кораблей или с
Кавказских гор? И куда подевались стрелки?
расплывались и тускнели, скрытые надвигавшейся ночью и полупрозрачным занавесом
атмосферы. Где-то здесь он должен спуститься, если решит обследовать
причерноморский регион... Спуститься, пересечь Кавказ, минуя пропасти на месте
городов, добраться до Кубани, Азовского моря и Крыма... Трехтысячекилометровый
путь, без транспорта, без лошади, без пищи, зато с приличным грузом - один маяк
тянул на двадцать килограммов... Сомнительное предприятие! Тем более что
Украина - вернее, то, что от нее осталось, - являлась, как считал Саймон, не
лучшим местом для контакта.
в бескрайних степях и безбрежных лесах, он будет представлять угрозу - или, во
всяком случае, лишнюю сложность. Саймон, потомок русских и англосаксов, не мог
надеть личину азиата; белокожий, рослый, светловолосый, он был бы заметен, как
гвоздь, торчащий в доске. Существовала еще языковая проблема: русский и
английский были ему родными, испанский, португальский, украинский и арабский он
знал в совершенстве, мог объясниться на французском, немецком и итальянском,
однако татарский - тем более бурятский или монгольский - не изучал. В его
резерве еще оставался тайятский, но вряд ли язык четырехруких аборигенов
Тайяхата мог пригодиться в Сибири или байкальских степях. К тому же, в свете
нынешней ситуации, гигантские территории за Уралом являлись абсолютно
бесперспективными. Все ракетные базы России, все, что находилось на юге и
севере, на западе и востоке, в Монголии и Казахстане, в Приморье и на
Курильских островах - словом, все смертоносные игрушки были разобраны и
уничтожены, а ценное оборудование перебазировано в Новый Мир, на планету,
которую Россия делила с теми же Монголией и Казахстаном, с Индией, Балтией,
Эфиопией и десятком других государств. Ergo, то, что осталось здесь, не
представляло для Саймона никакого интереса.
пространством - быть может, над кратерами Ташкента и Бешкека, медленно
поглощаемых песками, или над чудовищным Новосибирским разломом, затопленным
обскими водами. "Пальмира" свершала один оборот за восемь часов, и значит, часа
через три Саймон увидит зарю над океаном, меж Новой Зеландией и Антарктидой;
еще полчаса, и он пронесется над Андами, где-то в районе озера Вьедма...
смотровую палубу, зашагал в командный отсек, соображая, где бы лучше произвести
десантирование. Если не в Закавказье, не в Средней Азии и не в Сибири, то лишь
в Америке - ибо Сахара, как и Нубийская пустыня, безлюдна и совершенно
непривлекательна. Однако Южно-американский материк, откуда шли передачи на
русском, был территорией немалой, и тут существовали варианты - от мыса Горн до
плоскогорий Каатинги. Десантный скафандр обеспечивал мягкое приземление с любой
высоты до трехсот километров, но, разумеется, не заменял ни вертолета, ни
боевой капсулы. Погасить скорость, доставить хрупкий груз боеспособным и живым
- вот что являлось главной его задачей; он не предназначался для горизонтальных
перемещений и, лишенный топлива, был абсолютно бесполезен.
модуль в его браслете справился с ней за пару секунд. Он спустится вниз по
нисходящей параболе; покинув станцию на пятидесятом градусе широты, окажется
где-то в бывшем Уругвае, чуть северней Ла-Платы - она разливалась широко,
поглотив два кратера на месте Монтевидео и Буэнос-Айреса. Если отправиться в
путь с сороковой параллели, он попадет к заливу - большой серповидной бухте,
лежавшей там, где возносились когда-то небоскребы Рио и Сан-Паулу. На берегу
есть город, новый город, довольно большой... и район вокруг весьма оживленный..
Саймон раздумывал. Пожалуй, лучше уругвайский вариант: тихое место, пустынная
степь с холмами и рощами да сотня поселений, деревушки и городки, а меж ними -
по тридцать-сорок километров. Не совсем безлюдье, но и под локоть не толкнут...
прекрасные возможности для адаптации...
являлось многофункциональным приспособлением, где содержался не только
компьютерный модуль, но и другие полезные вещи - гипнозер, погружавший в
беспробудный сон, миниатюрный голопроектор и дешифратор. Сделав запись, он стал
облачаться: надел скафандр и прозрачный шлем с кольцом воздушного регенератора,
проверил поглотители тепла, тормозные движки, ранец и пояс с оружием. В ранце
хранились запасные обоймы, контейнер с гранатами, тубы с пищей, фляга и Шнур
Доблести - в прочном кожаном мешочке, расшитом тайятским жемчугом. На самом дне
лежал тяжелый пупырчатый сфероид из синеватого металла - драгоценный маяк,
который Саймону полагалось спрятать в надежном месте, а коль такого не
окажется, таскать с собой.
почти незаметных углублений, нажал... В ответ подушечки пальцев кольнуло;
теперь маяк был активирован, и оставалось самое простое: выжить и вернуться.
Такой инструкцией начальство снабдило Саймона, причем Уокер напирал на
"выжить", а Леди Дот - на то, чтобы вернуться. Она считалась дамой безжалостной
и крутой, как и положено шефу Учебного Центра, и Саймон полагал, что труп
агента в приемной камере был бы для нее вполне удовлетворительным результатом.
креплений и вышел в коридор, к служебному шлюзу. Двигался Саймон, широко
расставляя ноги и подпрыгивая; идти нормально мешали слабое тяготение и
цилиндры тормозных движков, закрепленные у голеней. Шлюзовой отсек, тесный,
темный и невысокий, был заранее наполнен воздухом. Саймон протиснулся в черную
дыру люка, задраил его, бормоча сквозь зубы проклятия на тайятском, нашарил
запор выходной диафрагмы, ткнул пальцем в нужную кнопку и повернул рычаг. Тьма
стояла кромешная; казалось, ничего не происходит, но вдруг он заметил, как
темнота будто бы сделалась глубже и на фоне ее засияли звезды - четыре звезды,
две синие, алая и голубая. Саймон решил, что это доброе предзнаменование. У
народа тайят "число" четыре считалось счастливым, и, желая удачи, они говорили:
да пребудут с тобой Четыре алых камня, Четыре яркие звезды и Четыре прохладных
потока. Звезды уже имелись в наличии, потоки Саймон мог отыскать на Земле, а
вот с камнями получалась неувязка. Найдется ли хоть один? Такой, который можно