Чтение 6–й страницы книги ~Час волкодава~

- Ты ее не нюхай, пей. Один стопарик, больше не дам. Знаешь, в начале двадцатого столетия жил и работал в Российской империи доктор-физиолог по фамилии Волович. Ну так вот, он доказал, что пятьдесят ежедневных граммов водки стимулируют иммунную систему и вообще очень пользительны для здоровья. Семьдесят пять граммов - предел суточной нормы, а сто пятьдесят уже вредно... Давай, Миша, залпом. Лечись.

- Ху-у!.. - Миша выдохнул и одним глотком осушил мензурку.

- Во! Молодец. Закусывай, на кашу налегай.

- Фан Фаныч, плечо тфое...

- Кушай, Миша, не болтай с набитым ртом, ешь. С пулевым ранением плеча все у меня нормально. Антибиотик пью для профилактики. Предплечье тоже в норме. Промыл рану фурацилином, обработал перекисью водорода, наложил медицинскую салфетку и перебинтовал.

- Ты случайно не врач по профессии, Сан Саныч?

- Нет, случайно не врач... Ты кушай, Миша, кушай. Каша стынет, поговорить успеем.

Через десять минут Чумаков почувствовал насыщение, желание смочить горло сладким чаем и закурить. И чай, и курево в хозяйстве у Сан Саныча нашлись. Правда, чай был зеленый и без сахара, а услышав просьбу покурить, Сан Саныч принес из секретки бумажный пакет с махоркой и старую пожелтевшую газету.

Вчера Миша выкурил одним махом пачку "Парламента", перебрал никотина и не позаботился прикупить сигарет во встречных сельпо. Казалось, что курить больше никогда не захочется, во рту щипало от дыма. Пришлось сегодня вспоминать черно-белые советские фильмы про коллективизацию, крутить из газеты "козью ножку".

После первой же затяжки Чумаков закашлялся. Табачок оказался ядреным.

- Бросал бы ты курить, партнер. Курево успокаивает, однако от никотина больше вреда, чем пользы, поверь мне. - Сан Саныч взмахнул рукой, поймал в кулак жирную муху, жужжащую над тарелкой с остатками каши.

- Ошибаешься, Сан Саныч, курево не только успокаивает нервы. Ученые доказали - никотин заставляет нейроны мозга бегать быстрее, активизирует мыслительный процесс.

- Не знал... Дыми, раз такое дело, стимулируй мозги. Нам есть о чем подумать. Допущены ошибки. И нами, и противником. Ошибки противника постараемся усугубить, свои - исправить.

- Что-то я не въезжаю. Кто наш противник? Какие ошибки?

- Кто - основной вопрос. Наш враг - инкогнито по фамилии Вопросов, по имени-отчеству Вопрос Вопросович. Ну а ошибки Вопроса Вопросовича Вопросова очевидны - мы живы и на свободе вопреки всем его стараниям.

- Есть еще один вопрос. У меня... Блин! - Самокрутка рассыпалась искрами в руке Чумакова. Матерясь, Миша смахнул смердящий табак со стола в грязную тарелку, туда же бросил горелую газетную бумагу.

- Гадость какая! А воняет-то как мерзко! - Сан Саныч встал. - Окно открою, проветрю горницу... Я догадываюсь о твоем вопросе, Михаил. Я обещал рассказать всю правду о себе и, поверь, сдержу слово. Но прежде, партнер, давай-ка рассказывай про Диму Антонова, про Красавчика. Все рассказывай, постарайся вспомнить каждую мелочь, детальку, штришок.

Сан Саныч, распахнув створки окна, вернулся к столу, подлил чая себе и Чумакову.

- Рассказывай, Миша. Все. С самого начала.

Михаил вздохнул, отхлебнул теплого чая и начал рассказ. Зима, снежинки, нечаянная встреча с Ириной... Чумаков подробно рассказал, откуда знает Иру... Знал... Рассказал о жене, о разводе, о себе. Вспомнил родителей, загрустил... Вскоре мама с папой узнают - их сын в бегах. Защемило сердце. Родителей стало безумно жалко. Впрочем, разве им было бы легче, узнай они, что их сын в тюрьме? Или что он застрелен неизвестным на Юго-Западе Москвы?.. Миша скрутил еще одну "козью ножку", закурил и продолжил рассказ, вернувшись мысленно в тот зимний вечер, когда он познакомился с Дмитрием Юльевичем Антоновым. Чумаков пересказал события той единственной встречи с документальным бесстрастием. Все, как было до прихода Димы, при нем и после. Сан Саныч узнал про стычку с автомобильными ворами и последующее лечение, про смерть Иры и вялые розыски молодожена Димы. Сан Саныч перебивал Мишу дважды. В первый раз попросил подробнее остановиться на описании огромной Иркиной квартиры, во второй - уточнил, как долго Антонов трепался по телефону на кухне, когда оставил Мишу с Ириной одних, и через какое примерно время после возвращения Димы к общему столу Антонов с Чумаковым ушли из дома девушки. Заинтересовавшие Сан Саныча детали показались Мише незначительными, однако он ответил, как смог, подробно.

Говорил Миша минут сорок. Чай совсем остыл, табак был противным, воспоминания, мягко выражаясь, неприятными. Погано сделалось на душе у Чумакова. Совсем недавно Миша с отвращением вдыхал запах спирта, а тут вдруг захотелось выпить. Водка, пятьдесят граммов которой Миша, морщась, заглотил как лекарство, соблазняла хмельным забытьем. Хватануть стакан и снова завалиться спать, забыть обо всем на свете, отключиться.

Чумаков потянулся к водочной бутылке.

- Стоп, Миша, тормози. - Сан Саныч выхватил бутылку из-под руки Чумакова. - Нам сегодня в город ехать. Вернемся - пей сколько влезет, презрев заветы физиолога Воловича, а пока ни-ни.

- В какой еще город? - Чумаков исподлобья посмотрел на Сан Саныча.

- В Москву.

- На фига?

- Возникло у меня одно подозрение. Надо бы проверить.

- Какое подозрение? Объясни.

- Некогда, по дороге объясню, а сейчас нужно поторопиться.

- Слушай, Сан Саныч, я, конечно, тебе благодарен и все такое, но, знаешь ли, надоело подчиняться командам.

Я взрослый человек. Я никуда не поеду, пока не узнаю, зачем. Я имею право...

- Оставайся, - оборвал Мишу строго Сан Саныч, поставил бутылку на стол, пододвинул ее поближе к Чумакову. - Жри водяру, сетуй на судьбу, разрешаю. Понадобится веревка с мылом - найдешь в сенях. А я поеду в Москву.

Сан Саныч принялся собирать со стола грязную посуду.

- Ты обещал рассказать о себе, - напомнил Чумаков, обиженно разглядывая водочную бутылку.

- Некогда, приеду - расскажу.

С чугунком в одной руке и горстью тарелок в другой Сан Саныч вышел в сени, хлопнув дверью. Чумаков остался один на один с поллитровкой. Налил водки в мензурку до краев, понюхал и решительно отодвинул от себя емкость с алкоголем.

- Я идиот. Нашел время слюни распускать, характер показывать. - Миша резко встал из-за стола. - Сан Саныч!

Он выбежал в сени.

- Сан Саныч, я...

В сенях Сан Саныча не было. Двери на улицу не хлопали, чугунок и грязная посуда стояли на лавке рядом с ведром, наполовину заполненным колодезной водой. А Сан Саныча не было. Исчез. Растворился в воздухе.

Миша огляделся. Сени - по сути, прихожая, скрещенная с кладовой. Лопата, грабли, коса, полезные дощечки, телогрейка на вбитом в стену гвоздике - всего полно. Сразу и не заметишь в углу открытый лаз в подвал.

Чумаков обошел пузатую бочку, не иначе в отсутствие хозяина-дачника стоящую поверх дверцы в полу. Вход в подвал зиял квадратным колодцем.

- Сан Саныч! - Миша нагнулся, крикнул в темный провал колодца.

- Залезай. Осторожно, не упади, - ответил из-под земли приглушенный голос партнера.

В подвал вела лестница, похожая на давешнюю лесенку на чердак, только деревянная. Шесть перекладин проскрипели жалобно под Мишиным весом, голые ступни встали на холодный земляной пол.

- Японский бог!.. Катакомбы...

Справа и слева кирпич, потемневший от времени, поросший плесенью. Узкий проход-коридорчик в просторное подземелье, где стоит Сан Саныч. Во весь рост. В руке у Сан Саныча коптит керосиновая лампа. В кругу света огро-мадный кованый сундук на земляном полу.

- Иди сюда, Миша. Лампу подержишь.

- Мать моя - женщина! Откуда здесь такой бункер, а? - Чумаков подошел, взял лампу из руки Сан Саныча, поежился. Под землей было прохладно.

- Хибарку, что над нами, после войны на старом фундаменте отстроили. Наличие столь достопримечательного подвала и подвигнуло меня на приобретение избы-развалюхи. - Сан Саныч, присев, уперся плечом в сундук. - Немцы деревню пожгли, справный большой дом спалили, подпол остался, и этот сундук уцелел, тяжеленный, зар-р-раза...

Рыча, Сан Саныч сдвинул сундук с места.

"Сколько же этот сундучишко весит, раз такой бугай, как Сан Саныч, еле-еле толкает? - подумал Миша. - Тонну, наверное, или больше".

- А чего в сундуке-то, Сан Саныч? Внутри чего?

- Всякая дрянь... Уф-ф, тяжелый, зараза... - Сан Саныч отер пот со лба. Сундук он отодвинул к кирпичной мшистой стене и теперь разгребал ногой землю на том месте, где стоял кованый монстр. - Сундук могильной плитой охраняет своим нехилым весом мои секреты.

- Это и есть твоя секретка? - спросил Миша, наблюдая, как нога Сан Саныча сметает тонкий земляной слой с чего-то, определенно напоминающего крышку металлического гроба.

- Обалдел? Что ж, по-твоему, я каждый раз, пожелав стопарик водочки выпить или таблетку аспирина принять, ворочаю могильные плиты? Нет, Миша. Под сундуком спрятана не секретка, а большой секрет... Большой-большой секрет...

Сан Саныч говорил с Мишей как ни в чем не бывало. Будто и не было выступления Чумакова по поводу водки и нежелания безоглядно слушаться партнера. И Миша был ему за это искренне благодарен. Кому приятно выяснять отношения, пережевывая по новой мелкую размолвку? Кому-то, может быть, и приятно, но не Чумакову, не в его характере.

- Ну вот. Нормально. Приступим к вскрытию большого-пребольшого секрета... Оп-па...

Сан Саныч опустился на корточки, поддел пальцами крышку металлического гроба, сдвинул ее, подхватил, поднял.

Чумаков ожидал, что из железного параллелепипеда, похороненного в каменном подземелье, Сан Саныч извлечет нечто типа гранатомета, крупнокалиберного пулемета или, на худой конец, автомата Калашникова. Ничего подобного! Вместо вышеперечисленного Сан Саныч достал из тайника прозрачный чехол с вешалкой. На вешалке, под защитой толстой полиэтиленовой пленки болтались темно-синий костюм, черная рубашка и светло-кремовый галстук.

- Чего это? - Миша удивленно захлопал глазами.

- Разве не видишь? - Сан Саныч закрыл металлическую крышку. - Парадная одежда. Сейчас сундучок, будь он неладен, на место поставлю, поднимемся наверх и сразу переоденусь... Подержи-ка костюмчик, покуда я тяжести ворочаю. Да смотри не помни...

Но переоделся Сан Саныч не сразу. Прежде всего, покинув подземелье, Сан Саныч занялся внешностью Чумакова. Как он сказал: "Сделаем то, что не позволил оперативно провернуть вчерашний киллер". И посетовал на отсутствие краски для волос.

Волосы Чумакову выкрасили в рыжий цвет стрептоцидом, подкоротили туповатыми ножницами. Миша выбрил щеки и подбородок безопасной бритвой. Небритость над верхней губой оставил. Помог побриться Сан Санычу. "Под ноль". Во времена детсадовского детства Чумакова такую "прическу" называли "под Котовского". У Сан Саныча оказался идеально правильный приплюснутый череп, без бугров и неровностей, но со шрамом на затылке, не особенно заметным, впрочем, если не вглядываться.

Стрижку и бритье совмещали с разговором, более походившим на допрос. Сан Саныч расспрашивал Мишу о ЦКБ (офис и ветеринары на разъездах), о Борисе Николаевиче Тузановиче (скупой мироед-буржуй), выяснял, отчего сбежавшая за кордон супруга-изменщица, госпожа Чумакова, много лет поддерживала отношения с бывшими одноклассниками (школа - в центре, одноклассники - дети не простых родителей, жена - стерва-карьеристка). И так далее, и тому подобное. Множество вопросов, множество ответов...

- ...Ну? Как я выгляжу? - Сан Саныч поправил галстук, пригладил воротничок рубашки, одернул брюки и застегнул пиджак. - Обоймы с глушителем из карманов не торчат? Пистолеты под мышками не выпирают?

- Не-а, пистолетов не видно. А вот сапоги со строгим костюмом хреновато сочетаются.

- Учту. Заедем в бутик, куплю себе штиблеты по фасону и тебя, партнер, оденем прилично. Ты в чем обычно ходишь? Чего носишь?

- Костюм и галстук. Реже джинсы и футболки.

- Такова и будет на тебя, Миша, милицейская ориентировка: "Может быть одет как клерк или как студент". Следовательно, наряжу тебя панком. Купим тебе куртку-косуху, кожаные штаны. Сапога мои наденешь. Размер обуви у тебя какой?

- Сорок второй.

- Великоваты будут мои сапожки, жаль... Как насчет прокола уха серьгой для полноты образа? Не против?

- А не пошел бы ты, Сан Саныч, знаешь куда?..

- Шучу, шучу... Успокойся. Ухи колоть не будем, но косуху с кожаными штанами тебе прикупим непременно.

- Дай мне лучше один пистолет. Зачем тебе два ствола?

- Зачем?.. - Сан Саныч необычайно быстро и ловко выхватил из-под пиджака пистолеты. Миша и глазом моргнуть не успел. - Меня специально обучали стрельбе с обеих рук. Даст бог, не придется демонстрировать благоприобретенные навыки интуитивной стрельбы, но если случится, сердечно прошу - как только заметишь, что я достаю оружие, сразу падай мордой на землю и не отсвечивай. Но... - Сан Саныч спрятал пистолеты под одеждой не менее ловко, чем достал. - Но... ты прав. Неплохо было бы позаботиться и о твоей личной, независимой от меня безопасности. Где пакет с махоркой?

- Вон на лавке валяется.

- Возьмешь на полочке с посудой у печки красный перец грубого помола, там его много. Перемешаешь с махоркой в пропорции пятьдесят на пятьдесят. В сенях, в железной банке из-под чая, найдешь перлит - пористый такой минерал, строители используют его в качестве наполнителя. Добавишь в табак с перцем перлита немного, процентов двадцать. Получится так называемая кайенская смесь. Название произошло от породы перца. Еще кайенский перчик называют "чили", слышал о таком, наверное. Особо едкий перчик в маленьких таких стручках. У меня в хозяйстве, жалко, кайенского перца нету, ну да и бог с ним. Сойдет тот, который есть. Купим косуху, засыплешь смесь в карман куртки и, ежели чего, хапанешь порошок из кармана и бросишь в лицо противнику. Временную слепоту, удушье и кашель несчастному гарантирую. Готовь адскую смесь, а я пока схожу за машиной. Хочу тебя обрадовать, партнер: у меня тут автомобиль... Хм... как бы это выразиться... припрятана у меня тут "волжанка". В сарае у дедушки - местного жителя дожидается авто с полным баком. В город поедем с комфортом!

- Сан Саныч... - Чумаков посмотрел на партнера отстраненным взглядом. Серьезно посмотрел. - Один вопрос.

- Миша, мы ведь договорились - все вопросы потом.

- Один маленький вопрос. Пустяковый... Не пойму я что-то, Сан Саныч. Зачем ты вчера утром пришел ко мне домой? Почему не "исчез в тумане" сразу же, как отошел от наркоза? Я ж вижу - ты здоровый бугай. Рана плеча для тебя - тьфу! Машина под парами, свежий костюмчик, пистолеты и деньги, конечно, у тебя есть... НЕРАЦИОНАЛЬНО как-то тебе, Сан Саныч, навещать с утра пораньше случайного врача-ветеринара, выковырявшего свинец у тебя из плеча, раз уж ты намылился сваливать и все для этого подготовил.

- Я понял, Миша. Все понял. Вопрос правильный. Спасибо, что ты его задал.

Сан Саныч подошел к лавке, где аккуратной стопочкой лежала его вчерашняя джинсовая одежда.

- Спасибо, Михаил, я забыл совсем. Вот, гляди. - Из кармана джинсовой куртки Сан Саныч достал красную книжицу паспорта. - Видишь? Это мои нынешние документы. Под фамилией, записанной в этом паспорте, я жил с января тысяча девятьсот девяносто второго года.

Держа в правой руке потертый паспорт, Сан Саныч забрался левой рукой во внутренний карман темно-синего пиджака и извлек еще один паспорт, точно такой же с виду.

- А с этими новыми документами я собирался и собираюсь жить дальше. Этот, - Сан Саныч потряс левой рукой, - последний, так сказать "запасной" паспорт я намеревался задействовать насколько возможно позже. Прятал я под землей, как ты, наверное, сейчас догадался, отнюдь не костюм, пусть и очень дорогой. Прятал вот эту краснокожую паспортину, что дожидалась своего часа в пиджачном кармане... Что же касается моего вчерашнего визита - логика его очевидна. Позавчера вечером я дал тебе пять тысяч долларов. Сумму, от которой трудно отказаться. Вчера утром пришел проверить - при тебе ли еще бабки. Если да, то с большой долей вероятности можно было бы предположить, что ты никому не успел натрепать про раненного в плечо волкодава, и я мог бы рискнуть еще какое-то время, пусть и малое, пользоваться старой ксивой, где на проштампованном фото я отнюдь не лыс...

Сан Саныч взмахнул правой рукой, швырнул старый паспорт в жерло русской печки. Обернутая тонким целлулоидом красная картонка с гербом СССР упала на тлеющие угли, скукожилась, задымила.

- В новом документе мое фото сверкает лысиной. - Сан Саныч сунул левую руку обратно за пазуху, спрятал паспорт номер два. - В графе "прописка" значится сибирское селение, до сих пор, уверен, обозначаемое на крупномасштабных картах малюсенькой точечкой, хотя фактически к середине восьмидесятых жителей там оставалось не больше, чем в этой подмосковной деревушке... Ты будешь смеяться, Миша, но по новому документу меня зовут Александром, отчество Александрович... То ли мистика, то ли судьба... Суждено нам, значит, было встретиться, партнер... Ты в это веришь?

- Нет.

- Ну а я фаталист. Верю в судьбу. Так жить проще... Через пятнадцать минут - готовность номер один. Подкачу к крыльцу на "Волге".

- Сан Саныч, прости за глупый вопрос...

- Опять вопрос. Теряем драгоценное время, партнер!

- Сан Саныч, ты случайно не шпион?

- К величайшему моему сожалению - нет, я случайно не шпион...

О возникших у него "подозрениях", спровоцировавших поездку в Москву, Сан Саныч обещал поведать Чумакову по дороге в город. Однако, как только Михаил уселся в машину, старший товарищ немедленно продолжил начатый во время переодевания и стрижки допрос. От общих тем, касающихся ЦКБ, Ирины-покойницы, бывшей жены и работы Чумакова в реанимационном отделении, Сан Саныч мягко и ненавязчиво перешел к конкретике. Его интересовали адреса (домашний и рабочий Б. Н. Тузановича, Ирины Грековой) и даты (когда конкретно, какого числа Чумаков познакомился с Антоновым, сколько недель пролежал в больнице). Единственное, что узнал Михаил от Сан Саныча нового за время загородной поездки, - это почему он, раненный, позвонил именно в ЦКБ. Мол, выбрал полушуточное-полусерьезное объявление, полагаясь более на интуицию, нежели на логику. Дескать, проще было Сан Санычу вообразить, какого типа доктора работают в ветеринарной конторе с аббревиатурой ЦКБ. Расплывчатое объяснение Сан Саныча Мишу не удовлетворило и немного разозлило. Опять от него, Чумакова, партнер требует четких ответов, а сам толком ничего не рассказывает. Но разозлиться как следует Миша не успел - бежевая "Волга" пересекла Кольцевую автодорогу и остановилась у магазина с многообещающей вывеской "Одежда для настоящих мужчин".

По мнению модельеров (или товароведов, или жены директора магазина), настоящий мужчина никак не может носить кожаную куртку-косуху. А кожаные штаны - запросто. И обязательно баснословно дорогие. В обычной ситуации Чумаков ни за что на свете не купил бы себе столь дорогие портки. Впрочем, его мнение Сан Саныча особенно не интересовало, и, втиснувшись в примерочной в затянувшую ляжки кожу, Чумаков так в ней и остался. Китайский "Адидас" полетел тряпичным комком в пластмассовую корзину в магазинном углу, двести двадцать долларов (грабеж!) в рублевом эквиваленте перекочевали из кармана темно-синего пиджака в ячейку кассы. Плюс полтинник гринов за ремень с пряжкой в виде головы быка. За неимением косухи Чумакову купили рубаху из натуральной кожи. Сто семьдесят баксов, блин, не хухры-мухры! Сандалии Миша поменял на сапоги, похожие на полусапожки Сан Саныча, только с блестящими загогулинами, имитирующими шпоры. Рыжую, выкрашенную стрептоцидом голову увенчала фетровая шляпа с загнутыми полями и двумя перекрещенными ружьями вместо кокарды. За обувь и головной убор была заплачена сумма, каковую Чумаков постеснялся бы назвать вслух в среде приятелей-реаниматологов. Ему бы просто не поверили, что шапка и обувка могут столько стоить.

- Отлично, Михаил. Ковбойский стиль тебе к лицу, - высказался Сан Саныч на выходе из магазина. Повинуясь фотоэлементу, стеклянные раздвижные двери "шопа" разъехались перед партнерами, выпуская их на улицу под непроходящую дождевую морось. - Обувь не жмет? А то вдруг бегать придется.

- Не жмет... Блин! Я похож черт-те на кого. На попугая какого-то...

- Ты не похож на себя вчерашнего, Майкл, а это самое главное.

- Не называй меня "Майкл".

- Почему? Твоему новому образу англоязычное имя подходит.

- Меня Дима Антонов, помнится, Майклом называл.

- Понятно. Имя Майкл навевает негативные ассоциации. Ладно, оставайся Мишей... Эх, жаль все-таки, мы тебя панком не смогли нарядить, тогда б, без сомнения, - ни соседи по дому, ни соратники по работе тебя бы не признали, хотя бы ты и столкнулся с ними нос к носу.

- Кончай издеваться. И так фиг кто меня узнает. Сам себя не узнаю... Ты сам-то почему обувь менять не стал? Я ж говорил: твои чоботы не подходят к костюму.

- Пока ты в примерочной переодевался, я просмотрел ассортимент ботинок. Ни одного приличного каблука не нашел своего размера. Люблю я, понимаешь, твердые каблуки, чтоб не страшно было ими по разнообразным предметам бить, чтоб не сломались... в смысле, каблуки, чтоб не ломкие были... Садись в машину, партнер. Кстати, я тебе сигарет купил. Хочется небось покурить-то, а? Держи - "Мальборо". Сигареты, соответствующие твоему пастушьему стилю.

- Спасибо.

- Не забудь кайенскую смесь махорки с перцем из пакета в карман пересыпать, пока едем.

- Куда мы все-таки едем? Скажешь мне наконец, а?

- Миша, дорогой, я прекрасно представляю, как ты меня кроешь в уме по матушке, и понимаю тебя, поверь. Обещал, старый хрыч, рассказать-растолковать-объяснить, что, куда, зачем и отчего так спешно. Обещал и молчит, в загадки играет. Повторяю - все расскажу и объясню. Слово даю. А пока прости и дай мне, пожалуйста, немножечко в тишине подумать, разложить по полочкам услышанную от тебя информацию. Посиди, покури, расслабься. Сдается мне, предстоят нам еще сегодня, партнер, разнообразные напряги и ума, и нервов. Отдыхай пока...

* * *

Проснулся Чумаков в два, идея посетить столицу родилась в тогда еще волосатой голове Сан Саныча около четырех. К дому, где жила ныне покойная Ирина, партнеры подъехали в начале девятого. Чумаков не сразу узнал знакомый дом. "Волга" ехала непривычным маршрутом, петляя по переулкам, отчего родной район казался чужим.

- Насколько я запомнил адрес, в этом доме жила Ирина. - Сан Саныч припарковал "Волгу" у парапета, открыл дверцу, выглянул наружу. - Михаил, посмотри, пожалуйста, вон те окна - новенькие стеклопакеты - случайно не соответствуют местоположению квартиры покойной?

- Где? - Миша, следуя примеру Сан Саныча, приоткрыл дверцу со своей стороны, выгнул шею, посмотрел вверх. - Ага, вижу... Блин! А пожалуй, соответствуют, черт меня дери! Ремонтируют, блин, Иркину квартиру, кто, интересно?

- И мне интересно. Оставайся в автомобиле, партнер, я сбегаю выясню насчет ремонта. Не бойся, я достаточно узнал, чтобы представиться соседке старинным приятелем семьи Грековых.

Хлопок автомобильной дверцы, Сан Саныч быстро, но с достоинством, пересекает полосу мокрого асфальта, отделяющую проезжую часть от входа в старый, лет ста от роду, дом, исчезает в солидном парадном.

"Как он справится с кодовым замком, хотел бы я знать? Цифры кода я забыл назвать, идиот. Может, догнать, помочь?.. - подумал Миша. - О чем это я? Справится, конечно. Супермен, блин. Джеймс Бонд хренов... Не иначе Сан Саныч или бывший кагэбэшник, или... А черт его знает, кто он такой... Рядом с ним, с Сан Санычем, чувствуешь себя подростком рядом со взрослым дядей... Однако как странно - кто-то делает ремонт в Иркиной квартире. Кто, черт возьми? Кто?!"

До возвращения Сан Саныча Чумаков успел выкурить всего одну сигарету. Пять минут, не более, отсутствовал лысый широкоплечий атлет в строгом костюме, с пижонским кремовым галстуком поверх черной рубашки.

- Что и требовалось доказать, - глубокомысленно вымолвил Сан Саныч, усаживаясь за руль и заводя мотор. - Контакт с соседкой отпал за ненадобностью. Двери в искомой квартире нараспашку, в коридоре копошатся хохлы. Ваяют евроремонт. Хлопцы обознались, приняли меня за ревизора - представителя заказчика, охотно вступили в разговор, и без всяких ухищрений удалось выяснить - две сотни квадратных метров полезной площади в центре Белокаменной уже пару месяцев как принадлежат коммерческой фирме под названием... Надо же, забыл название. Ах, какая досада!

- Ни фига не понимаю. Иркина квартира продана?

- Точно так, продана. Сейчас ты спросишь: кем? Заранее отвечаю: наследником. Кто у нас наследник? Соображаешь, кто унаследовал квадратные метры с высокими потолками в центре города, славящегося самым дорогим жильем в Европе и обеих Америках?

- Антонов!

- Йес. Дмитрий Юльевич Антонов по кличке Красавчик. Удивлен?.. Пепел стряхни, пожалуйста, за окошко, а то прожжешь новые штаны, обидно будет... Отчего ты, Миша, разыскивая след молодого вдовца, не подумал о правах наследования недвижимости - мне понятно. Трудно вообразить, что Отелло перекрыл кислород Дездемоне, мечтая стать собственником ее фамильного замка... Да, да и еще раз да, Михаил! Я полагаю, Красавчик - прямой виновник смерти Ирины. Убил девушку, дабы завладеть ее квартирой! И не делай, пожалуйста, такие страшные круглые глаза, как у лемура. И выброси наконец сигарету...

Сигарету Миша выбросил. И закурил новую. За окном автомобиля тянулся привычный городской пейзаж. Сан Саныч дисциплинированно вел "Волгу", глядя на дорогу и предоставив возможность Чумакову самостоятельно подумать, переварить и усвоить услышанное.

- Этот Дима... этот Красавчик... - тихо произнес Миша спустя пятнадцать минут. - Он выглядел обеспеченным... У таких типов, как говорят, "и тачка, и дачка, и собачка", все есть... Я, когда пытался его разыскивать, о правах наследования даже и не подумал.

- Что естественно, Михаил. Вполне естественно. Истинные причины и мотивы подчас лежат на поверхности, но их не видно. Как врач, ты слышал, наверное, о "слепой зоне", о парадоксе человеческого зрения. Предмет лежит на крышке стола, прямо перед носом, но человек его не видит - предмет в "слепой зоне", хотя кажется, что глаза фиксируют всю столешницу... Или вспомним войну в Югославии. Косовары, геноцид, межрелигиозная рознь - все это на поверхности. В "слепой зоне" богатейшие месторождения хромитовых руд в Косове. А хром - исключительно, экстраординарно ценен в военной промышленности и для нужд радиотехники... Не грусти, партнер. Помнишь, как советская ракета образца шестидесятых сбила в начале югославского конфликта суперсовременный самолет-"невидимку"? Вот и я, старый, что та ракета. Пережиток имперских амбиций, я кое-чего еще могу. Таких, как я, сейчас не делают, прекращено производство. Прорвемся, партнер, расхерачим невидимок, верь мне, я знаю, о чем говорю... Едем в "Три семерки", посмотрим, как там дела. Побеседуем с Черепом поподробнее о Красавчике - Диме Антонове. Само собой, соблюдя все меры предосторожности и личной безопасности.

К "Трем семеркам" партнеры подъехали в 21.15. Чумаков специально посмотрел на часы и запомнил время. Зачем? А черт его знает! Просто в детективных фильмах кинорежиссеры нещадно эксплуатируют тему времени, и кочующий из одной киноленты в другую вопрос штампованно-проницательного следователя: "Сколько было времени? Вспомните! Это очень важно" - нежданно-негаданно всплыл в Мишиной памяти, а посему, как только взглядам партнеров предстала картина разгрома "Трех семерок", Чумаков поспешил посмотреть на часы и запомнить время. Между тем, когда конкретно, в 21.17 или в 21 ровно, "Волга" проехала по асфальтовой дорожке мимо того места, где раньше располагались "Семерки", не имело абсолютно никакого значения. Гранату в подвальное окошко бара бросили задолго до того, как Чумаков смог полюбоваться следами разрушения и последствиями пожара. И, похоже, граната в "Трех семерках" рванула не противопехотная, а возможно, это была и не граната вовсе. Вполне вероятно, сработало взрывное устройство пару кило весом в тротиловом эквиваленте.

Прямоугольники подвальных окошек утратили правильную форму вследствие выбитых взрывом картечи рам и вывороченного бетона. Стена над эпицентром взрыва почернела. Пожар, давно потушенный, судя по пострадавшим стенам, достигал высоты второго этажа. Крылечко бара покорежилось и обуглилось. Трава на газончике перед заведением выгорела дотла.

"Волга", не притормаживая, проехала вдоль дома, к адресу которого был (теперь уже смело можно было говорить - "был") приписан питейно-бандитский притон.

- М-да... Поговорили, блин, с Черепом, царство ему небесное... - высказался Чумаков, вывернув шею и рассматривая убегающее вдаль пятно гари у подножия панельной многоэтажки.

- Ошибаешься, Михаил. - Сан Саныч крутанул руль. Панельный угол скрыл картину пожарища. - Не факт, что Череп, Макарыч и Креветка погребены под обломками. Подозреваю, архаровцы из "Трех семерок" наперебой сейчас рассказывают ментам о вчерашнем наезде на их "малину" доктора Чумакова вместе со шкафообразным вышибалой мозгов. Уверен - кабак подорвали глубокой ночью, постаравшись, чтоб Череп и иже с ним остались живехонькими. Разыщут мусора завсегдатаев "Семерок", и пойдет писать канцелярия. Самое позднее - завтра доблестные милиционеры свяжут убийство посетителя "Трех семерок" по кличке Красавчик с посещением бандитского притона двумя подозреваемыми в этом убийстве, и на нас с тобой, партнер, повиснет еще одно подозрение - в подрыве, в теракте.

- Ты так спокойно об этом говоришь, Сан Саныч, что... что... - Чумаков не нашел нужных слов, дабы выразить негодование по поводу невозмутимости партнера.

- Что создается впечатление, будто я заранее знал о пепелище в следующей точке нашего с тобой маршрута, - подсказал Сан Саныч. - Нет, Михаил, не знал. Но сказать, что я особенно удивился, - значит, соврать.

- Первое, что ты заявил, когда увидел труп Димы Антонова у меня дома: "Похоже, против нас работает серьезная спецслужба".

- Похвально, партнер. Зришь в корень. Улавливаешь самую суть. Горжусь тобой. Сейчас, Миша, покатимся к одному весьма осведомленному господину. Не хотелось мне его беспокоить, однако придется. Едем к Дяде Степе, знатоку и эрудиту по части спецслужб, зададим ему пару вопросов, провентилируем ситуацию.

- К дяде Степе на Лубянку?

- Ха! На Лубянку... - Сан Саныч улыбнулся. - Нет партнер. Мимо. Дядя Степа - Степан Альбертович Михалков, работает директором ресторации "Золотая рыбка". В современной России работа некоторых коммерческих фирм подчас сильно смахивает на деятельность спецслужб. Когда я говорю - "спецслужба", я не обязательно подразумеваю некое государственное образование типа ГРУ или ФСБ... Хотя, ты знаешь, в нашем случае аббревиатура ФСБ очень даже уместна. Фирма "Синяя Борода"! Как тебе такое название? Нравится? Почти столь же оригинально, как и сокращенное название ветеринарной лечебницы - ЦКБ!

- Сан Саныч, наши разговоры строятся по принципу: мой вопрос - твой ответ. Причем на основные мои вопросы ты отвечать отказываешься, а на второстепенные отвечаешь загадками. Надоело мне чувствовать себя полным болваном.

- Последний час терпения, партнер! Максимум час сорок пять. Через три четверти часа доедем до "Золотой рыбки", осмотримся, побеседуем с директором ресторации, и многое тебе станет понятным. А пока я не пускаюсь в объяснения отнюдь не из вредности. Пока едем к "Золотой рыбке", есть насущная тема для разговора. Вотчину Дяди Степы придется брать штурмом... Ну, не совсем штурмом, однако силовых методов проникновения на чужую территорию не избежать. Побеседовать со Степаном Альбертовичем необходимо срочно, поверь мне последний раз на слово, партнер. Поверь и выслушай вводную. Объясню тебе коротенько, чего и как делать, когда пойдем в "Золотую рыбку". Сделаешь, как я скажу, в последний раз, ладно?

- Ладно... В последний раз. Согласен еще час побыть болваном.

- Вот и отлично. Слушай и запоминай, партнер. Как только подъедем к "Золотой рыбке", машину спрячем...

...Они спрятали "Волгу" примерно в пятидесяти метрах от черного входа ресторана. Спрятали от глаз двух молодых людей строгого вида, топчущихся на асфальте. Ресторан занимал часть первого этажа солидного дома серого кирпича, относящегося к так называемой эпохе сталинских построек. Семиэтажный домина фасадом выходил на искрящийся рекламой проспект, повернувшись задницей к заботливо озелененному просторному квадрату двора, образованному такими же домами-сталинцами. С некоторой натяжкой двор можно было назвать микропарком. Все тут было - и детская площадка, и высаженные стройными рядами деревья, и каменная лохань неработающего фонтана, и даже постаменты, некогда попираемые гипсовыми ногами стройных пионеров с горнами и аппетитными нимфетками-физкультурницами с веслами.

Черный, или служебный, вход в ресторан представлял собой оббитую алюминием полураспахнутую дверь. Рядом валялись деревянные ящики, объемистые черные целлофановые пакеты, набитые мусором и объедками, а также отходы ресторанного бизнеса, именуемые "тарой". То и дело из двери выходила толстая тетка в грязном белом халате с новым черным целлофановым мешком или бабушка в синем халате выносила какой-то мелкий мусор. За полчаса, что Сан Саныч и Миша наблюдали за изнанкой ресторанной жизни, тетка успела вынести два мешка-толстяка, а старушка в синем избавлялась от мусора трижды.

Наблюдательным пунктом Сан Саныч избрал скромную скамейку, затерявшуюся в буйно разросшихся кустах сирени. Сквозь темно-зеленые листья будни ресторанных служащих предстали как на ладони, ибо над дверью горел фонарь, а во дворе царили сумерки - дождевые тучи к вечеру заволокли небо, что очень радовало Мишиного партнера. Тени под почерневшим небом сгустились, и можно было гарантировать, что партнеров на скамейке под кустом сирени охранникам ресторанных тылов не видно. К тому же в преддверии грозового ливня двор совсем опустел, лишь у детской площадки одинокая дама орала на резвившегося пуделя, агитировала собачку побыстрее сделать свои дела и вернуться домой.

Спустя полчаса партнеры сподобились лицезреть, как к мусорной куче подъехал грузовик и полупьяные грузчики забрали отслужившую свое тару вкупе с запакованными объедками. Когда грузовик уехал, под фонарем остались лишь те двое угрюмых молодых людей, в которых Сан Саныч с самого начала опознал охранников.

- Пошли, Миша. Все помнишь, как я учил?

- Наизусть.

- Не боишься?

- Боюсь.