Чтение 6–й страницы книги ~Драконья алчность или Дело Алмазного Фонда~

В этот момент нашу содержательную беседу прервал зычный рев, раздавшийся во дворе:

- Госпожа Имань Фу приглашает многомудрого учителя Фун Ку-цзы и его ученика в свои покои!!!

Мой старый учитель подхватил полы халата и, грохоча своими деревянными сандалиями, ринулся к выходу из павильона. Я поспешил следом, но вполне отчетливо расслышал негромкие слова, сказанные мелодичным голоском за моей спиной:

- Ну... попадется еще раз мне в руки твой халатик, господин ученик!...

И мне живо представилось, что станется в этом случае с моей одежкой.

Фун Ку-цзы, не замедляя хода, врезался во входную дверь, от чего та с грохотом распахнулась, и через мгновение я услышал восторженный вопль моего учителя:

- Приветствую тебя, благой посланник, возвестивший мне благую весть о том, что благодетельная госпожа Имань Фу призывает недостойного предстать пред ее прекрасные очи!!! Я следую за тобой, гонец моей госпожи!!!

На секунду стало тихо, а затем до меня донесся вопрос, заданный неожиданно спокойным тоном:

- А где второй?...

- Второй?... - так же спокойно переспросил Фун Ку-цзы.

- Ну да, второй... Мне было сказано привести двоих... Учителя и его ученика... Ты, собственно, кто будешь: учитель или ученик?...

Именно в этот момент я появился в дверном проеме и смог лицезреть физиономию моего старого учителя, отвечающую на последний слышанный мной вопрос. Испугавшись, что со стариком от нанесенного оскорбления может случиться удар или он сотворит что-нибудь нехорошее с этим посланником, я поспешил вмешаться:

- Даже столь молодой человек, как ты, о посланник несравненной Имань Фу, мог бы догадаться, что почтенный старец, на челе которого написана истинная мудрость, не может являться никем иным, кроме великого учителя Фун Ку-цзы! Однако ты, как я вижу, еще слишком молод и слишком... неопытен, чтобы читать по лицам, а потому говорю тебе - ты сподобился лицезреть саму мудрость, воплощенную в человеке, а я ученик этого человека...

Посланник, действительно бывший весьма еще молодым парнем, стоял открыв рот и с довольно глупым видом слушал эту мою галиматью. Зато ученый старикан, казалось, просто наслаждался звуками моего голоса.

- А теперь выполни свое предназначение и проводи нас к пославшей тебя госпоже!... - самым торжественным тоном закончил я свою речь.

- Чего?... - переспросил парень.

- Веди нас туда, куда тебе приказано! - довольно грубо пояснил мою мысль Фун Ку-цзы, а затем повернулся ко мне. - Твоя речь, может быть, была хороша, но тот, для кого она говорилась, не готов ее понять...

Парень, поскребывая щеку, переводил глаза с меня на старика и пытался сообразить о чем это мы беседуем.

- Но даже сухой куст при обильном поливе может дать свежий побег... Даже скудный разум при достаточных усилиях может родить свежую мысль... - возразил я учителю и с удовольствием увидел, как удивленно вытянулось его круглое лицо.

- Сам придумал?...- недоверчиво поинтересовался он, забывая о посланнике и его невоспитанности.

- Ну что ты, учитель. - Я лукаво склонил голову. - Это твоя мысль.

- Да?! - Старик удивленно поднял правую бровь, но тут же "вспомнил": - Ах да... Ну конечно же... Кхм...

Он повернулся к посланнику, строго посмотрел на него и сурово поинтересовался:

- И долго ты будешь так стоять?... Веди нас к своей госпоже!...

Парень то ли кивнул в ответ, то ли просто тряхнул головой, повернулся и молча направился по тропке, тянущейся к уже знакомой нам мощеной дорожке. Выйдя на дорожку, наш посланник повернул вправо. Через несколько минут мы вышли к речке или одному из ее рукавов, через который был перекинут маленький, очень изящный, но, на мой взгляд, слишком горбатый мостик. Перебравшись на другой берег речки, мы пошли вдоль ее тихого, но быстрого потока, скрытого от нас ровненькой порослью ивняка, а затем свернули влево, мимо изящной беседки, стоящей на невысоком, явно искусственном холмике, и оказались в двух шагах от довольно большого дома.

Дом был двухэтажный, деревянный и довольно высокий. По бокам к нему примыкали два одноэтажных длинных флигеля, так что вся постройка образовывала букву "П", причем двор перед домом был вымощен гладкой каменной плиткой. Высокие двустворчатые, покрытые затейливой резьбой двери главного здания были широко распахнуты, и за ними виднелся просторный зал.

Едва мы ступили на плиты двора, как наш увалень провожатый куда-то исчез, а мой учитель замедлил шаг и принял весьма почтительный, я бы даже сказал, подобострастный вид. Пристроившись за его спиной, я постарался подражать его манерам. Таким образом мы очень медленно, торжественно подошли к самым дверям дома и... остановились. Эта остановка позволила мне хорошо рассмотреть открывшееся перед нами помещение.

Зал не имел окон, так что свет в него попадал только сквозь распахнутые двери, зато он был очень высок - в два света, что создавало ощущение необыкновенного простора. На противоположной от дверей стене виднелся целый ряд портретов, под которыми была укреплена полированная доска, похоже, из красного дерева, на которой золотом было выведено несколько иероглифов. "Преданность и почтительность к старшим пусть продлятся в семье" прочитал я и перевел взгляд с надписи на стоящий под ней узкий и длинный стол, покрытый, словно некий алтарь, каменной плитой. Весь этот стол был довольно плотно заставлен курильницами, вазами и вазочками, как пустыми, так и с цветами, свечами, деревянными шкатулочками, впереди, масляно поблескивая начищенной бронзой, красовался небольшой колокол. Прямо над серединой этого стола на длинной цепи, начинающейся от центральной потолочной балки, висела большая, по всей видимости масляная, лампа.

Вдоль стен зала, в некотором полумраке, поскольку на дворе уже смеркалось, виднелась расставленная мебель - в основном небольшие диванчики, креслица, столики.

Едва я закончил свой осмотр, как в стене, левой от дверей, открылась небольшая дверка и в зал вошли три женщины. Две из них прошли к центру зала и остановились перед алтарем, а одна, постарше, поспешила к дверям, пришаркивая по плитам пола плетенными из веревки тапочками, мелькавшими из-под подола длинного атласного халата.

Приблизившись к нам, она поклонилась, а потом заговорила низким певучим голосом, обращаясь к Фун Ку-цзы:

- Учитель, госпожа Имань Фу ожидает тебя... - Тут она стрельнула глазом в мою сторону и добавила: - И твоего ученика... Она рада, что именно сейчас судьба привела тебя в ее дом, потому что ей необходим совет столь просвещенного и авторитетного человека...

Отступив чуть в сторону, она плавно повела рукой, приглашая нас войти внутрь дома.

Фун Ку-цзы церемонно поклонился, сохраняя весьма почтительный вид, и негромко ответил:

- Я рад быть полезным госпоже...- после чего медленным, торжественным шагом направился внутрь зала, к двум находившимся там женщинам. Я, естественно, скромненько последовал за ним.

Стоявшая чуть впереди немолодая женщина была, как я понял, хозяйкой дома. Эта невысокая, полненькая дама с высокой, замысловатой прической, пронзенной во многих местах длинными золотыми шпильками, выбеленным щекастым лицом и нарисованными в надлежащих местах бровями, ресницами, губами, родинками, румянцем и даже, по-моему, глазами, была разодета в роскошный шафранного цвета халат, подпоясанный широким, расшитым золотыми нитями поясом. Чуть позади нее, опустив глаза и нервно перебирая пальчиками пластинки веера, стояла совсем молоденькая девчушка в коротком простом голубеньком халатике, из-под которого выглядывали синие шароварчики и крошечные бирюзовые туфельки с загнутыми носами. Личико у девчушки также было полностью замазано белилами по самые уши, так что гладко зачесанные и заплетенные в тугую косу черные волосы казались смешным неподходящим шлемом, надетым на шляпную болванку.

Фун Ку-цзы приблизился к хозяйке дома, остановился, отвесил нижайший церемонный поклон и торжественно произнес:

- Я рад приветствовать госпожу Имань Фу - образец женской красоты и государственного ума, и надеюсь, что она не оставит своими милостями ничтожнейшего из ее почитателей!...

Мне, естественно, пришлось повторить поклон моего учителя, но говорить я, конечно, ничего не стал, хотя мне показалось, что хозяйка ждала от меня каких-то слов.

За приветствием Фун Ку-цзы последовала довольно продолжительная пауза, словно хозяйка дома обдумывала сказанное стариком, а затем она с самой милой непосредственностью и неожиданной живостью заговорила:

- Милый, милый Ку, как я рада, что именно сейчас твоя дорога привела тебя в наш дом... Ты себе представить не можешь, мой дорогой Ку, как мне нужен совет именно такого знающего, мудрого, осторожного, дальновидного человека, каким, без сомнения, являешься ты. Еще вчера я была в полной растерянности, а сегодня, узнав, что в нашу дверь стучится мудрый Ку, я обрела надежду и уверенность!...

Тут она живо обернулась в сторону девчушки и долгим, строгим взглядом уперлась в белую маску, заменявшую той лицо. А я, слегка ошарашенный столь многословной радостью хозяйки и ее своеобразным обращением к Фун Ку-цзы, вдруг подумал: "Три раза "ку" - зеленые штаны!" - и перед моим мысленным взором предстала сцена из лучшего творения Георгия Данелии.

Имань Фу между тем снова обратила свой взор к нам и предложила:

- Пройдем к столу, накрытому в вашу честь, и продолжим наш разговор за трапезой...

Она повернулась направо, Фун Ку-цзы мгновенно оказался рядом с хозяйкой, и они неторопливо направились в глубь зала к небольшому столику, около которого стояли два полукресла с высокими прямыми спинками и два небольших пуфика, обтянутых цветной рогожкой.

Я последовал за своим учителем, а девушка за хозяйкой дома, таким образом мы оказались рядом, но ни словом не перекинулись, поскольку девчушка явно не была расположена к светской беседе. Более того, мне показалось, что она чем-то чрезвычайно расстроена и буквально готова расплакаться.

А госпожа Имань Фу продолжала говорить:

- Ты, мой милый Ку, конечно, расскажешь, откуда идешь, куда направляешь свой путь и что нового ты увидел в Поднебесной со времени своего последнего пребывания при нашем дворе... Твои интересные рассказы всегда так оживляют нашу размеренную, унылую жизнь, вливают в нее столько... радостного познания. Я надеюсь, что ты пробудешь у нас достаточно долго, что тебя не торопит какое-либо обязательство...

Тут она бросила быстрый взгляд через плечо и мгновенно сменила тему разговора:

- А этот молодой человек и есть тот самый твой ученик... У него такое странное... э-э-э... необычное, я бы сказала, обличье... Даже не верится, что ты, дорогой Ку, принял его ученичество. Откуда он взялся?... Он действительно очень умен?... Мой племянник утверждает, что он имеет очень своеобразный взгляд на вещи и... что он многословен, однако я не почувствовала пока его многословия...

Она остановилась около одного из кресел, подождала, когда Фун Ку-цзы отодвинул его от стола, и уселась на свое место. Затем старик занял кресло, стоявшее напротив, после чего Имань Фу махнула пухлой ручкой в нашу сторону:

- Вы тоже садитесь... Не маячьте перед глазами.

Девчушка быстро опустилась на ближайший пуфик, и мне ничего не оставалось, как только занять последнее сидячее место.

Столик был небольшим, но плотно заставленным всевозможными закусками, большинство из которых были мне незнакомы. В центре стола расположилось большое блюдо, наполненное чем-то похожим на... рис желтовато-серого цвета. Рис этот был присыпан мелко нарубленной зеленью, а само блюдо окружали небольшие глубокие судочки, содержавшие разного вида соусы. Далее следовали мелкие тарелки, наполненные то ли мясом, то ли рыбой, приготовленной также в различных соусах, хотя, может быть, все эти кушанья были растительного происхождения. Прямо передо мной, на небольшой цветастой салфеточке, стояла малюсенькая тарелочка, а по обе стороны от нее лежали две небольшие деревянные лопаточки, причем края одной из этих лопаточек были скруглены и имели острую кромку - по-видимому, это были столовые приборы.

Я сразу же решил, что во время ужина буду стараться самым тщательным образом подражать своему наставнику, который не удосужился ознакомить меня с действующими в Поднебесной порядками поведения за столом.

В этот момент рядом с креслом хозяйки появилась третья женщина, та самая, которая приветствовала нас на пороге зала. Наклонившись к Имань Фу, она внимательно выслушала то, что госпожа прошептала ей на ухо, после чего взяла ее тарелочку, наложила в нее немного "риса" и, полив его зеленоватым соусом, поставила тарелку перед хозяйкой. Затем она налила из посудины, похожей на заварочный чайник, в небольшую чашечку розоватой жидкости и также поставила чашку рядом с хозяйской тарелочкой.

Фун Ку-цзы, нимало не смущаясь, также вовсю орудовал лопаточкой, накладывая себе кушаний и приправляя их соусами. Его чашечка уже была наполнена каким-то густым зеленоватым напитком.

А вот девушка сидела совершенно неподвижно, по-прежнему опустив глаза, и, казалось, совершенно не замечала изобилия, выставленного на столе.

Что касается меня, то я вдруг почувствовал зверский голод, и мне в голову сразу же пришла довольно нахальная мысль:

"Я ж всего-навсего ученик, и к тому же - варвар! Значит, даже если что-нибудь сделаю не так, то имею полное право на снисхождение!" Ободренный этим соображением, я вооружился своей лопаткой и совсем уж собрался покопаться в блюде с "рисом", как вдруг из-за моего плеча раздался еле слышный, но такой знакомый голосок:

- Эй, учитель, не лезь своей черпалкой в общее блюдо... Посмотри внимательно, там специальная накладывалка имеется...

Я "посмотрел внимательно" и действительно обнаружил торчащую из-за горки риса деревянную ручку этой самой накладывалки. Наполнив свою тарелочку, я принялся изучать стоящие рядом с блюдом судки с соусами и совсем уж собрался попробовать нечто, весьма напоминающее жидкий кетчуп, как опять услышал голосок Поганца Сю:

- Не, учитель, возьми лучше крапивной приправы... вон той, зелененькой, она для сорги лучше всего подходит...

Я с сомнением взял судок, наполненный до краев зеленой кашицей, и осторожно понюхал. В нос мне ударил ядреный запах чеснока, смешанный с каким-то странным, отдаленно знакомым, но неопределимым ароматом.

- Твой ученик, дорогой Ку, оказывается, гурман!... - немедленно последовал возглас хозяйки дома. - Он отдает предпочтение крапиве тан!...

Старик с неким удивленным интересом взглянул в мою сторону, но что меня больше всего поразило: девушка, неподвижно сидевшая напротив, тоже подняла свое выбеленное лицо и посмотрела на меня. За этим повышенным интересом я почувствовал подвох, мне даже показалось, что я слышу тихое хихиканье Поганца Сю!...

Тем не менее я отважно сдобрил свою соргу зеленой кашкой и, запустив в это месиво черпалку, приготовился отправить в рот солидную порцию кушанья... Только сначала, незаметно для присутствующих, я произвел пальцами левой руки некий пасс, значительно снизивший мое вкусовое восприятие. Правда, мне не слишком нравилось так часто... угнетать собственные чувственные восприятия, но в этот момент я не видел другого способа достойно выпутаться из ситуации, в которую меня поставил маленький... Поганец!

Потом я не раз вспоминал этот эпизод из своих приключений и благословлял собственную предусмотрительность! Кусочек, который я положил в рот, был настолько жгучим, что при нормальном чувстве вкуса у меня из глаз наверняка брызнули бы слезы, и вряд ли я смог бы быстро отдышаться, а так я всего лишь скривил недовольную физиономию и словно бы про себя пробормотал: "Соус мог бы быть и поострее..." А через секунду я осознал, что все три мои сотрапезника молча и с невообразимым изумлением взирают на мою скромную особу.

Наконец хозяйка дома подняла руку и сделала неуловимое движение пальцами. Служанка немедленно взяла со стола судок с опробованной мною приправой и поднесла своей госпоже. Та, совсем как я, понюхала его содержимое, взяла каплю соуса на кончик своей черпалки и лизнула. Взгляд, брошенный после этой пробы в мою сторону, был еще более удивленный. Поскольку я не показывал виду, что ее удивление замечено, она обратилась к моему учителю:

- Шу Фу предупреждал меня, что твой ученик - весьма необычная личность, но я не думала, что он настолько... э-э-э... необычен!...

Новый взгляд в мою сторону и вопрос:

- И где ты его отыскал, дорогой Ку, наверное, в какой-нибудь совсем уж дикой провинции?... А может быть, ты забредал и к варварам?!

- Конечно, госпожа, - ответил Фун Ку-цзы. - Путь мой, с тех пор как я в последний раз покинул порог твоего гостеприимного дома, уводил меня очень далеко. Проходил он и через земли варваров, и через самые отдаленные провинции Поднебесной... Однако этого ученика Всеблагое Высокое Небо послало мне в ответ на мою молитву... совсем недалеко от вашего дома, буквально в нескольких ли... Мои прежние ученики - а их у меня, как ты, возможно, помнишь, госпожа, было трое - не выдержали павших на их плечи тягот, и они покинули меня, избрав себе иной путь. И вот, приближаясь к Цуду я не желая показываться в твоем доме в одиночку, решил помолиться Высокому Небу о ниспослании мне ученика. Каково же было мое удивление, когда я, даже еще не закончив молитвы, увидел, как он спускается ко мне...

- Что значит - спускается?! - удивленно воскликнула Имань Фу.

- О, госпожа, - оживленно ответил старик. - Он действительно спускался с неба, и мне даже пришлось поторопить его, так как, начав разговор со мной, он... э-э-э... просто висел над землей!...

Обе сидевшие за столом дамы посмотрели на меня буквально раскрыв рот, но я, скромно потупившись, возразил:

- Учитель, по своей доброте, преувеличивает мои способности... Ему, наверное, просто что-то попало в глаз и потому показалось, будто я... не стою на земле... На самом деле я вовсе не умею... левитировать.

- Что делать?! - немедленно переспросила хозяйка.

- Левитировать, - повторил я, - висеть или передвигаться в воздухе без каких-либо приспособлений...

- А с приспособлениями можешь?... - неожиданно вступила в разговор девушка, я даже слегка растерялся и, видимо, поэтому, не подумав, брякнул:

- Ну, с "приспособлениями" любой сможет...

- Ах... - горько вздохнула девчушка и опустила взгляд на свою пустую тарелку. - Как бы я хотела улететь далеко-далеко...

И вдруг она бросила в мою сторону быстрый, странно заинтересованный взгляд, правда, никто, кроме меня, его не заметил, поскольку в этот момент заговорил Фун Ку-цзы. Льстивым тоном, не отрывая преданного взгляда от лица хозяйки дома, он поинтересовался:

- Откуда, милая Шан Те, у тебя такие желания?... Разве в этом доме ты не любимейший из цветков?... Разве наша несравненная госпожа Имань Фу не печется о твоем счастье?!

Девушка опустила взор в свою пустую тарелочку и принялась водить по ее дну лопаткой. Она, видимо, не могла сказать о том, что думает по поводу "попечения" своей госпожи, и не хотела лгать, так что ей оставалось только промолчать. Однако настырный старикан не отставал:

- Посмотри, какая прекрасная надпись начертана над алтарем твоих предков, нужно всего лишь следовать этому мудрому наставлению, и покой и счастье поселятся в твоем сердце!... Подумай и о том, какое счастье в самом начале своей жизни уже знать о своем предназначении и не метаться по Миру в поисках себя. Какая радость не думать о том, как прокормить себя в наступающем дне и как избежать опасностей, подстерегающих тебя на дороге жизни...

Тут девушка неожиданно подняла свое личико и совершенно серьезно поинтересовалась:

- А может быть, как раз самое главное на дороге жизни - преодолевать подстерегающие тебя опасности и самому заботиться о пище и питье? Может быть, именно в этом состоит... дорога жизни?...

Старик с жалостливым умилением посмотрел в ее открытое серьезное личико и покачал головой:

- Шан Те, маленькая моя, поверь мне, ухабы дороги жизни не укрепляют человека, а подтачивают его... Заботы долгого Пути не красят лица милых девушек, а бороздят их морщинами... Недоедание не делает тоньше и стройнее стан, а сжирает внутренности человека...

- Но может ли человек стать... человеком, если не пройдет свою дорогу жизни, свой Великий Путь сам, без костылей, подсунутых ему под руки старшими?... - все так же серьезно возразила Шан Те.

Я, признаться, зауважал девчонку, хотя тоже считал, что лучше на этом "Великом Пути" воспользоваться "костылями взрослых", чем переломать себе ноги, - ну не верил я в способность этой маленькой, хрупкой девчушки самой преодолеть все предстоящие ей "ухабы"!

В этот момент хозяйке дома, видимо, не понравилось, что разговор на столь животрепещущую тему, как будущее ее любимицы, перешел в некую философскую плоскость и что она принимает в нем недостаточно активное участие. Не дожидаясь, что ответит девчонке учитель, Имань Фу заговорила настолько возбужденно, что в ее и без того высоком голосе начали проскакивать визгливые нотки:

- Видишь, Ку, что с ней стало?! Ни капли почтительности, только споры, споры, споры!... У этой девчонки появились ответы на любые вопросы - ответы дерзкие и неразумные! Но пусть она ответит на такой вопрос - как она думает выплатить Дань Желтому Владыке?! Где она возьмет камень, отвечающий ее положению?!

Слово "камень" госпожа Фу произнесла с таким благоговением, будто речь шла о каком-то божестве. Я насторожился, похоже, сейчас разговор коснулся чего-то очень важного для меня.

- Действительно, дитя, - немедленно поддержал свою благодетельницу мой учитель, - разве у тебя есть возможность внести свою Дань самостоятельно? Внести Дань, соответствующую твоему статусу? Или ты согласна... опуститься?!

Последнее слово с большим трудом далось старику, как будто он выговаривал некую непристойность.

Девушка снова опустила взгляд в тарелку, и вдруг по ее густо набеленной щеке покатилась быстрая слезинка, оставляя глубокий, чуть грязноватый след.

- И не смей плакать!... - еще повысила голос Имань Фу. - Слезы - это не аргумент!

Старик с некоторым удивлением взглянул на хозяйку дома, а затем перевел взгляд на Шан Те и повторил гораздо мягче:

- Слезы - это не аргумент, как правильно сказала твоя... матушка. А вопрос, который я тебе задал, очень важен...

Девчонка подняла голову и с неожиданной силой ответила:

- Я не собираюсь... опускаться... Я хочу встать рядом с любимым человеком!...

- Ты будешь мести двор сельского гадальщика!!! - взвизгнула Имань Фу и так шлепнула ладонью по столу, что ее тарелка подпрыгнула, разбрасывая вокруг себя остатки сорги.

Видимо, сказанное было настолько неприличным, что все участники разговора замолчали. А может быть, они просто переводили дух и успокаивали нервы с помощью мысленного аутотренинга.

Во всяком случае, я решил вмешаться в эту несколько нервную беседу. Напустив на себя немного дурацкий вид, я обратился к Фун Ку-цзы:

- Учитель, можно мне обратиться к достопочтенной Имань Фу с вопросом?

В этот момент старик, воспользовавшись перерывом в беседе, решил попробовать одно из блюд, и мой вопрос стал для него очень большой неожиданностью. Уронив со своей черпалки на скатерть кусочек мяса в розовом соусе, он поднял на меня испуганные глаза, потом быстро посмотрел на Имань Фу, словно извиняясь перед ней за мое непроходимое хамство и в то же время испрашивая разрешения на мой вопрос. Сама Имань Фу тоже была весьма удивлена тем, что я открыл рот, но, поскольку мои слова были обращены к учителю и буквально сочились почтением к ее персоне, она вдруг милостиво улыбнулась:

- Спрашивай, я разрешаю... И назовись, а то я забыла, как тебя зовут.

- Учитель меня зовет Сор Кин-ир, о великолепная госпожа, а вопрос мой заключается в следующем. Верно ли я понял госпожу Шан Те? Когда она говорила о том, что хочет встать рядом с любимым человеком, она имела в виду кого-то конкретно?

- Вот именно что конкретно! - сердито ответила Имань Фу, сдерживая, однако, свое раздражение.

- Но чтобы встать рядом, - обратился я к самой Шан Те, - надо либо подняться, либо опуститься... Поскольку, если ты на одном уровне с человеком - ты уже рядом.

Шан Те, видимо, хотела что-то сказать мне в ответ, но я с улыбкой опередил ее:

- Если ваш избранник выше вас по статусу и готов помочь вам подняться до него - это для вас благо, а для него - труд. Если вы с вашим избранником на одном уровне и любите друг друга - это для вас обоих благо. Если же ваш избранник ниже вас, то вам придется либо поднять его до себя, что, как показывает опыт, сделать очень тяжело, практически невозможно, либо вам придется опуститься до него, о чем вы будете жалеть всю оставшуюся жизнь...

Я сделал крошечную паузу, и ее хватило для того, чтобы Шан Те вставила свой вопрос:

- Но почему вы считаете, уважаемый Сор Кин-ир, что поднять до себя человека "практически невозможно"?

Вопрос прозвучал очень запальчиво, и тем не менее в нем ясно звучала неуверенность. Видимо, мое рассуждение задело девчонку.

Я снова улыбнулся с самым дружелюбным видом и пояснил свою мысль:

- Мой учитель нашел очень точный образ для понятия "жизнь", он назвал ее дорогой. Но видишь ли, если ты в течение жизни совершенствуешься - ты идешь трудной дорогой, идешь вверх, в гору. Если же ты проживаешь свою жизнь, не думая о самосовершенствовании, ты идешь легкой дорогой, идешь под гору...

Я на секунду остановился в своих рассуждениях и взглядом спросил, поняла ли она меня и согласна ли со мной. Ее легкий кивок выразил понимание и согласие. Тогда я продолжил:

- Теперь представь, что на этой дороге жизни ты оказалась вместе с твоим избранником. Ты выше его, поэтому он должен тебя догонять, а идти надо в гору, и путь тяжел. Но ведь и ты не будешь стоять на месте, ты просто не сможешь стоять на месте. Подумай, велики ли его шансы догнать тебя, тем более что и разгон у тебя изначально более сильный, сможет ли он осилить этот подъем, сможет ли догнать тебя, сравняться с тобой и, главное, захочет ли?... А если он предпочтет легкую дорогу... дорогу... под уклон?! Она ведь проще, легче!... А каково будет твое разочарование, когда ты убедишься, что разрыв между вами увеличивается... увеличивается... увеличивается...

Шан Те поднесла ладошку к своим ярко накрашенным губам и смотрела на меня округлившимися, испуганными глазами.

- Теперь ты понимаешь, почему госпожа Имань Фу против твоего увлечения? Ее острый, изощренный ум, без сомнения, сразу же ясно увидел грозящую тебе беду...

И я отвесил поклон в сторону хозяйки дома.

А та сидела с широко распахнутыми глазами и на мой поклон отреагировала совершенно замечательно. Повернувшись в сторону моего учителя, она громко произнесла:

- Ну, дорогой Ку, твой ученик просто кладезь мудрости! Я таких умных молодых людей еще ни разу не встречала!...

Затем она снова и весьма благосклонно посмотрела на меня и добавила:

- Продолжайте, молодой человек, продолжайте!... Ваши мысли необыкновенно глубоки и содержательны...

- Благодарю вас, госпожа. - Я еще раз ей поклонился и снова обратился к Шан Те: - Все, только что мною сказанное, уважаемая Шан Те, в полной мере справедливо для путников, идущих по дороге жизни, и есть только одно, что может опровергнуть эти рассуждения!... Это...

Тут я сделал драматическую паузу, намертво приковав внимание моих сотрапезников, глубоко, почти с надрывом вздохнул и торжественно произнес:

- Это... любовь!!!

Последовала еще одна пауза, а затем я произнес гимн:

- Только любовь может превратить посредственность в гения, уродство в красоту, ничтожество в высшее существо!! Только любовь способна вселить в человека силы, достаточные, чтобы перевернуть мир, добиться невозможного, превзойти самого себя!! Только любви под силу смести со своего пути все препятствия, стать выше мудрости и предрассудков, попрать законы и обычаи!!

- Что за глупость он несет!!! - перебил меня визгливый возглас хозяйки дома. - Ку, дорогой, останови своего ученика, иначе он наговорит такого, о чем ты будешь жалеть всю оставшуюся жизнь!!!

Я встал со своего места, отвесил новый поклон Имань Фу и с некоторой укоризной в голосе спросил:

- Разве госпожа не готова на все ради нашего повелителя, Тянь Ши?... Разве она не отдала ему своего сердца, своей небесной красоты, своей бесконечной преданности? Разве она не посвятила всю свою жизнь его величию?!

Даже сквозь неподвижную белую маску, в которую было превращено личико нашей хозяйки, было видно, насколько она ошарашена моими словами. Несколько секунд над столом висело молчание, а затем Имань Фу вдруг пробормотала:

- А!... В этом смысле... Ну тогда... Конечно... - И вдруг, вскинув заблестевшие глаза, энергично добавила: - Но Тянь Ши никогда не был... э-э-э... садовником!

Я снова поклонился и с величайшим почтением произнес:

- Мне кажется, госпожа, что вы своего избранника смогли бы поднять из любого положения и вознести на любую высоту!...

- И тут я полностью согласен со своим учеником!... - вмешался в разговор Фун Ку-цзы и тоже поклонился. - Но для того, чтобы быть вознесенным, надо все-таки обладать определенными качествами!... А твой... э-э-э... избранник обладает такими качествами?

Он строго смотрел на Шан Те, словно от ее ответа зависела строгость наказания, которое в любом случае ожидало девушку. Однако ответила на этот строгий вопрос хозяйка дома:

- У ее избранника только два хороших качества - смазливая внешность и подвешенный язык, а уж до чего он ленив!!! Я его до сих пор не выгнала только потому, что опасаюсь, как бы эта дурочка совсем умом не подвинулась!...

И все снова, в который раз, уставились на бедную Шан Те. Тут я понял, что, пожалуй, пора сметить тему разговора, вот только сделать это надо было достаточно тонко.

- Вот и получается, уважаемая Шан Те, что проблема не в тебе, а в твоем избраннике. Твоя любовь к нему - это, может быть, и прекрасное чувство, но вот его любовь к тебе?... Настолько ли она велика, чтобы заставить его идти в гору по Дороге жизни, чтобы устремиться за тобой, чтобы стараться... встать рядом?! Не захочет ли он в своем эгоизме, чтобы ты опустилась до него?! А тогда достоин ли он того, чтобы ты жертвовала ради него своим статусом?!

Я тут же, не дожидаясь ответа окончательно сбитой с толку девчушки, повернулся к весьма довольной хозяйке дома и самым естественным тоном поинтересовался:

- Кстати, я, госпожа, совершенно не понял, что вы имели в виду, когда говорили о выплате Дани Желтому Владыке, и как эта дань связана со статусом человека?...

Имань Фу удивленно посмотрела на Фун Ку-цзы:

- Ну, дорогой Ку, твой ученик удивляет меня каждую минуту. То он изрекает мудрейшие мысли, то несет полную околесицу, тут же он эту околесицу превращает в перл мудрости, а затем заявляет, что не знает элементарнейших вещей!!!

Она повернулась в мою сторону и, чуть наклонив голову, спросила: