Чтение 6–й страницы книги ~Посол Господина Великого~

- Здесь где-то неподалеку должен быть московский отряд Силантия Ржи, идущий от Красного Городка, - оправившись, тихо произнес он. - Сегодня же разыщите его. Ты, Онфим, поедешь со мной во Псков, выкупим из поруба Митрю Упадыша. Пригодится еще шильник. Остальных жду к вечеру в Мирожском монастыре. Все!

Красным кругом выкатилось из-за дальнего леса солнце. В обеих обителях, мужской и женской, звонили к заутрене. Колокольный звон медленно плыл над весенним лесом, над вздувшимся льдом реки, над коричневой от грязи дорогой. Запели в лесу птицы, проталины зазеленели в солнечных лучах первой травой, заголубело небо - по всему, день обещал быть теплым. Звонили колокола, порывы легкого ветра колыхали ветви деревьев. Приближалась Пасха.

Глава 3

Балтика. Апрель - май 1471 г.

Пусть шторм, пусть ветер, все одно!

Нет, мне другое суждено:

Моя погибель - плаха.

Так что ж дрожать от страха?

Бурхарл Вальлис

Двухмачтовый когг "Благословенная Марта", принадлежащий почтенному ливонскому негоцианту Иоганну Штюрмеру, вышел из Нарвского порта в конце апреля и взял курс на восток. В трюмах корабля находились бочки с сельдью, несколько десятков штук доброго фламандского сукна и кипрская медь в крицах. Все эти товары хитрый купец, пользуясь ганзейским запретом, надеялся выгодно сбыть в Новгороде, взамен на мед, воск и "мягкую рухлядь", как русские называли меха. Если бы попался "рыбий зуб" - моржовые клыки - герр Штюрмер охотно взял бы и его, правда, не очень на это рассчитывал - вряд ли к маю в Новгород возвратятся лихие ватаги ушкуйников, что промышляли моржа за Мезенскими землями. Кроме груза, на судне находилось четверо пассажиров: добрый знакомец капитана новгородец Олег с друзьями, в числе коих был и один очень красивый юноша с большими золотисто-карими глазами - младший сын одного из немецких баронов, ехавший в Новгород по делам. О том, что на самом деле это была знатная новгородская дама, боярыня, знал только один капитан герр Иоганн Штюрмер. Штюрмер взял Софью на судно, не очень-то считаясь с дурными приметами - женщина на корабле, - но не потому, что в приметы не верил, а по личной просьбе Олега и рыцаря Куно фон Вейтлингера, волею магистра Вольтуса фон Герзе занимавшего не последнюю должность в Ордене. Фон Вейтлингер был членом капитула - высшего Орденского правительства, и ссориться с ним хозяину "Благословенной Марты" было никак не с руки. Впрочем, он и не собирался ссориться, наоборот - рад был угодить.

Кроме самой "Благословенной Марты", вышедший из Нарвы караван насчитывал еще с десяток судов, включая большой трехмачтовый когг новейшей постройки, с высокими узкими надстройками на корме и носу, не выступающими за борта, как обычно, а скорее даже чуть заваленными внутрь. Когг этот - боцман "Благословенной Марты" называл его шведским словом "хольк" - отличался быстротой и маневренностью, правда, вот остойчивостью на волне с судном Иоганна Штюрмера он вряд ли смог бы поспорить. Да и насчет скорости - хоть и две мачты у "Марты", а идет под ветром - любо-дорого взглянуть - обшивка днища вгладь сделана, не внакрой, как принято было. Оттого и брызг меньше, и скорость выше. Хоть и ненадежной считалась такая постройка - да ведь все чаще именно так и строили теперь корабли, что в Любеке, что в Лондоне. Именно так, как недавно рассказывал Иоганну приятель, Пауль Бедеке, был перестроен недавно на Данцигской верфи грузный парусник "Петер фон Россель". И не корабль получился - сказка! Быстрый, как ветер, на любой волне ловок - последняя мачта, бизань, латынский косой парус несла, что ловил любой ветер...

Вот на такой-то кораблик и походил тот трехмачтовый хольк, что шел теперь впереди каравана.

Попутный ветер выгибал дугой паруса, и корабли ходко шли вперед, зарываясь в волны так, что тучи белых брызг достигали форштевня. По правому борту тянулась узкая полоска низкого болотистого берега. Небо у горизонта сливалось с морем.

Большую часть времени Олег Иваныч проводил в каюте, со сказавшейся больной Софьей. Та старалась крайне редко показываться на палубе, что было вполне понятно - опытный матросский глаз вполне мог распознать женщину под мужским платьем. Поэтому и не шастала по палубе Софья, терпеливо сидела в каюте, не раздражая суеверных матросов, коих на судне насчитывалось полсорока человек. Бедный Олексаха тоже выбирался наружу редко, правда, по иной причине - лежал в лежку - маялся, сердечный, морской болезнью - как только ступил на палубу, в Нарве еще, так сразу же и выворотило его наизнанку. Так и не отпускало.

А вот Гришаня с удовольствием болтался по всему кораблю, от бака до юта. Помогал матросам ставить паруса, травил с ними байки - познаний в немецком на это хватало - один раз даже, с разрешения капитана, залез в "сорочье гнездо" - смотровую площадку на грот-мачте, заполненную каменьями да запасом стрел - на случай нападений пиратов, коих на Балтике было - каждый второй, не считая каждого первого. И ста лет не прошло, как прогремела на все поморские города жуткая слава витальеров и ликеделлеров, "друзей Бога и врагов всего мира". Эти пиратские братства наводили ужас на всех, об их вождях - Клаусе Штертебеккере и Годеке Мехеле - ходили жутковатые легенды. Наряду с жестокостью пиратам приписывалась и некая порядочность - так, говорили, что, прежде чем напасть на несчастное судно ликеделлеры предлагали договориться - оставляли сдавшемуся купцу восьмую часть товара, остальное же доставляли по месту назначения. Кроме обычного морского разбоя, пираты периодически грабили все прибрежные города, до которых только могли добраться, - а не разграбленные облагали данью. Помощью пиратов в те времена не брезговали пользоваться и короли - сами понемногу промышлявшие разбоем, - и Ганза, объявившая войну пиратам. Датская королева Маргарита - особа, не страдавшая излишком гуманности, - для борьбы с пиратами призвала крестоносцев, в начале 1401 года, после упорных морских сражений, пиратские базы были разгромлены, а их вожди - казнены. Очевидцы рассказывали, что когда казнили Клауса Штертебеккера, он попросил исполнить свою последнюю просьбу - сохранить жизнь тем пиратам, мимо которых он сможет пробежать с отрубленной головой... Обдавая окружающих хлещущей из шеи кровью, он пробежал мимо одиннадцати и упал только тогда, когда, несколько озадаченный подобной нечеловеческой прытью, палач сообразил подставить обезглавленному пирату подножку...

- Вот ведь сволочь, палач-то! - выслушав историю, всплеснул руками Гришаня. - Нет, наши, новгородские, палачи - не такие, взять хоть вот Геронтия... Впрочем, ты, Михель, его все равно не знаешь.

Михель - темноволосый паренек чуть помладше Гришани - не так давно был взят на "Благословенную Марту" юнгой, с оплатой в двенадцать шиллингов в день, что составляло ровно на два шиллинга больше обычного жалованья. К тому же на судне еще и кормили. Двенадцать шиллингов составляли около шести грошей, или одну кельнскую марку, или чуть меньше марки любекской. Два шиллинга равнялись одному альбусу. Почти все они, кроме серебряного гроша, представляли собой исключительно счетные, весовые единицы (так же как, к примеру, московский рубль) и использовались при расчетах для удобства.

Олегу Иванычу такая громоздкая система почему-то удобной не казалась, хотя при здешней чеканке монеты - как Бог на душу положит - была вполне оправданной. Даже, казалось бы, одинаковые серебряные монеты - гроши - чеканясь в разных городах, различались по весу довольно сильно. Меньше были распространены золотые рейнские гульдены, существовавшие почему-то в двух видах: легкий гульден (двадцать шиллингов) и тяжелый - двадцать один.

- В общем, без стакана не разберешься! - покачав головой, заметил Олег Иваныч и, потянувшись в небольшой деревянный шкафчик за кувшином, не удержался на ногах - какая-то особенно коварная волна как раз в этот момент сильно качнула судно - повалился на пол вместе с кувшином. Белое рейнское, естественно, вылилось... Хорошо, хоть пол был застелен толстой медвежьей шкурой...

Удобно устроившаяся в уютном небольшом кресле, боярыня Софья, объяснявшая Олегу Иванычу финансовую премудрость, не выдержав, засмеялась.

- Смейся, смейся, Софьюшка. Нет, чтоб руку подать!

Боярыня поднялась с кресла. Пышные светлые волосы - косы, в целях конспирации, пришлось обстричь, - карие, отливавшие золотом глаза, тонко очерченный подбородок, маленький рот, с розовыми, чуть припухлыми, губами. Тонкий стан обтягивала короткая красно-голубая куртка - котта - тонкого Фламандского сукна, разноцветные, по бургундской моде - одна штанина черная, другая синяя - штаны-чулки соблазнительно обтягивали бедра. Небрежно отбросив в кресло длинный темно-зеленый плащ, Софья с хохотом протянула руку валявшемуся на медвежьей шкуре Олегу. И снова хищная волна резко подбросила судно. Так, что боярыня, ойкнув, упала прямо в руки Олегу. Тот, естественно, поймал, изловчился. Обхватил, обнял Софью за талию, чувствуя, как тяжело поднимается под коттой горячая женская грудь. Глаза боярыни приблизились близко-близко, волосы растрепались... на кого же она была похожа сейчас, с этой мальчишеской прической? Кажется, на Милу Йовович в роли Жанны д'Арк... Да, действительно, похожа... только...

Прижавшись к Олегу всем телом, Софья провела рукой по его волосам, улыбнулась и жарко поцеловала в губы. Поцелуй был долог...

Руки Олега словно сами собой развязывали тесьму застежек. Полетела в сторону куртка, затем нижняя рубаха... за ними штаны... Изогнулось дугой стройное тело. Потом они просто лежали на шкуре, укрытые Софьиным плащом, тесно прижимаясь друг к другу. Олег Иваныч ласково гладил боярыню по спине, Софьины руки тоже не теряли времени даром. Миг - и влюбленные снова слились в жарком порыве... новгородская боярыня и скромный старший дознаватель Н-ского РОВД.

Упал со стола кошель с серебром, покатились по полу монеты... Софья схватила одну:

- Видишь, это альбус, в нем двенадцать серебряных геллеров.

- О, Боже! - выдохнув, притворно застонал Олег Иваныч. - Теперь понятно, откуда столько фальшивомонетчиков - столько разной монеты - ленивый не подделает! Как и в Новгороде...

- Что - в Новгороде? - насторожилась Софья. - Обманные монеты чеканят?

- Если б... - вздохнул Олег. - В смысле, ежели б в самом Новгороде чеканили - мы б узнали, рано иль поздно. А так... Чеканят ведь где-то, нехорошие люди. Говорят, напал было на их след один ушкуйник, Ионой покойным посланный. Только нам от того ушкуйника ни жарко, ни холодно - сгинул он... теперь ищи-свищи, что там раздобыл да разведал этот Олекса...

- Как ты сказал? - вздрогнула под плащом боярыня. - А ну, повтори имя!

- Олекса, - недоуменно пожал плечами Олег. - Ушкуйник Олекса... Говорят, из знатных, но не богат был...

- Из знатных... - усмехнулась Софья. - Если хочешь знать, погибший ушкуйник Олекса - мой сводный брат!

Олег так и сел на шкуре:

- Вон оно что. Теперь ясно...

- Что тебе ясно?

- Подожди. Дай подумать...

Так вот, оказывается, зачем нужна была Ставру боярыня, а он-то, дурак, решил, будто любовь здесь. Так вот зачем они и встречались тогда, в часовне. Что-то выведать хотел Ставр об Олексе, вестимо... А где пропал Олекса с людьми? На Паше! Или - в Заволочье... Нет, скорее, на Паше, может, правда, и на другой какой речке - но точно в той стороне, в Нагорном Обонежье - на краю веси! Неспроста ведь именно там впервые столкнулся Олег с людьми Ставра - Митрей и Тимохой Рысью. Что там выведывали они? Сокровища Олексы? А может, и не только это? Может, и сам Олекса кое-что выведал... за что его и убили... а после спохватились - сокровищ взалкали...

Резко распахнулась дверь.

- Олег Иваныч... ой!..

Вбежавший в каюту Гришаня сконфуженно отвернулся.

- Что, отроче, жен не видал безодежных? - поплотней укрываясь плащом, засмеялась Софья. - Ну, повернись, теперь можно. Зачем прибежал-то?

- В море паруса чужие, Михель-юнга разглядел. Иоганн Олега Иваныча кличет на палубу-от...

- Скажи, сейчас буду.

Выбравшись из-под плаща, Олег Иваныч принялся одеваться.

- Не видал я жен, как же, - выходя на палубу, бурчал себе под нос Гришаня. - Не столь уж и много прошло времени-то... Ох, матушка-игуменья... Интерес большой - чтоб она со мной тогда в обители сделала?

В море, прямо по ходу судов, у горизонта, меж изумрудно-синих вздымающихся волн угрожающе белели паруса... Почему угрожающе? А потому что любой парус в то время представлял собой опасность! Тем более - в этих местах. Хоть и разбили ливонцы ликеделлеров, да и законы против пиратства были приняты куда как строгие, а все не унимались, супостаты. Рыскали, словно оборотни-волкодлаки - с утра он почтенный купец, к вечеру - разбойник с алчно горящим взором, утром опять купец. Поди его, вылови, когда и коронованные особы нередко в покровителях ходят, свою долю имея, и - знамо дело - в каждом порту свои люди. Судя по приближающемуся флоту - были такие осведомители и в Нарве, больно уж уверенно шли суда. Словно знали, где именно и кого встретят. Словно? Да стопудово знали, к бабке не ходи! Вот и шли наперерез, нагло да уверенно.

- Один... Два... Четыре...

Забравшийся в "сорочье гнездо" юнга Михель громко считал чужие суда, с каждой минутой становившиеся все ближе... уже настолько ближе, что можно было с полной уверенностью говорить о классе кораблей.

- Семь... Восемь... Одиннадцать...

Команда "Благословенной Марты" проворно забегала по палубе. Готовили бомбарды и кулеврины, подтаскивали ближе к бортам дротики и стрелы, надевали кирасы и шлемы. Готовились. Кое-кто украдкой крестился.

- Тринадцать... Четырнадцать... Пятнадцать... Пятнадцать больших кораблей, герр Штюрмер! И с десяток маленьких!

По приказу капитана втащили на борт привязанную за кормой разъездную лодку - кимбу.

- А может, уйдем? - Олег Иваныч вопросительно посмотрел на капитана.

Тот отрицательно покачал головой, ответил на ломаном русском:

- Нет, не уйдем, герр Олег. Ветер переменился. Пока будем разворачиваться, нас легко догонят. Лучшe будем готовы к худшему! Эй, ребята, а ну тащите на корму жаровню да калите камни! Будем драться, зподин Олег, и, быть может, небеса дадут нам победу.

Когда чужие корабли приблизились, так что можно стало рассмотреть ванты, в их намерениях ни у кого не осталось сомнений. Пиратские корабли высроились в одну линию, так же построились и обороняющиеся. Два пиратских холька с высокими надстройками оказались напротив флагмана, остальные тоже разобрали себе по судну. Судя по всему, на бедную "Благословенную Марту" собрались броситься сразу четверо: пара больших двухмачтовых коггов, водоизмещением около ста пятидесяти ластов - чуть поменьше, чем корабль капитана Штюрмера, - и два мелких суденышка, шаставших меж остальных судов, словно шакалы.

Неожиданно ударил гром - выстрелили бомбарды Флагмана. С жутким воем пролетев по пологой кривой, каменные каленые ядра подняли тучу брызг у левого борта пиратского холька.

В белый свет - как в копеечку!

Второй залп оказался удачней - судя по громким угрожающим воплям собравшихся на абордаж пиратов - на этот раз ядра вполне достигли цели.

Вооруженные матросы капитана Штюрмера давно уже заняли свои места у бортов "Благословенной Марты". Враги приближались. Их паруса и флаги были - по традиции - украшены самыми немыслимыми гербами, большей частью - крестами, а также лилиями, единорогами, леопардами и еще многими другими непонятными животными с зубастыми пастями и вздыбленными, как в период течки, хвостами.

Пиратские когги обходили "Благословенную Марту" с бортов, прижимаясь все ближе. Напрасно стреляли бомбарды: нет, хотя они и могли вызвать панику на атакующем корабле, или, в лучшем случае, повалить мачту, но проделать в борту судна достаточную для потопления дырку - кишка тонка, вернее - калибр маловат, что поделать.

Пушки пиратов тоже не молчали, стлался над самой водой черный пороховой дым, стоял такой грохот, словно рядом забивали сваи. Установленные с бортов кулеврины и бомбарды опасно сближавшихся с "Мартой" пиратов выплюнули огонь. Выпущенные ядра порвали кое-где такелаж - паруса давно уже были предусмотрительно опущены - несколько штук попало в корпус.

Черт с ними - не такой корабль добрый ганзейский когг, чтобы пойти ко дну от подобных пустяковин!

- Почему они не стреляют по палубе? - поигрывая тяжелой секирой, хмуро пробурчал себе под нос капитан Штюрмер. - И совсем не мечут стрел, не считая тех, что попали в "сорочье гнездо". Странно все это... странно.

Размышлять о словах капитана было некогда. С пиратских коггов одновременно метнули абордажные крючья. С двух сторон сдавили, сволочи. Полетели в нападавших камни и стрелы, те скалили зубы, терпели, но в ответ почему-то не стреляли.

Хэк!!!

Скалой выросли за бортом высокие надстройки пирата. Рвали снасти стальные абордажные крючья. Жутко заверещав, пираты бросились в бой. Их было человек сорок - ровно в два раза больше, чем вся команда Штюрмера - вооружены секирами, копьями и короткими широкими мечами... кирасы, кольчуги, шлемы...

Хэк!!!

С жутким скрежетом столкнулось железо. Меч на меч, удар на удар. Хриплые стоны и ругань. Кто-то полетел за борт - там его давно уже поджидали шакалы - мелкие кораблишки. Подбирали своих, принимали на копья врагов.

Олег Иваныч, вооруженный узким мечом - жаль, затерялась в лесах под Псковом шпага, - действовал плечом к плечу с капитаном. А уж тот орудовал секирой с полным знанием дела - летели по сторонам кровавые отшметки, на палубе перед Штюрмером росла гора трупов. Что и сказать - наверняка бил, куда и делась обычная его неторопливость. Удар - расколотый вместе со шлемом череп, удар - перебитые плечи, отрубленные руки. Его уже стали побаиваться, подтаскивали поближе кулеврину... Ага, прицелитесь, как же! Будет кэп стоять, вас, дураков, дожидаться. Рявкнув, кулеврина выплюнула ядро, со свистом пронесшееся мимо Олегова уха. Позади послышался короткий стон - хватаясь за живот, упал на палубу один из матросов. Не помогла и кольчуга.

Словно рыба, он ловил воздух губами, пытаясь что-то сказать, пока кто-то милосердный не нанес умирающему смертельный удар в шею.

- Иваныч, сзади!

Олег вовремя обернулся - позади, с занесенной над головой устрашающих размеров секирой, уже подбирался к нему высоченный детина в блестящем, заляпанном кровью, панцире, с голыми, по плечи, руками.

Хладнокровно дождавшись, когда блестящее лезвие секиры пойдет вниз, набирая разгон и силу, Олег Иваныч спокойно сделал шаг в сторону и провел удар в горло. Удивленно вытаращив глаза, детина повалился вслед за секирой. Он умер, еще не успев упасть, - Олег бил наверняка.

Обернувшись, поблагодарил:

- Спасибо, Гриша!

Тут же отбил направленный в лицо меч. Пират попятился, на ходу принимая боевую стойку - выставил вперед левую ногу и несколько наклонил вперед туловище в начищенном панцире. Правую руку с узким мечом разбойник отвел назад, примериваясь для удара. По всем ухваткам его, по уверенной стойке, по холодному блеску в глазах под открытым шлемом Олег Иваныч почуял достойного соперника. Что ж... Как говорится: Ан гард! - К бою!

И пират не обманул его ожиданий. Сделав несколько широких маховых движений мечом над головой, вынудил Олега сдвинуться в сторону, туда, где палуба была скользкой от крови. Хорошо, Олег Иваныч вовремя заметил это. Однако пират совсем не хотел дать ему время для смены позиции - зря, что ли, загонял на скользкое место? Неуловимым движением он чуть повернул меч и с ходу нанес страшный удар сверху вниз, целя в голову и плечи... Немецкая тактика... Те любят бить в голову.

Холодная сталь с силой разрезала воздух.

Опасаясь за целостность своего клинка, Олег Иваныч просто уклонился от удара, отойдя чуть вправо, и, в свою очередь, сделал быстрый обманный финт в направлении левой руки противника. Ну, что ж ты? Давай, защищайся, контратакуй... Ага!

Пират быстро переместился влево, уклонился и, отбив клинок Олега, молниеносно нанес рубящий горизонтальный удар по туловищу соперника... то есть сделал то, что и ожидал Олег Иваныч, который, без особого труда парировав удар, быстро перешел в рипост - ответную атаку... которая и на этот раз оказалась ложной... За ней тут же последовала другая... Целя острием в лицо пирата, Олег Иваныч заставил его нервничать, переживать, ошибаться... Наконец тот ушел в глухую защиту и попятился, отступив на два шага, в недоумении ожидая от врага любой пакости. Хороший фехтовальщик всегда маскирует свои атаки - Олег Иваныч хорошо помнил это правило французской школы. Противник измотан и ошарашен? Тем лучше... Алле! Обманный финт влево... отбив... А сила-то у пирата уже не та! Финт вправо... отбив... А вот теперь пора! На, получи, фашист, гранату!

Сильным ударом снизу Олег Иваныч проткнул противнику шею, и тот упал, заливаясь кровью...

"Хорошо, не на рапирах фехтуем, - неожиданно подумалось Олегу. - Иначе б не засчитали удар, судьи-то - шея, голова, руки уж никак не входили в принятое понятие поражаемой поверхности..."

Впрочем, особенно думать пока было некогда. Слева возник еще один вражеский силуэт в потертом кожаном нагруднике и открытом шлеме... Ну что ж... Ан гард! - К бою! Эт ву прэ? Готов, собачий сын? Ну, тогда - алле! Начали!

Однако ловок, пиратская рожа! Двумя мечами сразу орудует. Интересно, чего в нем больше - понтов или опыта? Вроде молод для опыта-то... значит - понты... Двумя клинками фехтовать - особое умение надо... А ну-ка...

Сделав обманное движение, Олег Иваныч бросился пирату под ноги и уже на излете достал самым кончиком клинка его подбородок... Два меча, жалобно звякнув, упали на палубу, залитую кровью... скользкой кровью... В чем Олег Иваныч тут же имел самую непосредственную возможность убедиться. Поскользнувшись на чьих-то вывалившихся кишках, нелепо взмахнул руками, растягиваясь во весь рост. Хорошо, хоть меч из рук не выпустил!

Сразу трое пиратов набросились на него, словно коршуны на дичь. Один - кривой на левый глаз - нехорошо щерился. Смейся, смейся, шильник!

Удар короткого копья Олег отбил удачно, перекатился на бок - в то место, где он только что был, - ударило, блеснув, кривое лезвие гвизармы. Изловчившись, Олег Иваныч с силой ткнул мечом под кольчужный набедренник пирата. Тот заверещал, падая рядом, накрыв всей своей тяжестью узкий меч... Олег Иваныч слишком поздно сообразил, что допустил ошибку. Вполне возможно, последнюю.

Ухмыляясь, рыжеволосый пират в обтянутой зеленоватой тканью бригантине - железной кирасе и юбке - поднял боевой молот, собираясь перешибить Олегу ничем не защищенные ноги.

Стальной молот с острым навершьем со свистом рассек воздух, с треском пробив палубу. Сам же его обладатель медленно повалился навзничь. Из горла его, рассеченного незаметно подобравшимся сзади доброхотом, фонтаном хлынула кровь. Отплевываясь, Олег Иваныч поднялся на ноги, поднял глаза...

Рыцарь в длинном плаще, блестящем панцире я глухом шлеме с надвинутым на глаза забралом держал в руках широкий кривой нож. С лезвия ножа упала на палубу яркая алая капля, еще дымящаяся...

- Слева!

Олег Иваныч едва успел предупредить неизвестного спасителя - зевать было некогда. Четверо вооруженных гвизармами пиратов подбирались со стороны надстройки на баке.

Гвизарма... Нечто вроде копья, с острым наконечником и кривым, уходящим в сторону лезвием. Таким лезвием удобно резать ноги лошадям. Людям - не менее удобно. И ноги, и горло! Подлое оружие...

Рраз!

Короткая арбалетная стрела - болт - со свистом лущенная откуда-то сверху, впилась одному из пиратов в глаз. Еще одна отскочила от шлема. Выпустив гвизарму, нападавший упал, истекая кровью. Его сотоварищи предпочли укрыться за задней мачтой.

Олег Иваныч поднял глаза. В "сорочьем гнезде" нa передней мачте засели двое - юнга Михель и Гришаня. Михель с воплями метал вниз тяжелые камни ("каменья метаху!"), Гришаня проворно орудовал воротом, натягивая тетиву арбалета.

Зря, в общем-то.

Когда на абордаж посыпались пираты со второго когга, исход битвы уже вряд ли мог вызвать сомнения. Да и раньше-то... Почему-то поначалу пираты никому не предложили сдаться. С ходу накинулись, словно стая волков...

Олег Иваныч попытался оценить ситуацию.

Способных биться матросов оставалось человек восемь, плюс сам капитан Штюрмер, вон он, цел и невредим, по-прежнему машет секирой... а нападающие действуют как-то вяло, не торопятся попасть под удар, сволочи, ждут все чего-то, выжидают. Кроме капитана, еще боцман... впрочем, нет... вон боцман, с пробитой башкой валяется. Вот еще какой-то длинный парень в кольчуге и с саблей... Олексаха! Живой пока, черт! Так... Ну, Гришаня с Михелем на смотровой площадке... Он сам, Олег Иваныч... И, пожалуй, все... Нет, не все! Еще тот рыцарь в длинном плаще. Вон он, у мачты, подобрал гвизарму, ума хватило... Что хоть за парень-то? Видно, кто-то из команды... Ишь, щеголь, штаны надел разноцветные - черно-синие... Стоп! Какой же это рыцарь? Это ж Софья, мать ее за ногу! Тоже блин, Жанна д'Арк выискалась, Орлеанская, блин, девственница!

А врагов много! Десятка три - это только на первый взгляд, да вон еще, снизу на борта карабкаются, из моря, что ли... нет, с мелких "шакалов" лезут, сволочи, добычу делить торопятся... Ай, кому-то из вас не до добычи будет, к бабке не ходите!

Осмотревшись, Олег удивился - активных действий пираты почему-то уже не вели. Ну, окружили капитана, с двух сторон подобрались к матросам и Олексахе - человек двадцать, это против девяти-то... Смелые... Вон тут еще, за мачтой, прячутся, уроды. Опять одноглазый выглядывает. Жив, выходит, еще, сволочуга! Шугануть их оттуда, что ли? Что-то притихли.

С правого борта когга вдруг разнесся пронзительный звук рога. Все невольно обернулись, вздрогнув. Ну, все - это кроме Олега Иваныча, Олексахи и Штюрмера - те тертые калачи, ни на миг ближайших вражин из поля зрения не выпускали, мало ли...

Протрубили еще раз. Еще одной волной посыпались на палубу пираты - да сколько же их там - расступились почтительно, но по сторонам секли с арбалетами. Пропустили вперед высокого воина в богато украшенных латах. Доспех был почти полный, кроме, естественно, поножей и железных сапог - не сподручно по скользкой палубе прыгать, а так - полный гарнитур: панцирь с позолоченными желобками - уводить в сторону вражеские копья - шарнирные наплечники с гребнями, налокотники, поручи, круглый составной шлем-армэ с опущенным блестящим забралом. В специальной, прикрепленной к шлему трубке колыхались черные перья.

Повертев головой в шлеме, воин осмотрелся и, что-то сказав окружению, решительно направился прямиком к капитану Штюрмеру. Удивительно - но все молча ждали. Олег Иваныч с Олексахой - наверное потому, что понимали - надеяться больше не на что, а два-три, даже десяток убитых врагов ситуацию не изменят, матросы - по той же причине, что толку биться-то, надоело, а тут вроде затеялось что-то, посмотрим, хуже-то не будет. Ребята в "сорочьем гнезде", скорее всего, вряд ли чего думали, скорее всего - у них стрелы да каменья кончились... Нет, не кончились!

Небольшой, брошенный с мачты камешек - так, всего-то с полкило - с грохотом ударил рыцаря в золоченый сустав, смяв гребень. Все вздрогнули, рыцарь пошатнулся, выронил меч... его тут же подняли, почтительно подали, смахнув пыль. Кое-кто направил на верхушку мачты арбалеты.

Рыцарь махнул рукой - опустить, - подняв забрало, повернулся к Штюрмеру:

- Ну, здравствуй, Иоганн! Вот и встретились.

- Ван Зельде! - вздрогнув, произнес капитан. - Хорн ван Зельде!

- Вижу, узнал, - нехорошо усмехнулся рыцарь. - Ты, наверное, думал, мне отрубили голову в Брюгге? Нет, удалось спастись. Тебе на погибель!

- Так вот почему ты не стрелял...

- Да, не хотел лишать себя удовольствия... самолично воткнуть меч в твое толстое брюхо! Как, Иоганн, сразишься со мной?

- С таким же удовольствием, как и ты, ван Зельде! Доделаю работу палача из Брюгге.

- Так ты готов, старая сволочь?

- От сволочи слышу. От сволочи и предателя! - капитан Штюрмер смачно сплюнул на палубу. - Сразиться с тобой давно мечтал я, думаю, как и ты. Только выставлю прежде условие: независимо от исхода поединка ты отпустишь всех моих людей, кто еще жив, разумеется.

- Согласен! Начнем!

Отбросив секиру, капитан Штюрмер выхватил из ножен меч и с неожиданной прытью бросился на соперника.

Скрестились мечи - с искрами! Воины закружили друг перед другом, время от времени нанося удары... Длинный полуторный меч-бастард Хорна ван Зельде со свистом рассекал воздух.

Он оказался силен и подвижен, этот предводитель пиратов с голландским именем, дрался как лев. Впрочем, если капитан "Благословенной Марты" и уступал ему в этом, то совсем ненамного... Правда, этого "совсем" становилось все больше - герр Штюрмер был утомлен схваткой, силы были уже не те, а ярость... что ярость... далеко не всегда заменит она быстроту и силу...

Хэк!

Толпа ахнула, когда неожиданно ловким ударом капитан поразил соперника в ногу. Тот захромал, из бедра, над коленом, выступила кровь... В ярости ван Зельде заработал мечом, словно мельница, так что даже Олег Иваныч залюбовался, настолько все это походило на приемы борьбы ушу с шестом. Лезвия почти вообще не было видно - один сплошной круг диаметром в полтора метра - зато было хорошо слышно!

Один удар... За ним сразу - второй... Третий...

Со звоном покатился по палубе сбитый с головы Штюрмера шлем.

Четвертого удара не услышал никто.

Только капитан "Благословенной Марты", выронив меч, схватился за шею и медленно осел на палубу, прислонившись спиной к украшенному щитами фальшборту...

- Ты все-таки достал меня, предатель ван Зельде, - умирая, прохрипел Штюрмер. - Все-таки достал... пре...

Он не успел договорить, да и умереть красиво ему не дали. Сильным ударом меча Хорн ван Зельде отрубил Иоганну Штюрмеру голову. Судно качнуло волной, и голова капитана, оставляя за собой кровавый след, покатилась по палубе к правому борту. Одноглазый пират подхватил ее по пути и, насадив на копье, с воплем поднял вверх...

Предводитель пиратов обернулся к матросам:

- Слышали договор? Вам нечего опасаться.

Довольные, те побросали оружие.

- Вам тоже, сир, - ван Зельде подошел к Олегу Иванычу. - И вам... фройляйн!

Олег вздрогнул. Опытный пират с первого взгляда определил в одетой в мужское платье Софье женщину.

Разоруженные пленники были выстроены на корме у разъездной лодки. С мачты слезли юнга Михель и Гришаня.

- Берег не так уж далек, доберетесь, - гнусавил какой-то пожилой бородатый пират. - Ну, а если и перевернетесь на волне - то уж не наша забота.

Довольные, что относительно легко отделались, матросы Штюрмера столпились у шлюпки.

Хорн ван Зельде подозвал к себе Олега Иваныча:

- Вы новгородец?

- Новгородец... да... - Олег Иваныч не очень-то понимал по-немецки, подозвал Гришаню. - Это переводчик... толмач...

- Кто еще есть здесь новгородец?

- Мы... И вот... Эй, Олексаха!

Предводитель пиратов окинул их холодным взглядом и, обернувшись, кивнул своим людям.

Словно давно дожидаясь приказа, те внезапно набросились на ничего не подозревающих пленников, вмиг спеленали их и бросили у борта.

- Хорошо, - удовлетворенно кивнул головой ван Зельде. - Теперь - этих.

Острием меча он указал на матросов, радостно спускающих на воду лодку.

- Всех, кроме юнги.