убежден, что экипаж корабля сознательно решил остаться на Луне, что это
решение они приняли, ознакомившись с "Космической информацией".
Таинственные посланцы Ориона убедили пришельцев с Земли, что всякое
исследование пространства никчемно, что за него взялись слишком поздно,
когда вся жизнь Вселенной уже подходит к концу. К. утверждает, что
некоторые генералы авиации принимают этот бред всерьез, но подозреваю, что
это еще одна сумасшедшая попытка Калдрена утешить меня.
требуя платы за пятьдесят мешков, цемента, которые я, но его словам, купил
у него десять дней назад. Твердит, что помог мне погрузить их на грузовик.
Помню, что я ездил на фургоне Уайтби в город, но речь шла ведь о покупке
свинцовых экранов. Что я мог бы сделать с этим цементом. Именно эти
глупости висят у меня над головой сейчас, когда приближается окончательный
конец. (Мораль: не следует слишком усердно забывать Эниветок). Проснулся в
9:40. Засну в 16:15.
лаборатории, Позвонил мне. Когда я взял трубку, то услышал какой-то голос,
записанный на пленку, захлебывающийся целой цепочкой цифр, как ошалевший
компьютер. Эти его шутки становятся утомительны. Вскоре надо навестить ею,
хотя бы для того, чтобы объясниться. Это будет, впрочем, и повод увидеться
с девушкой с Марса.
Сон все время "черный" и нерегенерирующий. Прошлой ночью я сделал
16-миллиметровый фильм о первых трех часах и сегодня утром посмотрел его в
лаборатории. Это был первый настоящий фильм ужасов. Я выглядел как
полуживой труп. Проснулся в 10:25. Засну в 15:45.
Углубляющаяся летаргия. С трудом добрался до лаборатории дважды чуть не
съезжая с шоссе. Концентрировался настолько, что накормил животных и
сделал запись в лабораторном журнале. Прочитал также записки Уайтби,
приготовленные на самый конец эксперимента и решился на 40 рентген в
минуту и расстояние - 350 сантиметров.
которые бросали на потолок оконные занавески. Потом он взглянул на свои
пупки и увидел Калдрена, сидящего на кровати и внимательно
приглядывавшегося к нему:
выглядите утомленным.
Мгновение у него мутилось в голове, он перекинул ноги на край постели,
оперся локтями о колени и кулаками начал массировать себе лицо.
телефон. - Это не действует, потому я приехал. Надеюсь, вы простите мне
это вторжение. Я звонил у дверей, наверное, с полчаса. Удивительно, что вы
не слышали.
своих помятых хлопчатобумажных брюк. Неделю уже он не менял одежды, брюки
были влажными и издавали легкий запах. Когда он шел в ванную, Калдрен
показал на штатив, стоящий около кровати. - Что это, доктор? Вы начинаете
снимать драли?
заметил, что дневник был раскрыт. Раздумывая, прочитал ли Калдрен
последние записи, он взял дневник, вошел в ванную и захлопнул за собой
дверь. Из шкафчика над раковиной он вынул шприц и ампулу. После инъекции
он на минуту оперся о двери, ожидая эффекта.
которые Пауэрс оставил посредине комнаты.
него. Калдрен исключительно владел собой сегодня. Пауэрс разглядел в его
поведении даже уважение.
пересилиться? - спросил он.
умыться и переодеться. Что это за пятна у вас на рубашке? Похоже на
известь.
белую пыль. После ухода Калдрена он разделся, принял душ и вынул из
чемодана свежий костюм.
северном берегу озера. Это была семиэтажная диковинка, построенная
эксцентричным миллионером-математиком, в форме бетонной ленты, которая
обвивалась вокруг себя как ошалевший уж. Только Калдрен разгадал загадку
строения геометрической модели, и снял его у агента за относительно низкую
цену. Из окна лаборатории Пауэрс видел его вечерами, переходящего
неустанно с одного уровня на другой, взбирающегося в лабиринте наклонных
плоскостей и террас до самой крыши, где он торчал часами как эшафот на
фоне неба, следя в пространстве дороги волк, которые ловит завтра.
здания на высоте ста пятнадцати футов, с головой драматично поднятой к
небу.
у того опору из-под ног.
полукруг.
назад, он принял такое приглашение, вошел и в течение трех минут оказался
в каком-то коридоре без выхода. Прошло полчаса, прежде чем Калдрен нашел
его там.
перескакивая с террасы на террасу, после чего на лифте поднялся вместе с
ним наверх.
платформу-студию; вокруг них вилась белая бетонная лента, словно зубная
паста, выдавленная из какого-то огромного тюбика. Перед ними, на
перекрещивающихся и параллельных уровнях, видна была серая, геометрическая
по форме мебель, гигантские фотографии, повешенные на наклоненных до
половины сетчатых клетках или старательно описанные экспонаты, разложенные
на низких, черных столах. Выше виднелось одно слово высотой в двадцать
футов:
он и до дна выпил бокал. - Это моя лаборатория, доктор, - сказал он с
гордостью. - Намного важнее вашей.
старой лентой энцефалографа, там и тут прерываемой бледными чернильными
каракулями. Лента была описана. Эйнштейн, А; Волны альфа, 1922.
наслаждаясь чувством возбуждения, которое давали ему амфетамины. Через час
или два это чувство исчезает и мозг снова станет рыхлым как промокашка.
Калдрен ораторствовал, объясняя ему значение так называемых окончательных
Документов.
полной фрагментизации. Когда я соберу достаточное их количество, то
построю себе из них новый мир. - Он взял со стола толстый том в картонном
переплет и начал перелистывать страницы.
включить их в коллекцию...
в углу и напоминавшее машину для записей. Из зияющих щелей аппарата
свисали длинные, темные ленты. Некоторое время он забавлялся мыслью, что,
возможно, Калдрен начал спекулировать на бирже, которая около двенадцати
лет постоянно регистрировала спад курсов.
Меркурии-7? - Калдрен указал на густо исписанные страницы.
отдельные слова: "Голубые... люди... ужасный цикл... орион... телеметрия."
Он кивнул головой.
телетайпа?
надпись: Аургия 225-Ж, Интервал: 69 часов. Он читал:
значит этот ряд чисел?
Максимов Альберт
Мацумото Сэйте
Махров Алексей
Шилова Юлия
Марко Джон
Шилова Юлия