Элли все пела.
подняв отягощенную смертью голову, вгляделась в темноту
последней клетки, ища взглядом не Старость, а Мамашу Фортуну,
потягивающуюся, хихикающую, с неестественной легкостью
спускающуюся на землю, И она поняла, что не стала уродливей и
смертней ни на волосок, но все же прекрасной почувствовать она
себя нс могла. Может быть, это тоже иллюзия, устало подумала
она,
-- как всегда. Подозреваю, что я просто создана для сцены.
отозвался Ракх. -- Я чувствовал, что она вот-вот освободится.
Будто я был связывающей ее веревкой, а она развязывала меня. --
Он поежился и понизил голос. -- Отделайся от нее, -- хрипло
произнес он, -- отделайся, пока она не разорвала нас в клочья.
Она только об этом и думает. Я все время чувствую это.
Если она вырвется, я смогу превратить ее в ветер, в снег, в
семь нот. Но я хочу держать ее при себе. Ведь никакая другая
ведьма на свете не умеет и не сумеет этого. И я буду держать
ее, даже если мне придется для этого каждый день кормить ее
твоей печенью.
-- Ну, а если она потребует твою? Что ты будешь делать тогда?
Фортуна. -- Она не почувствует разницы. Гарпии не слишком умны.
к клетке, гремя замками и проверяя свои чары, как хозяйка
ощупывает арбузы на рынке. Когда она подошла к клетке гарпии,
чудовище издало вопль, пронзительный как стрела, и ужасающе
расправило свои великолепные крылья. Единорогу показалось, что
прутья решетки начали извиваться и опадать дождем, но Мамаша
Фортуна хрустнула тонкими пальцами, и прутья вновь стали
железом, а гарпия, выжидая, замерла на насесте.
смотрели друг на друга одинаковыми глазами. Мамаша Фортуна
сказала: -- Ты моя. Ты моя, даже если убьешь меня. -- Гарпия не
шевельнулась, но тучка затмила луну. -- Не сейчас, -- повторила
Мамаша Фортуна и повернулась к клетке единорога. -- Ну, --
сказала она сладким дымным голосом. -- Я все-таки напугала
тебя, не правда ли? -- Она рассмеялась, и смех ее был похож на
шорох змеи в тростниках, и подобралась поближе. -- Что бы ни
говорил твой приятель волшебник, -- продолжала она, -- хоть
немного мастерства у меня должно быть. Для того, чтобы ты
показалась себе старой и отвратительной, требуется, скажу вам,
некоторое искусство. И неужели грошовым заклятьем можно держать
в плену Темную. Никто до меня... Она ответила:
она слушает тебя.
крайней мере, знаю, где она. А вот ты бродила по дороге в
поисках своей смерти. -- Она опять рассмеялась. -- Но где она,
я знаю тоже. Но я не дам тебе встретиться с ней, и ты должна
поблагодарить меня за это.
боль, но Она не отступала.
короля Хаггарда, -- пробормотала она, -- значит, ты его знаешь.
-- Блеснули два ее зуба. -- Ты моя, -- сказала она, -- он тебя
не получит.
знать. Освободи, пока не поздно, освободи гарпию и меня.
Занимайся своими тенями, если хочешь, но освободи нас.
несколько ночных мотыльков отвлеклись от своей прогулки,
ринулись на свет и белыми хлопьями пепла упали на землю.
Волочиться сквозь вечность с моими доморощенными пугалами -- об
этом я мечтала, когда была молода и зла. Ты думаешь, я выбрала
эту убогую магию, порождение глупости, потому что никогда не
знала настоящей? Я вожусь с собаками и обезьянами потому, что
не смею коснуться травы, но я понимаю разницу. И теперь ты
просишь меня отказаться от вас, от присутствия вашей силы. Я
сказал Ракху, что, если потребуется, стану кормить гарпию его
печенью, и я это сделаю. А чтобы удержать тебя, я бы взяла
твоего дружка Шмендрика и... -- тут она в ярости забормотала
какую-то чепуху и наконец замолкла.
предлагает чужую печень. Ты должна вырвать свою собственную и
научиться обходиться без нее. Настоящие ведьмы это знают.
пока она смотрела на единорога. Все ведьмы так плачут. Она
повернулась было и заспешила к своему фургону, но внезапно
оглянулась назад с каменной ухмылкой на лице.
сказала она. -- Неужели ты в самом деле думаешь, что эти
пучеглазые глупцы узнали бы тебя без моей помощи? Нет. Я
придала тебе вид, который они могут понять, и рог, который они
могут увидеть. В наше время, чтобы простой народ признал
единорога, нужна дешевая ярмарочная ведьма. Уж лучше оставайся
со мной в поддельном обличье, во всем мире тебя узнает только
Красный Бык.
из-за туч.
скользнув между клетками. Только гарпия издала неясный звук,
когда он пробирался мимо ее клетки.
Ракху наблюдать за мной, а он почти не спит. Но я загадал ему
загадку, а чтобы найти ответ хоть на одну, ему обычно нужна
целая ночь. В следующий раз я расскажу ему анекдот, и это
займет его на неделю.
сказал мне об этом?
вы не удивились тому, что они все же узнали вас? -- Он
улыбнулся, и от этого постарел. -- Ну, конечно, нет. Это просто
не пришло вам в голову.
дрожа. -- И раньше меня узнали бы повсюду.
глубоким взглядом ее темных бездонных глаз он нервно улыбнулся
и потупился. -- Редкий человек кажется именно тем, чем является
на самом деле, -- продолжал он. -- Мир неверных суждений,
неправильных оценок. Вот я сразу же признал в вас единорога,
сразу же... И я вам друг. Вы же принимаете меня за клоуна, или
тупицу, или предателя, и таков я, должно быть, и есть, если
таким меня видите вы. Чары, которыми вы зачарованы, -- это
всего лишь чары, они спадут, как только вы окажетесь на
свободе, а вот проклятие вашей ошибки навсегда ляжет на меня.
Мы не всегда такие, какими мечтаем быть. Но я читал или песня
такая была, что, когда мир был молод, единороги умели различать
"свет истинный и ложный, лица улыбку и души печаль".
громче, и на мгновение она перестала слышать скулеж прутьев и
мягкий звон крыл.
мне?
моя последняя надежда.
печальные узники "Полночного карнавала". Одному только что
снились скалы, жуки и нежные листья; другому -- прыжки в теплой
высокой траве; третий грезил о жидкой грязи и крови. Четвертому
снилась рука, чешущая заветное место за ухом. Только гарпия не
спала и сидела, не мигая глядя на солнце.
Шмендрик.
Ракха: "Шмендрик! Эй, Шмендрик, я разгадал! Это же кофейник,
правда?" -- и волшебник начал медленно удаляться.
до вечера. И тут он с шумом и значительным усилием исчез, при
этом казалось, что какую-то часть себя он все-таки оставил.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Никитин Юрий
Каменистый Артем
Орлов Алекс