раз его голос был тихим и серьезным. - Я не просто бродяга и бездельник.
он повернулся к Райнасону:
губернатора, - сказал он. - Возможно, ты знаешь об этом.
поддержать его в том случае, если будет назначен кто-то другой? - Он
бросил быстрый взгляд на Мару. - Я кручусь целыми днями среди людей,
разговариваю, и многое слышу. Маннинг добьется-таки власти, так или иначе,
если его не остановить.
Райнасон. - К тому же, разве есть кто-нибудь получше на этой планете?
Маннинг, по крайней мере, имеет хоть какие-то культурные зачатки - но, тем
не менее, он еще более порочен, чем кажется. Если он получит здесь
власть...
закончил за него Райнасон.
имею против того, чтобы люди убивали друг друга... Это их дело. Но если
только здесь не станет у власти кто-либо получше Маннинга, хирлайцам
придет конец. Люди уже начинают поговаривать... они их боятся.
обладают интеллектом, а необразованные люди как огня боятся интеллекта, а
когда интеллектом обладает инородец... - он покачал головой. - Маннинг в
такой ситуации ничего не станет делать.
превратились в глубокие борозды.
единственный на этой планете человек, который умеет обращаться с ними. О,
вы бы услышали, как он проходит мимо людей... Я завидую его способности
влиять на них словом. Кого-то похлопает по спине, кому-то бросит
шутку-другую, - большинство из этих шуток я говорил в прошлом году, и,
смотришь, разговаривает с каждым совсем по-приятельски. - Он снова покачал
головой. - Маннинг установил настолько дружеские отношения с этими
отбросами общества, как будто они равны.
неотесанность этого человека, он импонировал ему. Так было каждый раз,
когда они случайно встречались в каком-нибудь из краевых миров. Мальхомм,
грязный и циничный, вращался среди обычных для далеких звездных систем
отбросов общества, проповедуя религию и сражаясь с корпорациями,
оппортунистами, псевдореволюционерами, которых не интересовали ничьи
интересы, кроме собственных. Он был знаменит тем, что мог кулаком разбить
чей-то череп, и для него никогда не существовало никаких угрызений
совести, если можно было что-то стащить или убить кого-то в гневе. И
вместе с тем, он обладал каким-то своеобразным чувством благородства.
Но я не склонен переоценивать себя: я не отрицаю того, что являюсь таким
же подонком, как и все они. Единственное, что меня отличает от них, так
это то, что я четко осознаю это; я просто человек, и у меня не больше
прав, чем у кого-то другого, кроме тех, правда, которые мне удается
отвоевать. - Он поднял свои костистые руки и поднес их к лицу. - У меня
переломаны кости в обеих. Не знаю, приходилось ли когда-либо Будде или
Христу ударить человека. В религиозных книгах, которые имеются в
хранилищах, об этом ничего не сказано.
плакат о покаянии на крюк своей огромной руки. Его лицо снова приняло
обычное дурашливое выражение, и он объявил: - Мои обязанности требуют
моего присутствия в другом месте. Но я оставляю вас с изречением из
Евангелия, которое является моей путеводной звездой. Оно гласит: "Не
противься злому". Так вот, не противьтесь злому, дети мои.
смотрела, как Мальхомм пробирается сквозь толпу к двери.
отцом, - сказал он.
знать, что он думает на самом деле.
мере, в тот момент, когда говорит о чем-то, он в это верит.
помолчала, ее лицо стало задумчивым. Затем отметила: - Он не допил свое
пойло.
как-то знать, когда будешь готов. - Она склонилась над телепатером, еще
раз проверяя соединения и показания приборов.
аборигена молча уставилась на землянина. Он никогда не выглядит
расстроенным, подумал о своем визави Райнасон, внимательно разглядывая
его. За исключением единственного случая, когда они уперлись в каменную
стену блока памяти о Теброне, Хорнг демонстрировал полную уравновешенность
- он всегда был спокоен, никогда не проявлял никаких признаков
раздражения; казалось, что он без всякого интереса относился ко всему
происходящему с ним и вокруг него. Но, конечно, если бы аборигены были
совсем не заинтересованы в исследованиях землян, касающихся их истории,
они бы не стали сотрудничать с ними с такой готовностью. Хирлайцы вовсе не
животные, которыми можно командовать. Возможно, декодировка их истории,
приведение всей сохранившейся информации в стройный порядок в какой-то
степени представляла интерес для них самих; во всяком случае, они никогда
не пытались выстроить факты из своей собственной истории в стройный
логический ряд.
своей письменности - их телепатические способности делали это излишним. А
классификация материала в строго определенных рамках была свойственна
земным языкам как части менталитета землян. Такое организованное мышление
явно не было присуще хирлайцам, по крайней мере сейчас, на закате их
цивилизации. Громадные аборигены на протяжении веков влачили серое
существование, по-своему вспоминая о ярком прошлом. И их расовые интересы
в значительной степени отличались от устремлений землян.
бригадой землян по вопросам декодировки, то кто же тогда на самом деле
кому помогал?
Райнасон посмотрел на Мару и кивнул; она включила тумблер телепатера.
Райнасон ощутил, как разум Хорнга поглощает его сущность. Вихрь мыслей,
воспоминаний, картин и концепций закружился в полнейшем беспорядке. Он
вдруг отчетливо ощутил присутствие чужака, странные обрывки памяти, идеи,
которые были для него непостижимы; все это одним ошеломляющим валом
накрыло его собственное сознание. Сцепив зубы, он изо всех сил боролся со
страхом, ожидая, когда спадет эта волна.
сознания - хирлайца и землянина - встретились вместе, они слились в почти
единое сознание. Наконец Райнасон стал замечать какую-то
последовательность во впечатлениях аборигена. Первой картинкой, которая
проявилась явственно, было видение его самого: он был маленьким и
угловатым, сидящим на несколько футов ниже Хорнга - или, вернее, своих
собственных глаз; но более того - он оказался не только светлым, но
бледным, не только маленьким, но хрупким. Видение аборигеном реальности,
даже через его собственные ощущения, было не просто визуальным или
осязательным; оно автоматически переводилось в собственные понятийные
категории Райнасона.
воздуха - более высокой. Райнасон видел самого себя, скорчившегося на
каменном сидении, и Мару, изображение которой было странным образом
искажено, протягивающую руку, чтобы успокоить его-себя. И в то же время он
мог видеть все собственными глазами, ощущать ее руку на своем плече. Но
ощущения аборигена были гораздо сильнее; уже сама их необычность управляла
вниманием его разума.
частью менталитета. Он ощутил, что Хорнг, в свою очередь, также пытается
медленно продвигаться по сознанию Райнасона; его присутствие успокаивало,
было мягким, несколько непривычным, но не тревожащим. По мере того, как
его мысли переплетались с мыслями Хорнга, настоящее исчезло; это изменение