на его месте действовал бы любой другой человек гиборейской эры.
воздухе сабля отбила в сторону чей-то меч, и вот уже из головы первого из
нападавших брызнули мозги. Изогнувшись по-кошачьи, Конан ударил снова, и
чья-то рука, судорожно цеплявшаяся за рукоять меча, отрубленная в
запястье, взвилась по крутой дуге в воздух, волоча за собой кровавый
хвост, словно комета. Конан не потерял ни секунды, когда легким движением
увернулся от воинов одновременно напавших на него, - и вот уже меч одного
из них по рукоять погрузился в грудь второго.
победно и хрипло, нырнул под чью-то руку, хлынула алая струя и следующий
воин в пурпурной тунике рухнул наземь, зажимая руками огромную рану в
животе. Ксуталийцы завыли, словно волки, настигающие добычу. Непривычные к
ратному труду, отупевшие от своих лотосовых снов, они безнадежно
проигрывали быстрому словно молния, варвару, в котором стальные мышцы и
четко работающий мозг составляли единое целое. Его противники, путаясь
друг у друга под ногами, наносили удары или слишком поздно, или слишком
рано, рассекая мечами пустой воздух. Киммериец же двоился, троился,
исчезал в одном месте, чтобы тут же появиться в другом, неуловимый словно
ртуть, недоступный мечам врагов, а тем временем кривое лезвие его сабли
ежесекундно грозило смертью и выполняло угрозы.
трусливыми. Грозно крича, они кружили вокруг варвара и рубили короткими
мечами, а со всех сторон в комнату через настежь раскрытые двери вбегали
все новые и новые горожане, разбуженные непривычным их слуху шумом.
саблей, уложив одним ударом сразу нескольких врагов, словно косец пшеницы
и огляделся по сторонам, намечая путь к отступлению. В ту же секунду на
одной из стен раздвинулась драпировка и приоткрылась потайная дверь. За
ней виднелась лестница из зеленоватого камня, на самом ее верху стоял
человек в роскошном шелковом одеянии, моргая глазами, словно только что
проснулся. Киммериец, не колеблясь ни секунды, одним прыжком преодолел
лязгавший мечами круг воинов и помчался к лестнице. Трое воинов преградили
ему дорогу, три меча молниями сверкнули над его головой, и тут же упали,
киммериец же не задерживаясь, несся вперед по лестнице, за ним гналась
свора преследователей спотыкаясь о валявшиеся тела. Один из несчастных
лежал вниз лицом в луже крови и мозгов, второй пытался подняться на руках,
залитых кровью, струей хлеставшей из перерезанного горла, третий скуля,
прижимал к груди обрубок правой руки.
опомнился и его меч холодно сверкнул в лучах камней-светильников, падая на
голову Конана. Тот успел увернуться и воткнул саблю, словно нож мясника в
сердце противника. Инерция движения Конана была столь велика, что сабля
пронзила горожанина насквозь, а варвар, налетев на него, споткнулся и с
грохотом врезался в стену. Когда он падал, сабля, острая, словно бритва,
распорола живот убитого снизу доверху, и обмякшее тело покатилось по
ступеням вниз, путаясь в собственных внутренностях и сбивая с ног
желтолицых воинов.
окровавленной саблей и помчался дальше. Остановившись на мгновение в
комнате наверху и убедившись, что она пуста, варвар метнулся к двери.
Внизу, тем временем поднялся крик, в котором звучало столько гнева и
отчаяния, что Конан понял, что сам того не желая, отправил на тот свет
кого-то очень важного, может быть самого короля этого странного города.
Натале грозит смертельная опасность, но не мог заняться поисками девушки,
не стряхнув с хвоста волчью стаю преследователей.
быстро потеряв ориентацию, вновь вбежал в зал, по которому уже пробегал
пару минут назад, чуть не столкнувшись с преследователями. Увидев варвара,
они заорали как сумасшедшие и бросились к нему, он же с трудом
увернувшись, проскочил под арку.
остальных не была пустой. Ее хозяйка только что вскочила на ноги,
вскрикнув от удивления и испуга.
из драгоценных камней на шее - женщина, которая вглядывалась в него широко
раскрытыми от удивления и страха глазами. Это было последнее, что он успел
заметить: когда женщина подняла руку и потянула за шелковый шнур,
свисавший со стены. Под его ногами разверзлась черная пропасть. Даже
феноменальная реакция варвара на этот раз запоздала.
другой на его месте тоже бы остался в живых, отделавшись множественными
переломами рук, ног и ребер. Как кошка падает на четыре лапы, так
приземлился и Конан, не выпуская из рук сабли. Внутренне сжавшись от
испуганного женского крика, он вскочил на ноги и увидел обнаженную Наталу,
отчаянно извивавшуюся в сладострастных объятиях чего-то настолько
отвратительного, что не могло быть ничем иным, как порождение адской
бездны.
страхом. Любой, но только не Конан. Глаза его заволокла красноватая мгла
бешенства, жажда крови затмила мозг - и он обрушился на чудовище. Бросив
свою жертву, монстр повернулся к противнику, сабля которого рассекла
воздух, пролетела сквозь черные клубы его бесформенного тела и чиркнула по
каменной стене, высекая сноп искр.
потерял равновесие и упал на колени. Когда он вскочил на ноги, черное
облако уже сидело на его плечах. Варвару показалось, что его захлестывают
волны некоей студенистой жидкости - он рубил их саблей, рассекал кинжалом,
рвал руками, по его лицу сплошным потоком текла грязь, что вероятно была
кровью чудовища. Конан не знал, отсекает ли он щупальца или какие-то иные
органы монстра, врубается ли в само его тело, вновь и вновь сливавшееся в
однородную массу. Ему уже начинало казаться, что он сражается не с одним,
с огромным множеством адских существ, грызущих, царапающих, колющих,
колотящих его с невероятной силой. Он чувствовал клыки и когти,
разрывающие его тело, чувствовал гибкие, но твердые, словно сталь, не то
щупальца, не то лианы, обвивающие его руки и ноги. Вдобавок ко всему,
нечто, похожее на скорпионий хвост с острым шипом на конце, молотило его
по спине, шее, груди, до кости, рассекая кожу и мясо, впрыскивая в кровь
яд, жгучим огнем растекающийся по всему телу.
света и оказались в абсолютной темноте. Забыв в пылу сражения о
брезгливости, варвар вонзил зубы в тело врага и его чуть было не вывернуло
наизнанку, когда это нечто, с писком и скрежетом, упруго выскользнуло из
захвата его мощных челюстей.
сознание от боли и ран, когда увидел высоко над собой огромную жабью
пасть, освещенную тусклым светом, исходившим казалось откуда-то изнутри
нее. Киммериец собрался с силами и с хриплым криком рванулся словно волк,
к этой кошмарной пасти. Его верная сабля погрузилась в нее по эфес, и
вдруг бесформенная масса, поглотившая Конана, конвульсивно содрогнулась.
Сильная судорога свела и тут же отпустила адское тело, которое вдруг
быстро поползло по неровному полу коридора, таща за собой варвара, упрямо
цеплявшегося за рукоятку сабли, застрявшей глубоко в пасти монстра.
Движения чудовища ускорились, киммерийца трясло, давило, мяло, но он не
сдавался, яростными ударами кинжала раздирая на части студенистую массу.
в глаза Конана и тот вдруг почувствовал, что клубящееся, сотрясаемое
конвульсиями тело куда-то исчезло, а его рука с саблей повисла в пустоте.
Он лежал на скользком краю какого-то бездонного колодца, в глубь которого
летело, сверкая словно метеор, тело чудовища. Прижавшись щекой к гладкой,
грязной каменной поверхности, он смотрел, не в силах отвести глаз от
быстро уменьшающегося светящегося шара, навстречу которому из глубины
вдруг начала подниматься темная, блестящая поверхность, поглотившая в
конце концов фосфоресцирующую точку. В таинственной бездне всколыхнулся
тусклый огонек, и тут же погас. Воцарилась полная тишина и абсолютный
мрак.
врезавшийся в запястья. Ее взгляд неотрывно следил за краем тьмы,
сгущавшейся за кругом света. Там исчез Конан, увлеченный демоном, и
девушка, напрягая слух, еще некоторое время слышала сопение варвара, свист
его сабли и грохот ударов, затем шорох, похожий на шум лавины сползающей с
гор, сменившийся мертвой и глухой тишиной. Голова Наталы упала на грудь,
тело безжизненно повисло на шелковом шнуре.
темноты варвара. Вздох, выражавший одновременно облегчение и ужас,
вырвался из ее опухших губ и эхом понесся по бесконечному коридору. Лицо
варвара представляло собой сплошной синяк, словно кто-то долго и
старательно колотил по нему бревном, кровь из рассеченной на голове кожи
заливала глаза. Губы были искусаны и разбиты, руки, ноги и все тело
покрывали глубокие раны. Хуже всего выглядели грудь и шея, они почернели и
опухли, кожа свисала с них клочьями, казалось их долго и безжалостно
пороли бичом.