зингаранцев, были гиборейцами.
боевом коне и окруженный группой воинов, вооруженных пиками, из охраны
королевского дворца. На шелковой подушке сиденья ехала стройная фигура,
закутанная в шелк, при виде которой народ, всегда помнящий о королях, снял
шапки и разразился приветственными криками.
доспехах, неодобрительно уставился на украшенного верблюда и заговорил с
Амальриком. Тот ехал рядом с ним, великолепный в кольчуге, прошитой
золотом, с золотым щитком на груди и в шлеме с развевающимся гребнем из
конского волоса.
такого дела. В любом случае ей придется снять свои шелка.
Конан полагал, что Ясмела собирается взяться за меч и принять участие в
сражении, как часто делали женщины варваров.
сказал он. - Ясмела едет с нами, чтобы наблюдать за битвой. Между нами
говоря, - он наклонился к Конану и понизил голос, - я полагаю, что
принцесса просто боится оставаться одна, без защиты. Она боится...
выступим...
дворец ночью и перепугало Ясмелу до смерти. Это дьявольское колдовство
Нэтока, у меня нет сомнений! Конан, это нечто большее, чем плоть и кровь,
с которыми мы сражаемся.
пока он придет.
в закованной в броню руке и привычно сказал присказку наемников:
военачальники выстраивали войска в шеренги. Горожане знали, что в поход
отправляется их жизнь или смерть. Если войско будет разбито, судьба Хорайи
будет написана кровью. Орды, вздымающиеся огромной волной с дикого юга, не
знают такого понятия, как милосердие.
колыхалась под ветром. Луга пересекало множество малых рек. Местность
постепенно повышалась. Впереди лежала цепь низких холмов, протянувшихся
прочной стеной с востока на запад. Этой ночью они разбили лагерь на
северных склонах холмов, и горбоносые, с горящими глазами дикари -
обитатели холмов приходили десятками сидеть на корточках вокруг костров и
повторять новости, которые пришли из таинственной пустыни. Через их
рассказы ползло имя Нэтока, как извивающаяся змея. По его призыву демоны
воздуха приносили гром, и ветер, и туман; жестокие бесы подземного мира
сотрясали землю ужасающим ревом. По его велению возникал огонь прямо из
воздуха, и пожирал ворота обнесенных стенами городов, и сжигал закованных
в броню воинов, оставляя одни лишь обуглившиеся кости. Его войска своей
численностью заполонили пустыню, и еще у него было пять тысяч стигийских
войск в боевых колесницах под началом мятежного принца Кутамуна.
была непрерывным сражением, или цепью сражений. С самого его рождения
Смерть была ему постоянной спутницей. Она вышагивала рядом с ним своей
жуткой походкой; стояла за его плечом у игорных столов; ее костлявые
пальцы стучали по кубкам с вином. Она возвышалась над ним чудовищной
неясной тенью в плаще с капюшоном, когда он укладывался спать. Он обращал
внимания на ее присутствие не больше, чем король замечает присутствие
своего виночерпия. Придет день, когда ее костлявые объятия сомкнутся; не
более того. Достаточно, что прямо сейчас он жив.
и возвращаясь в центр лагеря, Конан оказался перед гибкой, закутанной в
плащ фигурой, которая остановила его, протянув руку.
боюсь!
меча.
ты боишься?
отметину. Ночь за ночью он кроется в тени, шепча мне кошмарные тайны. Он
потащит меня вниз, в ад, и сделает своей королевой. Я не смею спать - он
придет ко мне в мой шатер, как приходил во дворец. Конан, ты так силен,
будь со мной - я боюсь!
гордость спала с нее, оставив ее не стыдящейся наготы. В своем неистовом
страхе она пришла к Конану, который казался сильнее всех. Его безжалостная
сила, которая отталкивала ее, теперь влекла ее к себе.
как будто нежность любого рода была для него немыслима. Его железная рука
на мгновение задержалась на ее узком плече, и Ясмела снова задрожала, но
не от страха. Словно электрический шок, волна животной жизненной энергии
прошла через нее от этого одного прикосновения, как будто часть бьющей
через край силы Конана передалась ей.
не увидел ничего неподобающего в том, чтобы принцесса лежала на голой
земле рядом с лагерным костром, закутанная в плащ воина. Но принцесса
повиновалась без возражений.
костра мерцал на его броне из синей стали, и весь он казался стальной
статуей - воплощением силы, которая на мгновение замерла в бездействии, не
отдыхая, а лишь временно неподвижная, ожидающая знака, чтобы вновь
ринуться в бешеное действие. Отблески пламени играли на его лице, и оно
казалось сделанным из вещества тени, но твердой как сталь. Черты лица были
неподвижны, но глаза пылали неукротимым огнем. Он был не просто дикарем,
он был частью дикости, единым целым с необузданными стихиями жизни. В его
жилах текла кровь волчьей стаи, в его мозгу крылись потаенные глубины
северной ночи, его сердце пульсировало огнем пылающих лесов.
окутанная прекрасным ощущением безопасности. Почему-то она была уверена,
что никакая тень с горящими глазами не будет возвышаться над ней во мраке,
пока эта угрюмая фигура из далеких стран стоит на страже около нее. Но
проснулась принцесса опять от всепоглощающего ужаса, хотя ужас не был
вызван чем-то, что предстало ее взору.
что костер почти догорел. В воздухе было ощущение рассвета. Она могла
смутно различить, что Конан все еще сидит на валуне; она мельком увидела
продолговатый синий блик его меча. Рядом с ним скорчилась другая фигура,
на которую угасающий костер бросал слабый свет. Ясмела сонно рассмотрела
горбатый нос, блестящие глаза под белым тюрбаном. Человек быстро говорил
на шемитском диалекте, который она понимала с трудом.
Конан, я король лжецов, но я не стану лгать старому товарищу. Клянусь
днями, когда мы вместе были ворами в Заморе, прежде чем ты надел кольчугу!
когда он вершил песнопения Сету. Но я не сунул нос в песок, как сделали
остальные. Я вор Шумира, и мое зрение острее, чем у ласки. Я украдкой
взглянул вверх, и увидел, как его вуаль развевается на ветру. Ветер
отбросил его маску, и я увидел... я увидел... да поможет мне Бел, Конан,
говорю тебе, я действительно увидел это! Кровь моя застыла в жилах, и
волосы встали дыбом. То, что я увидел, жгло мою душу, как раскаленное
докрасна железо. Мне не было покоя, пока я не удостоверюсь.
двери лежала гигантская змея, пронзенная мечом. Внутри купола лежало тело
человека, такое скрюченное и изуродованное, что я едва узнал его - это
были останки Шеватаса из Заморы, единственного вора в мире, чье
превосходство над собой я признавал. Сокровища были не тронуты, они лежали
сверкающими грудами вокруг трупа. И это все.
ОДИН труп.
безымянного ужаса.
явился из пустыни ночью, когда мир был ослеплен и сделался дик от безумных
туч, гонимых в бешеном полете мимо дрожащих звезд, и завывания ветра
мешались с воплями потерянных душ. В ту ночь вампиры вышли на промысел,
нагие ведьмы скакали, оседлав ветер, и волки-оборотни выли в глуши. Он
явился на черном верблюде, что мчался как ветер, и нечистый огонь озарял
его, и следы от копыт его верблюда сияли во мраке. Когда Нэток спешился
перед святилищем Сета в оазисе Афака, животное вернулось в ночь и исчезло.
И я говорил с людьми племени, которые клянутся, что верблюд развернул
гигантские крылья и взмыл в облака, оставляя за собою огненный след. С той
ночи никто не видел этого верблюда, но черная тень, похожая и на тень
зверя, и на тень человека, проникает в шатер Нэтока и говорит с ним в
темноте перед рассветом. Я скажу тебе, Конан, Нэток на самом деле...
смотри, я покажу тебе образ того, что я увидел в тот день у Шушана, когда
Никитин Юрий
Круз Андрей
Шилова Юлия
Панов Вадим
Пехов Алексей
Плотников Александр