мне нравятся комплименты, можешь говорить их сколько угодно. При условии,
что ты будешь искренним.
полную беспомощность перед ужасающей прямотой гривастых.
тему разговора.
несколько дней тому назад.
ему Бесси Мерримот. Он вытряс из нее три самокрутки из грубой коричневой
бумаги. Непроизвольно он протянул первую Р-ли - как женщине. Его рука
отказалась следовать принятому грубому обращению с гривастыми.
последнюю вийру. Сатир мягко, почти незаметно, улыбнулся.
мог удержаться от мысли, что эти фиалковые глаза, пожалуй, красивее, чем у
Бесси. Он никогда не понимал, почему отец говорит, что глядеть в глаза
гривастых все равно, что в глаза дикого зверя.
который люди принесли с собой. Не представляю, как мы обходились бы без
табака!..
ответил Джек, - и единственный дар, который вы приняли. И они такие
несущественные...
взглянула на Самсона, который прижался к хозяину, словно понимая, о чем
идет речь. - Тебе не нужно беспокоиться, большой лев. Мы не жарим твоих
сородичей. Только собак. Жирных и глупых собак для еды. А что касается
даров, - Р-ли обращалась уже к Джеку, - вам, землянам, не стоит корить
себя за то, что вы пришли к нам с пустыми руками: мы научились у вас
гораздо большему, чем вы думаете.
подумать, что все умения землян идут вийрам во вред! А ведь и вправду
можно подумать...
ответила ему, но если перевести этот разговор на английский, он занял бы
гораздо больше времени. Затем Р-ли сказала Джеку:
которую давно задумал. Завтра он нам ее исполнит, уже дома. А я, если ты
не против, провожу тебя.
ты запанибрата с сиреной?
Даже по закону так.
всегда, бежал чуть впереди. Позади яростно рокотала лира: если музыка
сирены была мелодичной, радостной и одухотворенной, то в мощных аккордах
Мррна было что-то от песен Диониса, какая-то неистовость и неукротимость.
вийров всегда поражала его. Однако не было никакого разумного повода
задерживаться, и Джек продолжал шагать по просеке рядом с Р-ли. За
поворотом лесной дороги отчаянные звуки лиры почти затерялись в шуме
листвы громадных деревьев.
веков, плавно огибало пологий склон горы. Шоссе было выложено из
неизвестного людям серого материала без швов и стыков, сплошной полосой.
Прочный, как гранит материал, казалось, слегка пружинил под ногами. Это
было совершенно непонятно, как и то, что под жарким уже солнцем шоссе
оставалось прохладным. Все знают, что зимой все будет наоборот: даже в
лютый мороз босые ноги не замерзнут на ласковой поверхности дороги, а снег
и лед стекут талой водой по ее чуть заметной выпуклости.
позволяя людям стремительно расселяться по всему материку.
саблю. Слегка удивившись, Джек вынул из ножен и протянул сирене оружие.
Держа саблю за эфес, Р-ли осторожно провела пальцами по кромке клинка.
мир был бы куда хуже, будь в нем много таких вещей...
дурацкая детская легенда о гривастых оказалась ложью: они спокойно могут
прикасаться к железу! И пальцы у них от этого не отсыхают, и руки не
скрючивает параличом, и от ужасной боли они не корчатся...
взял саблю, показал еще две надписи на рукояти, - "Год первый ХД", "Хомо
Дэйр". Это год, когда мы сюда прибыли. Говорят, вырезал сам Ананий Дэйр.
Эту саблю Камел Тюрк подарил Джеку Кейджу Первому, одному из своих зятьев,
потому что у турка не было сыновей, которым он мог бы передать ее.
волос?
ветру. Свистнул клинок. На дорогу медленно опускались две красно-золотые
нити.
драконом, да узнай, что ты охотишься на меня с этой штукой...
босой ступней.
нами и ушла, когда ты приблизился. Ты знаешь, как она устала убегать от
тебя? Она беременна и страшно голодна, она просто выбилась из сил. Я
посоветовала ей подняться в горы: там скалы и следов не видно...
она знает, что я знаю... Тьфу!.. Она знает, что я иду по следу, и что она
собирается... Короче, как ты узнала о том, куда она направляется? Может,
ты понимаешь по-драконьи? - последнюю фразу Джек попытался произнести с
иронией.
от этих вийров можно ждать чего угодно...
взглядов был беззвучен и быстр, но означал он многое. Рука сирены почти
легла поверх человеческой руки, но в последний момент замерла, словно
вспомнив, что человеческим рукам не нужны касания рук вийров. Самсон
зарычал и вздыбил шерсть на загривке. Изящная кисть Р-ли плавно
опустилась. Ничего не произошло.
бесило, что она вдруг перешла на детский язык вийров. Взрослые вийры
прибегали к нему только сердясь или выражая презрение, да еще в разговоре
с детьми и возлюбленными. Джек не был ни детенышем сирены, ни ее милым.
родных, бродить по знакомым полянам и тропам в лесах округа Слашларк. Она
улыбалась, и глаза ее светились, и руки взлетали, словно отгоняя уже
сказанные слова, чтобы освободить место новым... Ее сочные губы,
изливающие теплые потоки беззаботной детской речи, завораживали. Это было,
как песня. Песня сирены.
сменился желанием. Вот бы прижать ее к себе, растрепать золотой водопад
вдоль спины, поцелуем заставить замолчать эти губы... Предательница-мысль
была скоротечной, но от нее закипела кровь и затуманился мозг: а почему бы
и нет?..
груди и до боли, до сладкой мучительной боли рвется наружу - сейчас,
немедленно? Святой Дионис, только бы она не заметила!.. Нельзя, нет!
было уже несколько - он не стал бы мешкать, если бы... если бы хоть одна
из них вызвала в нем хоть что-то похожее. А с этой...
которое люди-мужчины отказываются называть женщиной. Она - гривастая. У
нее нет бессмертной души, поэтому она так же опасна, как легендарные
обольстительницы с берегов земного Рейна и Средиземноморья, к ней даже
приближаться нельзя без риска для жизни и для души! Недаром Церковь и
Государство в своей безграничной мудрости запретили мужчине прикасаться к
сиренам.
Рядом ее золотисто-смуглая плоть, фиалковые светящиеся глаза, алый рот,