Чтение 6–й страницы книги ~Ради любви к не-матери~

- Тюрьмы в Дралларе очень-очень неудобные, - резко продолжала Алджин.
- Наше правительство неохотно тратит деньги на общественные нужды. И
особенно скупится, когда речь заходит о нарушителях законов. Вы с другой
планеты. Не думаю, что вам понравятся наши влажные подземелья. Грибок
съест ваши легкие, а ваши веки заплесневеют.

Неожиданно из лысого словно выпустили воздух. Он посмотрел на
Флинкса, который продолжал спокойно смотреть на него.

- Как ты меня увидел, мальчик? Клянусь, никто не видел! Никто!

- Будь я проклят! - сказал Генет, переводя взгляд с лысого на
мальчика и обратно. - Значит вы взяли кольца!

- Да. Не нужно звать жандармов, - сказал он Алджин. - Вы сказали:
достаточно, чтобы я вернул кольца. Я согласен.

Матушка Мастиф медленно кивнула.

- Я тоже согласна, при условии что вы пообещаете никогда не
показывать свою блестящую макушку на нашем рынке.

- Даю слово профессионала, - быстро сказал тот. - Я не соврал,
сказав, что я в отпуске. - Он криво улыбнулся. - Просто я люблю немного
оправдать отпускные расходы.

Матушка Мастиф не улыбалась в ответ. Она протянула руку.

- Мои кольца, пожалуйста.

Улыбка стала еще более кривой.

- Скоро. Но сначала мне нужно что-нибудь съесть. Достаточно
нескольких фруктов или обычные лекарства. Нужно также тряпку для очистки и
дезинфектант. Видите ли, мальчик прав. Я их проглотил. Дайте то, что мне
нужно, и через час проклятые кольца будут у вас.

Они вернулись через сорок минут.

После того как вор и восхищенные торговцы разошлись, матушка Мастиф
отвела своего воспитанника в сторону и задала вопрос, который больше никто
не догадался задать.

- Ты говоришь, мальчик, что не видел, как он проглотил кольца?

- Не видел, мама. - Теперь, когда толпа разошлась и он был оправдан,
вернулась его застенчивость.

- Тогда как же ты знал?

Флинкс молчал.

- Послушай, мальчик. Давай закончим с этим. Мне ты можешь сказать, -
уговаривала она. - Помни, я теперь твоя мать. Единственная. Я с тобой
всегда обращалась хорошо и честно. Теперь твоя очередь.

- Правда? - Она видела, что он борется с собой. - Ты правда не хочешь
меня обмануть? Ты не из плохих людей?

Странно, что он об этом говорит, подумала она.

- Конечно, нет. Разве я похожа на плохих людей?

- Н... н... нет, - признался он. - Но иногда трудно бывает сказать.

- Ты ведь уже пожил со мной, мальчик. И знаешь меня достаточно. -
Голос ее снова стал мягким. - Давай. Нужно быть честным. Перестань меня
обманывать. Ты ведь видел, как он проглотил кольца?

- Нет, - возмущенно ответил он, - и я не лгу. Этот человек... он
отходил от витрины и чувствовал себя... неудобно. Он чувствовал... как это
сказать... чувствовал себя виноватым.

- А откуда ты это знаешь?

- Потому что я это почувствовал, - тихо ответил он, глядя не на нее,
а на улицу, где в тумане взад и вперед проходили незнакомые люди. Он
положил маленькую руку себе на лоб и слегка потер. - Вот здесь.

Великий Гнев Потопа! подумала матушка Мастиф. У мальчишки Дар.

- Ты читаешь мысли?

- Нет, - поправил он, - не читаю. Только чувствую. Иногда.

- Ты чувствуешь, когда человек виноват?

- Не только виноват, - объяснил он, - я все чувствую. Люди - как
огонь. Тепло огня чувствуется. - Она медленно кивнула. - Ну, я иногда
что-то чувствую. Счастье, и страх, и ненависть, и многое другое, даже не
знаю что. Ну, когда мужчина и женщина вместе.

- Ты можешь это делать всегда, когда захочешь?

- Нет. Не всегда. Часто я совсем ничего не чувствую. Тогда все чисто,
ничто на меня не обрушивается, и я могу успокоиться. Но иногда тут у меня
появляется чувство - вот здесь, - добавил он, постучав себя по лбу. - Я
смотрел на этого человека, и вина и тревога исходили от него, как тепло от
огня, особенно когда он смотрел на витрину. Он беспокоился о том, что его
могут поймать, и о многом другом. Он разбрасывал чувства, как мелочь,
мелкую монету. Он нечестно должен был заработать денег.

- Эмоции, - вслух рассуждала она, - все это эмоции. - И негромко
рассмеялась. Она слышала о таких вещах. Мальчишка эмфатический телепат,
хотя и не очень опытный. Он ощущает эмоции других людей, а не их мысли.

- Все в порядке, Флинкс, - заверила она его. Положила руку ему на
голову, взъерошила волосы. - Ты правильно поступил. Сберег мне, сберег нам
обоим много денег. - И она посмотрела на кожаный кошелек, в котором лежали
теперь четыре возвращенных и очищенных кольца. От них еще пахло
дезинфектантом.

- Неудивительно, что он не мог понять, как ты его раскрыл. Ты ведь не
видел, как он берет кольца.

- Нет, мама. Я даже не знал точно, что он взял.

- Ты просто услышал его реакцию?

- Наверно. Я... я не знаю, как это происходит. Знаю, что многие этого
не умеют. Правда?

- Да, - мягко ответила она, - большинство этого не умеет. И люди
очень расстраиваются, если знают, что кто-то читает их чувства.

Флинкс серьезно кивнул.

- Как плохие люди?

- Может быть, - ответила она, обдумывая эту возможность. - Может
быть, как плохие люди, да. Ты ведь не можешь управлять этой своей
способностью?

- Да. Я пытался. Иногда это у меня в голове. Но чаще ничего нет.

Она кивнула.

- Это плохо, плохо. У тебя то, что называют Даром, Флинкс.

- Дар. - Он ненадолго задумался. Потом неуверенно спросил: - А это
хорошо?

- Может быть. Но Дар может стать опасным, Флинкс. Это будет твоя
тайна, твоя и моя. Никому не рассказывай об этом.

- Не буду, - прошептал он, потом энергично добавил: - Обещаю. Значит
ты не сердишься на меня?

- Сержусь? - Она хрипло рассмеялась. - За что мне сердиться на тебя,
мальчик? Я вернула себе кольца, а ты приобрел уважение моих соседей.
Когда-нибудь ты поймешь, что на рынке это уважение бывает полезно.
Посчитают, что у тебя острый глаз и еще более острый язык. Но ты не
рассказывай никому, что на самом деле. Держи свой Дар при себе. Помни, это
наша тайна.

- Наша тайна, - серьезно повторил он.

- А еще что-нибудь можешь, - спросила она, стараясь не говорить очень
настойчиво. - Кроме того, что чувствуешь чувства других?

- Не думаю. Хотя иногда... не знаю. Во мне что-то горит, я боюсь. Не
знаю, что со мной происходит и почему.

- Не беспокойся, мальчик. - Она не стала настаивать, увидев, что он
расстроен. - Бояться нечего. - Она прижала его к себе.

- Пользуйся своим мозгом и всем, что умеешь. Для этого тебе и дано.
Дар не отличается от других способностей. Если хочешь попробовать что-то
еще, пробуй. Это твое тело и твой мозг, и никому нет до них дела.

Пара прилетела с Берли. Матушка определила это по акценту и необычно
большому количеству металлических украшений. Они охотились за ручной
работой. И их внимание сразу привлекла резьба по черному калдерову дереву
в магазинчике матушки Мастиф. Резьба изображала панораму одной из колоний
северного полушария Мота. Она занимала всю длину куска, почти два метра от
одного конца до другого. Доска толщиной в полметра и отполирована до
блеска.

Прекрасная работа. Матушка Мастиф не стала бы продавать ее, потому
что такие вещи привлекали покупателей в магазин. Но пара загорелась, и
только необыкновенно высокая цена удерживала ее.

Флинкс зашел с улицы, взял связку небольших браслетов и смотрел на
спорящих мужчину и женщину. И они совершенно неожиданно пришли к согласию:
они покупают эту резьбу. Она завершит убранство их гостиной, и все друзья
будут завидовать. К черту цену, таможенную пошлину и стоимость перевозки!
Берут! И взяли, хотя почти полностью истощили свою кредитную карточку.
Позже пришли двое, чтобы доставить покупку в отель, где остановились
туристы.

Вечером, когда магазин закрылся и они поужинали, матушка Мастиф
небрежно спросила:

- Помнишь, мальчик, пару, которая купила сегодня резьбу по дереву?

- Да, мама?

- Они с полдесятка раз заходили в магазин и выходили снова и не могли
решиться.

- Интересно, - отвлеченно заметил Флинкс. Он сидел в углу и смотрел
очередной чип на переносном экране. Этим он всегда занимался очень
усердно. Матушка Мастиф и не думала посылать его в школу - она в детстве
сама училась на чипах, и для мальчика это подойдет.

- Да, - продолжала она. - У них едва хватало денег. Я уговаривала,
отступала, делала все, что могла придумать, чтобы убедить их. Я поняла,
что они серьезно заинтересованы. Но что бы я ни говорила, они уходили из
магазина и продолжали спорить.