Чтение 6–й страницы книги ~Арфистки Титана~

Других Арфисток тоже охватил страх. Дрожащие, вибрирующие в унисон и
накладывающие один ритм на другой, три перламутрово-розовых существа
наводнили зал дрожащими звуками, которые были квинтесенцией всех страхов.

Страх слепого мира, который дает жизнь своим созданиям только для
того, чтобы тут же отнять, агония и смерть, которые всегда и навеки
раздирают сверкающую ткань жизни. Боязнь глубоких теней, полных страдания,
в котором должна пройти вся жизнь: а тени так быстро, так быстро
смыкаются!

Дикий, примитивный ужас, исходящий из Арфисток, сжимал сердце
ледяными пальцами. Саймон отступил, он не мог его переносить и знал, что
еще минута - и он сойдет с ума.

Он лишь смутно сознавал ужас других советников, видел их искаженные
лица, скорчившиеся руки. Он хотел кричать, но его голос затерялся в вопле
Арфисток, ставшем до того пронзительным, что тело вибрировало болью.

А Тарос по-прежнему наклонился над Арфисткой и силой своего разума
внушал ей ярость и безумие. Арфистки кричали, звук их криков теперь
перешел порог слышимости, а ультразвуки ранили мозг, как ножом.

Один человек прыгнул, другой последовал его примеру, потом еще и еще,
они толкали друг друга, падали, давя других и в безумной панике. Ему нужно
бежать!

Нет, он не убежит! Что-то удерживало его, поддерживало ослабевшее
тело - часть его сознания, защищенная долгим пребыванием вне тела. Он взял
себя в руки, бросил на борьбу железную волю и, наконец, пришел в себя.

Его дрожащая рука вытащила из кармана металлический ящичек. Щелчок.
Разогревалась, машинка медленно начала издавать свой резкий, раздирающий
уши звук, а потом ускорила его.

"Единственное оружие против Арфисток, - сказал Курт. - Звук можно
побороть только звуком."

Маленькая машинка растянула свои оглушающие вибрации и, словно
когтями, сжала ужасную песню Арфисток, скручивала и дробила ее, врываясь
своей звуковой интерференцией в рычащие диссонансы.

Саймон двинулся к трону и Таросу.

Теперь в глазах Тароса появилось страшное сомнение.

Арфистки, обезумевшие и испуганные, боролись с невыносимыми звуками,
превратившими их песню в страшную какофонию. Ужасающий звуковой конфликт
создавал ярость, в основном неслышную, но Саймон чувствовал, как его тело
сотрясается от невероятных вибраций.

Он шатался, но продолжал идти вперед. Лицо Тароса и всех остальных
было искажено болью. Король лежал без сознания на своем троне.

Буря разбиваемых гармоний рычала вокруг трона, словно голос самого
безумия. Саймон, разум которого находился в полнейшем хаосе, знал, что так
ему долго не выдержать...

И внезапно все кончилось. Разбитые, побежденные, измученные Арфистки
остановили безумные вибрации своих мембран. И, полностью замолчавшие, они
бессильно лежали в руках своих похитителей; их нежные глаза заволоклись
безнадежным страхом.

Саймон захохотал и сказал Таросу:

- Мое оружие сильнее вашего!

Тарос уронил Арфистку, и та уползла за трон.

- Тогда мы возьмем его у тебя, землянин! - сказал Тарос и прыгнул на
Саймона. За ним бросились другие, охваченные горькой яростью поражения,
когда они были так уверены в победе.

Саймон схватил свой диск, поднес его к губам, нажал кнопку и крикнул
одно слово:

- Скорее!

Но он чувствовал, что было уже поздно. До той минуты, когда страх
разбил силы традиций, Курт и Отто не могли проникнуть в это запретное
место иначе как штурмом, который помешал бы.

Саймон упал под ударами нападающих. Падая, он увидел, как бежавшие
было советники возвращаются и спешат к нему на помощь. Среди них он узнал
и Диона.

Что-то жестко ударило его по голове, и он почувствовал на теле
давящий груз. Кто-то вопил. Саймон увидел в свете факелов блеск стрел.

Он пытался подняться, но не мог. Он почти потерял сознание,
заполненный хаосом движений и страшных звуков. Он чувствовал запах крови и
боль.

Видимо, он все-таки встал, потому что обнаружил, что стоит на
четвереньках над телом Диона. Медная стрела торчала в груди мальчика,
кровь текла по золотистой коже. Взгляды их встретились. Глаза Диона были
уже почти затуманены.

- Отец, - прошептал он дрожащим голосом и потянулся к Саймону. Саймон
прижал его к себе. Дион прошептал что-то еще раз и испустил дух. Саймон
продолжал прижимать его к себе, хотя тело юноши потяжелело и глаза
застыли.

Саймон заметил, что в зале тишина. Один голос окликнул его. Он поднял
голову и увидел Курта и Отто, которые с тревогой смотрели на него. Он едва
видел их.

- Малыш был уверен, что я его отец, - сказал Саймон. - Он бросился в
мои объятия и назвал меня отцом перед смертью.

Отто взял тело Диона и осторожно отнес его на плиты.

- Все кончено, Саймон, - сказал Курт. - Мы успели вовремя и теперь
все в порядке.

Саймон встал. Тарос и его люди лежали мертвыми. Те, кто пытался
вызвать ненависть, исчезли, и Арфистки никогда больше не появятся в Монебе
- так заверяли Саймона окружавшие его советники, все еще бледные и
дрожащие.

Он плохо слышал их. Куда менее отчетливо, чем последний вздох
умирающего мальчика.

Он повернулся и вышел из зала Совета. На улице была ночь. Факелы
трещали на ледяном ветре. Саймон чувствовал себя безмерно уставшим.

К нему подошел Курт.

- Я возвращаюсь на корабль, - сказал Саймон. Он увидел в глазах Курта
вопрос, который тот не осмеливался задать.

Со сжавшимся сердцем Саймон процитировал стихи китайского поэта,
написанные очень давно:

"Теперь я знаю, что узы тела и крови связывают нас меньше, чем груз
скорби и страдания".

- Я снова стану тем, чем был. Я не могу переносить боль второй
человеческой жизни... Вот!

Курт не ответил. Он взял Саймона под руку, и они быстро пошли по
почетному двору.

За ними шел Отто, осторожно неся трех крошечных существ серебряного и
перламутрово-розового цвета, которые начали испускать трели - сначала
робкие, но полные надежды, которые скоро станут радостной песней
освобожденных пленников.

Они похоронили тело Джона Кеога на равнине, где он нашел смерть, и
рядом с ним положили Диона. Курт, Грэг и Отто с помощью Харкера насыпали
сверху каменный курган.

Саймон Райт наблюдал за ними из тени - маленький металлический
ящичек, парящий на невидимых лучах: он снова стал мозгом, навсегда
отделенным от человеческого тела.

Выполнив свой долг, они распрощались с Харкером и пошли между
громадными шумящими лишайниками к кораблю. Курт, робот и андроид
остановились и обернулись взглянуть на высокий одинокий курган,
поднимавшийся в звездное небо.

Но Саймон не оглянулся.