ползло вперед, а я ничего не мог поделать. Наконец пробило три. Отец где-то
сейчас вступал в законный брак, но я не знал где. В полчетвертого я вышел
из дома и отправился в кино.
Вернувшись домой, я заметил, что на автоответчике горит красная лампочка.
Нажал на клавишу и услышал отцовский голос: "Билл, я пытался связаться с
тобой, но тебя не было дома, а ждать я не мог. Мы с Молли уезжаем в
короткое путешествие. Если понадобится, звони в Чикаго до востребования -
мы будем где-то в Канаде. Вернемся в четверг вечером. До свидания".
Запись закончилась.
В четверг вечером! А старт в пятницу утром.
Отец позвонил мне от миссис Кеньон - то есть от Молли - в четверг вечером.
Мы оба разговаривали вежливо, но натянуто. Да, сказал я, у меня все готово,
надеюсь, они хорошо провели время. Да, сказал он, неплохо, а теперь они
ждут меня у Молли, чтобы завтра с утра всем вместе тронуться в путь.
Я ответил, что, к сожалению, не знал о его планах, а потому купил себе
билет до Мохавского космопорта и забронировал номер в отеле "Ланкастер".
Как же быть?
Отец задумался, потом заметил:
- Похоже, ты стал совсем самостоятельным, Билл.
- А как же!
- Хорошо. Тогда встретимся в порту. Хочешь поговорить с Молли?
- Нет-нет, просто передай ей привет от меня.
- Благодарю, непременно передам. - И он повесил трубку.
Я побрел в спальню, взял рюкзак - пятьдесят семь и пятьдесят девять десятых
фунта. Не прибавишь даже лягушачью икринку. Комната была совсем голой:
единственное, что в ней осталось, это моя скаутская форма. Взять ее с собой
я не мог, а выбросить не хватало духа.
Я понес было форму к мусоросжигателю, но по дороге передумал. Когда нас
взвешивали, я набрал сто тридцать один и две десятых фунта вместе с
одеждой.
Но в последние дни у меня появились проблемы с аппетитом.
Я встал на весы - сто двадцать девять и восемь десятых. Схватил скаутскую
форму и взвесился с ней - сто тридцать два с половиной.
Уильям, сказал я себе, никакого ужина, завтра утром никакого завтрака и ни
капли воды. Свернул форму и взял ее с собой.
В квартире не осталось ничего, кроме моего несъеденного ужина в
холодильнике - приятный сюрприз для новых жильцов. Я вырубил все
электроприборы, кроме холодильника, и запер за собой дверь. Странное было
ощущение: сколько себя помню, мы всю жизнь прожили здесь - Анна, Джордж и
я.
Я спустился в подземку, пересек город и пересел на линию, ведущую в Мохаве.
Через двадцать минут я был уже в отеле "Ланкастер" в Мохавской пустыне.
Номер, забронированный мною, оказался койкой в бильярдной комнате. Пришлось
спуститься к портье выяснять отношения.
Я сунул ему под нос карточку, в которой черным по белому было написано, что
мне оставлена комната. Он взглянул на карточку и заявил:
- Молодой человек, вы когда-нибудь пробовали разместить в отеле шесть тысяч
человек одновременно?
Я признался, что не пробовал.
- Тогда радуйтесь, что вам досталась койка. В вашей комнате поселилась
семья с девятью детьми.
Я повернулся и пошел восвояси.
Отель очень напоминал дурдом. Даже если бы я не дал себе торжественного
обещания не ужинать, мне это все равно не грозило. К столовой невозможно
было подобраться ближе чем на двадцать ярдов [1 ярд = 91,44 см.]. Под
ногами путалась малышня, сновавшая туда-сюда и оравшая во все горло. В
холле на полу сидели семьи эмигрантов. Я поглядел на них и подумал:
интересно, из какой помойки их всех выгребли?
В конце концов я улегся на свою коечку - и тут меня начал донимать голод.
Стоила ли форма, которая мне явно не пригодится, таких жертв - это вопрос
на засыпку.
Если бы у меня была с собой продовольственная книжка, я, наверное, встал бы
в очередь в столовую. Но мы с отцом уже сдали книжки. Правда, у меня
осталось немного денег. Можно было поискать какого-нибудь свободного
торговца; говорят, они обычно так и роятся возле отелей. Но отец считает,
что "свободный торговец" - неправильное название. На самом деле они просто
спекулянты, а у спекулянтов порядочные люди никогда ничего не покупают. Да
и как их искать, этих торговцев, кто бы подсказал.
Я встал, выпил воды, снова лег и заставил себя расслабиться. В конце концов
мне все же удалось заснуть. Снился мне клубничный торт со взбитыми сливками
- я имею в виду, настоящими, из-под коровы.
Проснулся я зверски голодным, но тут же вспомнил, что сегодня мой последний
день на Земле. Возбуждение от этой мысли приглушило голод. Я встал, надел
скаутскую форму, а поверх нее - космический костюм.
Я думал, что мы сразу отправимся на борт. Но не тут-то было.
Сначала нам велели собраться под навесом, натянутым перед отелем,
неподалеку от контрольно-пропускного пункта. Кондиционеров там,
естественно, не было, но, поскольку стояло раннее утро, пустыня еще не
обдавала жаром. Я отыскал букву "Л" и уселся под ней на рюкзак. Ни отца, ни
его семьи не видать. Похоже, придется мне лететь на Ганимед строго
самостоятельно. Ну и ладно.
За воротами, милях в пяти от навеса, на взлетном поле виднелись корабли -
"Дедал" и "Икар", снятые специально по такому случаю с обычного рейса
"Земля - Луна", а также "Бифрост" - старая челночная ракета. Насколько мне
известно, она весь свой век летала одним маршрутом - до космической станции
Супер-Нью-Йорк.
Мне хотелось попасть на "Бифрост", хотя ракета и уступала в размерах
"Дедалу" с "Икаром". Но я помню, как впервые в жизни наблюдал старт
космического корабля - и это был "Бифрост".
Рядом со мной побросало свой багаж какое-то семейство. Мамаша взглянула
вдаль и осведомилась:
- Джозеф, который из них "Мейфлауэр"?
Супруг попытался объяснить ей, что к чему, но так и не смог рассеять ее
недоверие. Я чуть не лопнул, стараясь удержаться от смеха. Нет, вы только
подумайте: эта недотепа полна решимости покорить Ганимед и в то же время
понятия не имеет, что корабль, на котором ее туда доставят, построен в
космосе и нигде не может приземлиться?
Толпа эмигрантов и провожающих все прибывала, но отец не объявлялся. Кто-то
окликнул меня, я обернулся и увидел Дака Миллера.
- Чао, Билл, - сказал он. - Я уж боялся, что не успею.
- Привет, Дак. Как видишь, я еще здесь.
- Я звонил тебе вчера вечером, но по телефону сказали: "Абонент выбыл". Так
что я слинял с уроков и рванул прямо сюда.
- Ну, Дак, не стоило...
- Но мне хотелось отдать тебе это. Он протянул мне коробку шоколадных
конфет весом не меньше фунта. Я потерял дар речи. Потом поблагодарил его и
сказал:
- Дак, я очень тронут, честное слово. Но мне придется вернуть тебе коробку.
- Почему?
- Вес. То есть масса. Мне нельзя прибавить ни унции.
- Ты можешь нести ее в руках.
- Не поможет. Они считают общий вес.
Он переварил информацию и заявил:
- Тогда давай откроем ее.
- Конечно.
Я вскрыл коробку и предложил ему конфету. Глаза мои приклеились к шоколаду,
а желудок просто взвыл, умоляя о пище. В жизни не чувствовал себя таким
голодным. Я сдался и съел конфетку, решив, что все равно вспотею и потеряю
в весе. Стало припекать, а на мне была скаутская форма и поверх нее
космический костюм - самая та экипировочка для пустыни Мохаве в разгар
июня.
Естественно, после конфеты безумно захотелось пить. Стоит раз поддаться
искушению - и ты увяз.
Я отошел к фонтанчику и глотнул чуток. Потом вернулся к Даку, протянул ему
коробку и велел на первом же скаутском собрании съесть ее с ребятами за мое
здоровье. Дак пообещал, что так и сделает, И добавил:
- Знаешь, Билл, мне бы хотелось уехать с тобой. Честное слово.
Я сказал, что был бы рад, только не понимаю, с чего он вдруг так круто
переменил свое мнение? Дак смутился, но тут показался мистер Кински, а за
ним - отец, Молли с пигалицей и сестра Молли миссис ван Метр. Все стали
жать друг другу руки, миссис ван Метр разрыдалась, а пигалица привязалась
ко мне с вопросами - почему это у меня костюм такой, будто надутый, да
почему это пот с меня градом льет?
Джордж наблюдал за моей реакцией, но тут выкрикнули наши имена, и мы
двинулись к пропускному пункту.
Сначала взвесили Джорджа, Молли и Пегги, потом пришла моя очередь. Багаж у
меня был тютелька в тютельку, и я шагнул на весы. Ну надо же - сто тридцать
один и одна десятая фунта! Вполне мог съесть еще конфетку.
- В норме! - сказал таможенник, поднял на меня глаза и удивился: - Что ты
напялил на себя, сынок?
Закатанный левый рукав скаутской формы предательски вылез из-под короткого
рукава космического костюма, сияя нашивками, словно сигнальными огнями.
Я ничего не ответил. Таможенник пощупал валики у меня на руках и заявил:
- Парень, ты что, в арктическую экспедицию собрался? Неудивительно, что ты
весь мокрый. А известно тебе, что ничего лишнего на себя надевать не
Панов Вадим
Буркатовский Сергей
Шилова Юлия
Зыков Виталий
Майер Стефани
Майер Стефани