– В жизни играть не пробовал, но если ты думаешь, что так надо – сыграю.
– Нет, хозяин, только не это, – ужаснулся Монтгомери. – Тип не тот. Тут, наверное, подойдет Бэзил Уидкс-Буз. Голос, будто орган, лицо ангельское – вместе с ним текст произведет впечатление.
Покосившись на свое брюхо, Харриман буркнул:
– Ладно, к делу. Теперь – о деньгах. Во-первых, одна из некоммерческих корпораций может собирать пожертвования – ну, как колледжи делают. Постараемся раскрутить на пожертвования самых богатых, которым действительно надо скостить налоги. Сколько, по-вашему, мы можем с них поиметь?
– Немного, – сказал Стронг. – У этой коровки молоко иссякло.
– Оно не иссякнет! Вокруг полно богачей, которые охотно подарят кому-нибудь деньги, лишь бы налогов не платить. А сколько может заплатить человек, желающий, чтобы один из лунных кратеров назывался его именем?
– А я-то думал, кратеры все уже названы, – заметил юрист.
– Большинство – нет. И у нас в запасе вся обратная сторона, еще не тронутая. Сегодня мы не будем делать точных оценок, просто будем иметь в виду этот источник. Монти, надо подумать, как выжать даймы из школьников. Сорок миллионов школьников – с каждого по дайму, будет четыре миллиона долларов – тоже на дороге не валяются.
– А зачем же останавливаться на десяти центах, – сказал Монти. – Если мы действительно сможем заинтересовать школьника, он и доллар наскребет.
– И что мы дадим ему за этот доллар? Кроме, конечно, чести участвовать в таком благородном начинании?
– Ну… – Монтгомери закусил ноготь указательного пальца. – Допустим, они будут слать нам – кто доллары, кто даймы. Приславший дайм получит членский билет клуба «Лунный свет»…
– Нет, лучше «Юный космонавт».
– Ладно, а в «Лунном свете» пусть будут девочки. И не будем забывать о скаутах. Каждый школьник получит такой билет. Если он даст нам еще дайм – поставим в билете штамп. Когда он наштампует на доллар – получит сертификат со своим именем и виньетками, а на обороте – фотоснимок Луны. Можно в рамку вставить…
– Луна – на лицевой стороне, – сказал Харриман. – Все нужно печатать с одного оттиска – и дешевле, и красивее. Следует дать малышу и еще что-нибудь, к примеру, пообещать, что его имя появится в списке Юных первооткрывателей Луны, а список будет помещен в монумент, который воздвигнут на Луне в том месте, где приземлится первый корабль… Конечно, список надо микрофильмировать – никакого избыточного веса!
– Отлично, – согласился Монтгомери. – А когда он доберется до десяти долларов, дадим ему настоящий позолоченный значок с метеоритом и звание старшего первопроходца с правом голоса или чего-нибудь там еще. И пообещаем, что имя его будет вычеканено на платиновой пластине снаружи монумента.
Стронг скроил кислую мину, будто лимон разжевал.
– А что будет, если он пришлет сто долларов?
– Ну, тогда, – радостно ответил Монтгомери, – мы дадим ему новый билет, и он сможет начать все сначала. Вы об этом не беспокойтесь, мистер Стронг – если кто из ребятишек зайдет так далеко, то будет вознагражден соответственно. Может быть, устроим ему экскурсию – осмотр корабля перед отлетом – и совершенно бесплатно дадим его собственное фото на фоне корабля и с автографом пилота, автограф нам любая секретарша нацарапает.
– Детишек обирать… Как не стыдно!
– Почему же «обирать»? – оскорбился Монтгомери. – Неосязаемые вещи – самый лучший товар! Они всегда стоят ровно столько, сколько вам не жаль на них потратить. К тому же они не портятся со временем, так что можете спокойно забрать их с собой в могилу.
– Н-да-а…
Харриман выслушал все это с улыбкой и не сказал ничего. Кэминс откашлялся:
– Если вы, упыри, уже насосались кровью юности планеты, у меня есть еще идея.
– Вперед!
– Джордж, ты ведь марки собираешь, так?
– Так.
– Сколько может стоить конверт со спецгашением, сделанным на Луне?
– Э-э… Но мы ведь не сможем этого проделать, ты же сам знаешь.
– Думаю, не будет большой беды, если мы объявим лунный корабль официальным почтовым отделением. Сколько может стоить такой конверт?
– Зависит от того, сколько их будет выпущено.
– Должно быть некое оптимальное количество, чтоб доход вышел как можно больше. Можешь прикинуть?
Стронг уставился в потолок, затем вынул карандаш и начал считать. Харриман продолжал:
– Сол, я тут припоминаю, как удачно купил у Джонса его лунные дивиденды. Как там, по-твоему, насчет продажи участков под застройку?
– Делос, давай посерьезней. Этого делать нельзя, пока ты не достигнешь Луны.
– Я совершенно серьезен. Ты, наверное, думаешь о тех правилах, что действовали в сороковых годах: каждый участок надо застолбить и дать подробное описание. Я хочу продавать лунные участки, а ты придумай, как это сделать по закону. Если получится, продам всю Луну – права на землю, на полезные ископаемые – на все.
– Если кто-нибудь захочет купить.
– Отлично! Чем дальше, тем веселей. Обрати внимание также и на то, как именно мы будем облагать налогом то, что продадим. Если земля не будет использована и налогов платить не станут, она вернется к нам обратно. Ты пока что прикинь, как это сформулировать, чтобы не угодить сразу в тюрьму. Наверное, следует вначале разрекламировать это в Европе, а распродажу провести исключительно в нашей стране. Вроде билетов ирландского тотализатора.
Кэминс призадумался.
– Можно зарегистрировать фирму по торговле недвижимостью в Панаме, а рекламировать по радио и телевидению из Мексики. Ты что, и вправду веришь, что на эту ерунду найдутся покупатели?
– Да продать можно хоть лед в Гренландии, – заявил Монтгомери. – Все дело в рекламе.
– Ты, Сол, читал о земельном буме во Флориде? – спросил Харриман. – Там покупали участки не глядя, и не глядя продавали за тройную цену. Порой участок успевал сменить дюжину хозяев, пока не обнаруживалось, что он расположен под водой, на глубине десяти футов, а мы предлагаем кое-что получше: акр суши – гарантированной – и солнечного света хватает; по цене, скажем, десять долларов. Либо тысяча акров по доллару за каждый. Кто устоит перед такой сделкой? Особенно после слухов о том, что на Луне должны быть гигантские залежи урана?
– Должны быть?
– Да почем я знаю?! Когда ажиотаж начнет стихать, объявим о выборе места для Луна-Сити, и – совершенно случайно – окажется, что окрестные земли все еще ждут своих хозяев. Не волнуйся, Сол, мы с Джорджем продадим любую недвижимость. Помнится, на плато Озарк, где земля, как известно, набекрень, мы продавали обе стороны каждого акра! – Харриман на минуту задумался. – Хотя, наверное, стоит оставить за собой права на минералы. А вдруг там действительно окажется уран?
– Делос, – усмехнулся Кэминс, – ты все еще ребенок в душе. Такой переросший, толстый и симпатичный малолетний преступник.
Стронг поднял взгляд.
– Думаю, полмиллиона.
– Чего полмиллиона? – не понял Харриман.
– Доход от конвертов со спецгашением. Ну мы же говорили! Оптимальное количество, какое можно предложить серьезным коллекционерам и торговцам – пять тысяч экземпляров. Даже если нам придется отдать их со скидкой синдикату и придержать до окончания постройки корабля, когда полет станет выглядеть достаточно реально.
– Хорошо, – согласился Харриман, – займись. А мы запомним, что ближе к концу у тебя в загашнике будут полмиллиона.
– А мне комиссионные? – спросил Кэминс. – Идея-то моя!
– Получишь за нее громадное спасибо и десять акров Луны. Откуда еще можно извлечь доход?
– А продавать акции ты не хочешь? – спросил Кэминс.
– Да, я как раз подошел к акциям. Естественно, продавать будем, однако – никаких привилегированных акций – зачем нам возня с реорганизациями? Обычные акции без права голоса.
– Значит, еще одна корпорация в банановой республике?
– Конечно. Но часть продадим на Нью-йоркской бирже. Тебе придется поработать над этим с биржевым комитетом. Совсем немного – только для вида. Нужно, чтобы они хорошо продавались и вырастали в цене.
– А можно, я лучше переплыву Геллеспонт?
– Ладно, Сол, не хнычь. Это совсем не больно.
– Ты уверен?
– Все, что от тебя требуется… Тьфу ты!
На столе перед Харриманом засветился экран. Секретарша сказала:
– Мистер Харриман, к вам – мистер Диксон. Ему не было назначено, но он уверяет, что вы хотели бы его видеть.
– А я думал, что выключил эту ерунду, – проворчал Харриман. Нажав кнопку, он ответил: – Ладно, пусть войдет.
– Слушаю, сэр… Ох, мистер Харриман, тут пришел еще мистер Энтенса…
– Пусть войдут оба.
Выключив аппарат, Харриман обратился к своим сотрудникам:
– Вы, стадо обезьян! Рты на замок – да бумажники берегите.
– Чья бы корова мычала, – ответствовал Кэминс. Войдя следом за Энтенсой, Диксон сел, огляделся, хотел было что-то сказать, но раздумал и снова оглядел присутствующих, в особенности – Энтенсу.
– Выкладывай, Дэн, – подбодрил его Харриман. – Тут только мы – бе-е-едные, маленькие овечки.
Наконец Диксон решился.
– Я хочу поддержать тебя в этом деле, Ди-Ди, – объявил он. – И для демонстрации своей искренности я вот что добыл.
Он вынул из кармана бумагу официального вида. Это была купчая, по которой к Диксону переходили все лунные дивиденды Финеаса Моргана. Документ был составлен так же, как и тот, что скреплял сделку между Джонсом и Харриманом.
Энтенса, заметно удивившись, полез во внутренний карман пиджака. На свет божий появились еще три таких купчих – каждая от одного из членов энергетического синдиката. Харриман насторожился.
– Джек принимает и удваивает. Дэн, ваше слово.
– Могу только принять, – невесело улыбнулся Диксон. Он вынул из кармана еще два таких же документа и прибавил к своему первому, а затем протянул Энтенсе руку. – Что ж, ничья.
О семи купчих, переданных по факсу и лежащих в ящике стола, Харриман решил до времени умолчать. Недаром вчера, прежде чем уснуть, он до полуночи просидел на телефоне.