ненасытностью своего лона, она отошла, чтобы отпустить пива. Алиса
страшилась своих желаний. Они были непостоянны, переменчивы и
неуправляемы. Что, если они означали климакс, который, в свою очередь,
предвещал подступающую старость - в Талле, как правило, недолгую и
горькую, точно зимний закат.
хорошо зная, что звать Шеба бессмысленно. Он прибежал бы весьма охотно,
как пес - да он и был псом, - и, если бы не отрубил себе пальцы, то залил
бы пеной все вокруг. Пока она двигалась подле бочонка, незнакомец
неотступно наблюдал за ней - Алиса чувствовала на себе его взгляд.
не притронулся и просто перекатывал стакан в ладонях, чтобы согреть.
неожиданной ненавистью сказала она. - Все любят дармовщинку.
Несправедливо, если и сейчас он будет посмешищем. Это... - Она осеклась,
не в состоянии выразить, каково это или насколько оно непристойно.
кровь бросилась ей в лицо.
воротит.
виски в рот, даже не поморщившись. - Будьте любезны еще.
одного края и тонкую - с другого, и Алиса сказала, как потом скажет снова:
наливает ему вторую порцию спиртного.
повторить свой вопрос, но он нетерпеливо тряхнул головой.
что этот человек солгал относительно своей праведности, дабы испытать ее.
Разве я грешу против истины?
досадой. - Думаю, вам лучше...
же, пристрастившись к траве, выглядывал из пекла с черного хода. Теперь он
там, и за ним тут же захлопнули дверь, и вы не думаете, что ее откроют
раньше, чем придет время и вам переступить этот порог. Правильно?
черном. - Мертвый он, как каждый-всякий. Как вы или любой другой.
пробудившегося отвращения, но ее лоно все еще лучилось теплом.
приняла наркотик.
неиспорченного человека, на который все повернули головы. Круто
обернувшись, пришелец смело встретил взгляды, словно каким-то непонятным
чудом сделался центром всеобщего внимания. Голос тетушки Миль дрогнул и
замер, в воздухе повисла высокая, надтреснутая, невыразимо тоскливая нота.
Шеб сфальшивил и оборвал мелодию. Они с беспокойством смотрели на чужака.
По стенам дома дробно постукивали песчинки.
застряло загустевшее дыхание, она опустила глаза и увидела, что обе ее
ладони прижались под стойкой к животу. Все смотрели на человека в черном,
а он смотрел на них. Потом снова разразился смехом - сочным, громким,
явственным. Однако никто не спешил подхватить.
молчали и смотрели, словно послушные дети, которых взяли поглядеть на
волшебника, а они уже слишком выросли, чтобы верить в него.
неприятной улыбкой похлопал ее по обширному животу. У тетушки Миль
невольно вырвалось короткое клохтанье, и человек в черном откинул голову:
как слепая, выбежала за дверь. Остальные молча смотрели, как она исчезает
за порогом. Начиналась буря: по белой круговой панораме неба, вздымаясь и
опадая, чередой пробегали тени. У пианино какой-то мужчина с позабытой
кружкой пива в руке издал тяжелый вздох, в котором слышалась усмешка.
ухмылялся. Ветер выл, визжал, гудел гитарной струной. В стену трактира
ударилось и отлетело что-то большое. Один из стоявших у стойки оторвался
от нее и нелепо-широкими шагами, выписывая вензеля, ушел. Внезапно грянули
сухие раскаты грома.
делу.
поблескивали на лбу покойника, жемчугами скатывались с заострившегося
по-птичьи носа.
согнулся, отхаркивая гигантские густые комки мокроты. Рта он не прикрывал.
Человек в черном одобрительно взревел и хлопнул тапера по спине. Шеб
осклабился, сверкнул золотой зуб.
на морщинистой шее, где кожа обвисла складками, как у быка, блестела влага
- влага, столь драгоценная в этом краю засух. Вдруг, словно по сигналу,
плевки прекратились. Слышалось неровное тяжелое дыхание.
переломился в поясе, описав ровную дугу. Вышло красиво, будто плеснулась
вода. Он приземлился на руки, прыжком с поворотом очутился на ногах,
ухмыльнулся и снова перемахнул через стол. Один из зрителей забылся,
зааплодировал и вдруг попятился прочь с помутневшими от ужаса глазами. Он
с влажным шлепком зажал рот ладонью и кинулся к дверям.
дернулся.
в черном запрокинул голову и завыл. Он втягивал воздух, и его грудь
ритмично вздымалась и опускалась в такт неглубокому частому дыханию. С
удесятеренной скоростью он заструился над телом Норта, словно вода,
которую переливают из стакана в стакан. В трактире слышалось только его
яростное резкое дыхание, да усиливающиеся порывы штормового ветра.
столу, бесцельно осыпая столешницу тяжелыми ударами. Шеб хрипло взвизгнул
и исчез за дверью, следом за ним - одна из женщин.
Теперь все тело Норта трепетало, тряслось, подергивалось, билось. От него
удушливыми волнами поднимался запах гниения, испражнений и тлена. Норт
открыл глаза.
задрожавшее от удара, и, поддавшись слепой панике, метнулась прочь, как
молодой кастрированный бычок.
человек в черном. - Теперь можешь спать спокойно. Однако и это обратимо.
Зато... так... занятно, черт возьми! - И он снова захохотал. Алиса
кинулась вверх по лестнице, и смех зазвучал тише, но оборвался он лишь
тогда, когда дверь, ведущая в три комнаты над трактиром, оказалась на
засове.
эти звуки переросли в пронзительные причитания, слившиеся с воем ветра.
- единственный клиент, оставшийся в трактире, - продолжая ухмыляться,
смотрел ему вслед.
поленом в другой снова сойти вниз, человек в черном уже исчез вместе с
повозкой и всем прочим. Но Норт был там, он сидел за столом у входа,
словно никуда и не уходил. От него пахло травой, но не так сильно, как
можно было бы ожидать.
поворачиваясь к Норту спиной.
умру. Так он сказал. Он обещал мне.
подняла ее.
Бажанов Олег
Лондон Джек
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Белогорский Евгений