жесткой резины, на несколько секунд замер над лицом Роба, и вдруг резко
ударил его в лоб. Ощущение было скорее неприятное, чем болезненное. Удары
продолжались в четком ритме. Вскоре родилась боль. Роб поморщился.
одумался? Будешь нам ноги целовать? - Роб покачал головой, и молоток вновь
ожил. - Значит, продолжим.
слишком громко, но решил, что скорее не вымолвит ни звука, чем встанет
перед ними на колени. Он сжал зубы и чуть повернул голову. Молоток ударил
в другое место. Облегчение, но не надолго.
голосов. Не было ничего, кроме боли - огромной, слепой, ненасытной, она
пожирала все новые и новые удары, которые разрывались в ней с
оглушительной силой. Несколько раз он чуть не потерял сознание. Он хотел
этого, но боль вытаскивала его. Наконец, помимо своей воли, Роб закричал.
Удары прекратились. Кто-то сказал:
болела голова. Спасительный сон не приходил. Завтра ночью... И на
следующую ночь? Похоже, они не собирались оставлять его в покое.
предстояло прожить здесь еще четыре года - до семнадцати лет. Даже если
прекратятся пытки, у него не будет ни родного дома, ни спасительного
уединения, ни книг. А привыкнуть к такой жизни куда страшнее. Есть и
другой вариант. Но лучше терпеть мучения, чем уподобиться этим палачам.
Урбанс так далеко, да и примет ли она его? Кеннели - ближе, но и там
никакой надежды. Мистер Кеннели уже один раз отказался ему помочь, а
теперь и подавно не захочет неприятностей с властями. Побег из
государственного интерната - дело нешуточное.
прятаться от полиции в брошенных домах, а потом? Денег почти нет. А когда
и те кончатся, попроситься в какую-нибудь банду? Могут и не взять...
строго определенное положение, по которому всегда можно было установить
личность любого человека. Скрываться в Урбансах - безнадежная затея.
завораживала. Его мать пришла в Урбанс из Графства. Что если он осмелится
сделать наоборот? Пустые поля. Фермы. Там наверняка можно будет найти пищу
и кров...
раньше восьми тридцати. Сигнал звенел за час. После завтрака мальчики
расходились по домам и чистили перышки к десятичасовой службе в
интернатской церкви. Служба длилась полтора часа, и потом до обеда еще
оставался свободный час.
ли кто-нибудь заметит его исчезновение - воскресенье было единственным
днем недели, когда на обед подавали терпимую пищу, и никто, а уж тем более
дежурные старшеклассники, не пропускали его. А если хватятся после обеда,
могут подумать, что он где-нибудь прячется, дабы не искушать судьбу, ища
новых наказаний за возможные провинности. До вечерней переклички побег не
обнаружится, а это значит, что у него есть целых шесть часов.
незамеченным прокрался обратно. У всех мальчиков были маленькие
чемоданчики для изредка разрешенных визитов к родственникам. Роб сложил в
него самое необходимое: письма матери, ее фотографию, сменную одежду,
зубную щетку, плитку шоколада, которую удалось спрятать. Он выскочил из
корпуса и, пробираясь самой глухой тропкой, пошел к главным воротам.
счастье, долго ждать не пришлось, и через несколько минут, плавно скользя
вдоль подземных электрифицированных рельсов, подкатил автобус. Роб опустил
к щель монетку и прошел на заднее сидение. В автобусе было еще пять
пассажиров.
солнце. Машин на улицах было немного - обычно в погожие дни большинство
людей стремилось уехать из Лондона к морю или куда-нибудь поразвлечься.
Роб чувствовал отчаяние. Перед глазами мелькали улицы. Сомнения не давали
покоя мальчику. Зачем он вообще сюда приехал? Его схватят раньше, чем он
доберется до границы, и отправят в интернат. А потом? Новое, еще более
тяжкое наказание - "официальное" и "неофициальное". Вдобавок, прицепят на
запястье унизительный радиопередатчик, который будет сообщать о его
передвижении. О второй попытке бегства можно и не мечтать.
незамеченным? А если - нет? Автобус обогнул Трафальгарскую площадь. На
солнышке чинно расхаживали голуби; били фонтаны; с плексигласовой колонны,
сменившей каменную, взирал Нельсон. Нет, решил Роб, он ни за что не
вернется, и постарается не попасться им в руки.
попавшуюся будку видеофона. Там, поглядывая в карманное зеркальце, нет ли
слежки, он скинул школьную красно-коричневую куртку с отличительным
значком, скомкал ее и запихнул между стеной и будкой. Мусорщики придут
только следующим утром, а до тех пор, если повезет, тайник не обнаружится.
Он придирчиво осмотрел себя: серые брюки, белая рубашка. Вполне заурядный
вид, если бы не этот предательский галстук "школьного" цвета. Роб сорвал
его и сунул вместе с курткой. После этого он сразу почувствовал себя
лучше.
сторонам. На табло он отыскал Рединг. Решение было уже принято - лучшего
пути в Графство не придумать. Граница проходила в нескольких милях
севернее Рединга. Увидев цену билета, Роб вздрогнул. Одиннадцать с
половиной фунтов, на два фунта больше, чем было у него в кармане. На
счастье, детские билеты оказались вдвое дешевле.
перекусить. После скверного интернатского завтрака прошло полдня, и он
порядком проголодался. На огромном голографическом рекламном табло перед
буфетом золотисто-коричневый цыпленок-великан поворачивался на вертеле и
плюхался на гигантскую тарелку с грудой хрустящего жареного картофеля.
Впечатление усиливалось дразнящим запахом, который безжалостно атаковал
ноздри мальчика. А над картинкой торопливой ленточкой подмигивало:
центов он получил сэндвич с прозрачным пластиком ветчины и печенье, но
голод не унимался. Не в силах больше бороться с дурманящим ароматом
рекламы, Роб пошел к поезду, хотя до отправления оставалось пятнадцать
минут. На удивление, оба вагона оказались почти полными. Он не мог понять,
почему все вдруг решили поехать в Рединг, пока не услышал, что его
попутчики напротив говорят о Карнавале.
любом месте и в любое время. Люди съезжались со всей округи, даже
издалека, чтобы окунуться в суматошную кутерьму Карнавала, веселую
мешанину из танцев, парадов, уличных шествий, обильной еды и выпивки.
Карнавал спутал все планы. Роб хотел уехать в самую северную часть города
и оттуда пробираться к границе. А теперь... Автобусы наверняка ходят, как
придется, если вообще ходят.
в Челмсфорд, тоже недалеко от границы. Но на второй билет не хватало
денег. Если попробовать обменять билет, придется идти в Справочную службу,
а там начнутся расспросы: кто, зачем... Нет, уж лучше сидеть тихо.
сигналу отправления. Едва стих мелодичный перезвон, вновь грянули духовые,
и поезд заскользил вдоль сверкающих стальных проводов.
плавно, едва заметно покачиваясь на поворотах. Внизу мелькали улицы. Сразу
за городом начинались просторы Зеленого Пояса, усеянные искусственными
озерами, садами и парками с развлекательными центрами, вместившими все для
беззаботного отдыха урбитов.
репродукторов без умолку лилась музыка вперемешку с крикливой рекламой.
Когда Роб сошел с поезда, зазвучала популярная песенка "Ты - мой, я -
твоя". Все радостно подпевали. Ни автобусов, ни транспорта вообще не было
видно.
насладитесь восхитительными танцами Воздушных Девочек! Плавно, словно
облачки, они будут парить над вашими головами в своих прозрачных