лицо появилось на экране. - Я только что разговаривала с Сэмом, и...
разумеется, не слышал. В момент этого разговора он столкнулся со
случайностью, которая стала поворотным пунктом его жизни.
движущемуся пути, и набросила угол своего тонкого, как паутинка, платья,
на голову, как вуаль. Глаз Сэма уловил движение и цвет, и он остановился
так внезапно, что с обеих сторон люди столкнулись с ним, и один повернулся
к нему с ворчанием, готовый затеять ссору. Но тут он увидел гранитное
лицо, с длинными челюстями, с напряженными складками, шедшими от носа ко
рту, и без явной причины отвернулся, отказавшись от своей мысли.
посмотрел на женщину с меньшим энтузиазмом, чем сделал бы это несколькими
днями ранее. Но глубоко в его сознании ожило воспоминание, и он стоял
неподвижно, глядя на женщину. Ветерок от движения Пути шевелил вуаль
вокруг ее лица, так, что в ее глазах двигались тени, голубые тени от
голубой вуали в густо затененных голубых глазах. Она была прекрасна.
что совсем не было естественным для него, - затем решительным жестом
подтянул свой позолоченный пояс и пошел вперед большими шагами, по своей
привычке ступая мягко и неслышно. Он не знал, почему лицо женщины, ее
бархатное голубое платье обеспокоили его. Он забыл тот давно прошедший
карнавал, на котором впервые увидел ее.
Сэм в любом случае мог заговорить. Он подошел к ней по движущейся ленте и,
не улыбаясь, посмотрел ей в лицо. На одном уровне она оказалась выше, чем
он. Очень стройная, очень элегантная, с налетом грациозной усталости,
которая культивировалась в башнях. Сэм не знал, соблюдала ли она моду или
эта усталость и грациозность были естественны для нее.
просвечивал сквозь прозрачную голубизну. Волосы ее - экстравагантный
каскад черно - синих локонов - окружали узкое лицо и собирались широким
золотым кольцом в корону на голове, спадая оттуда волной до самой талии.
золотой колокольчик. Это проявление общей моды на варварство. Следующий
сезон мог увидеть золотое кольцо в носу, и эта женщина будет носить его с
той же пренебрежительной элегантностью, с которой она теперь повернулась к
Сэму Риду.
произносят приказы: "Можете пойти со мной" и протянул согнутую руку в знак
приглашения.
улыбалась. Определить это было трудно, так как у нее был деликатно
изогнутый рот, какой изображали на многих имперских портретах. Если она и
улыбалась, то надменной улыбкой. Тяжелый водопад локонов, казалось, еще
больше оттягивал ее голову назад.
ее ушах не звякнули.
представители низших классов, второй взгляд открывал для внимательного
взгляда много кричащих противоречий. Он прожил уже около 40 лет со своим
всепоглощающим гневом. Следы ярости были на его лице, и даже отдыхая он
выглядел как человек, напряженно борющийся с чем-то. И это напряжение
придавало особую выразительность чертам его лица, сглаживая их тяжесть.
Плешивость - довольно обычное явление, но человек, настолько лишенный
волос, вообще не выглядел лысым. Его голый череп казался классическим по
своему совершенству, и волосы выглядели бы анахронизмом на совершенной
изогнутости его головы. Большой вред был нанесен ребенку 40 лет назад, но
из-за плаща счастья причинили его торопливо и небрежно, так что прекрасной
формы уши, плотно прижатые к благородному черепу, отличные линии челюсти и
шеи, оставались линиями Харкеров, несмотря на все изменения.
харкеровской. Ни один Харкер не оделся бы с ног до головы в алый бархат,
даже на карнавал, не надел бы позолоченный пояс с позолоченными ножнами. И
все же, если бы Харкер надел когда-либо этот костюм, он выглядел бы именно
так.
время ходьбы, - тем не менее была в Сэме Риде кровь Харкеров, все время
прорывавшаяся наружу. Никто не мог сказать, как и почему, но Сэм Рид носил
одежду и двигался с уверенностью и элегантностью, несмотря на
приземистость, которая так презиралась в низших классах.
согнув руку, глядя на женщину сузившимися стальными глазами на румяном
лице.
назвать, женщина улыбнулась снисходительной улыбкой. Движением плеча она
отбросила рукав и вытянула стройную руку с толстыми золотыми кольцами,
насаженными у основания на каждый палец. Очень нежно она положила ладонь
на руку Сэма Рида и сделала шаг к нему. На его толстой руке, поросшей
рыжими волосами, где переплетались тугие мускулы, ее рука казалась
восковой и нереальной. Она почувствовала, как при ее прикосновении
напряглись его мышцы, и улыбка ее стала еще снисходительнее.
черными.
улыбаясь, смотрел на нее, рассматривая черту за чертой, как будто это был
портрет, а не живая женщина, оказавшаяся здесь лишь по капризу случая.
воспоминание прояснилось, вырванное из прошлого в мельчайших деталях, и
поэтому он понял, как сильно был поражен в детстве. - Это было... тридцать
лет назад. В тот день вы были тоже в голубом. Я хорошо это помню.
разговаривала с кем-то другим:
аристократии. Но ни с кем из них раньше не разговаривал непосредственно.
Для человека, который считает свою жизнь и жизнь всех своих друзей
десятилетиями, встреча с тем, кто считает жизнь столетиями, производит
ошеломляющее впечатление.
взглянула на него со слабым интересом: она никогда раньше не слышала у
представителей низшего класса такого смеха - смеха самоуверенного,
равнодушного человека, довольного собой и не заботящегося о своих манерах.
Многие до Кедры Уолтон находили Сэма очаровательным, но мало кто понимал,
почему. Кедра Уолтон поняла. Это было то самое качество, в поисках
которого она и ее современники навешивали варварские украшения, протыкали
уши и распевали воющие кровожадные баллады, которые для них были лишь
словами, - пока. Это была жизнеспособность, жизнестойкость, мужество,
утраченные людьми в этом мире.
каскад черных локонов скользнул по плечам, и холодно спросила:
по ее телу, по мышцам, нервам, расслабляя тело, разгоняя холодок
отчужденности. Она глубоко вздохнула, ее украшенные кольцами пальцы
скользнули по рыжим волосам на его руке.
подумал, что понимает ее. За 40 лет жизни Сэм Рид накопил немалые знания о
жизни башен - не только об обычной жизни, которая видна всем, но и о тех
скрытых, темных методах, которые использует раса, чтобы подхлестнуть
гаснущий интерес к жизни. Он решил, что сможет удержать ее интерес.
намекнула Сэму, что эта случайная связь может не прерваться с концом
карнавала. Он был удивлен, но не обрадован. Во-первых, существовала
Розата. А во-вторых... Сэм Рид был заключен в тюрьму, из которой никогда
не сможет вырваться, но он не согласен на кандалы в своей тюремной камере.
изображением. Это удовольствие было чрезвычайно дорого. Оно требовало
искусных операторов и по крайней мере один управляемый роботом самолет,
снабженный специальными длиннофокусными объективами и телевизором. Где-то
далеко над континентом Венеры висел самолет, сфокусировав внимание на
происходящей внизу сцене.
огромное влажное тело было покрыто кровью, струившейся из ран, нанесенных
ветвями с саблеобразными шипами. Ветви хлестали с рассчитанной точностью,
разбрызгивая капли яда, который блестел во влажном сыром воздухе. Звучала
музыка, импровизируемая таким образом, чтобы соответствовать ритму
схватки.
над битвой, импровизатор неслышно перебирал кнопки. Кедра в темноте со