я должен был ждать в комнате, пока он поговорит с другом. Это меня слегка
задело; я сказал, что он может быть спокоен, и заперся изнутри, когда
Харден вышел.
подозрительности какого-то неизвестного чудака, я попробовал подслушивать
у дверей, - но ничего не услышал. Помещение клуба соединялось с коридором
вентиляционным отверстием, прикрытым куском продырявленной жести, который
можно было отодвинуть. Недолго думая, я подпрыгнул, ухватился за раму и
подтянулся вверх, как на трапеции. Было очень трудно отодвинуть задвижку,
но все же я сделал это и приблизил ухо к отверстию. Я не разбирал слов, а
только улавливал интонацию уговоров и просьб. Харден повысил голос:
его сквозь узкое отверстие в стене. Я подумал, что телефон испортился, -
но Харден продолжал что-то говорить, повторил несколько раз "невозможно" и
умолк. В трубке раздавалось бормотанье, Харден кричал:
руках, потом немного выпрямил их, чтобы передохнуть, а когда вновь
подтянулся, до меня донесся обеспокоенный голос Хардена:
Власть, понимаю, власть над миром!
открыл дверь. Харден вернулся внешне успокоенный, но явно не в своей
тарелке - в таком настроении он всегда возвращался от "друга". Не глядя на
меня, отворил окно.
после холодного, дождливого дня.
бумагой. Потом вдруг замер.
понимали... Он в таком тяжелом, отчаянном положении! - Харден вновь умолк.
- Я все время боюсь сказать лишнее, о чем не велено... - произнес он тихо.
ним, засунув руки в карманы, а он словно не осмеливался посмотреть мне в
лицо.
было нести. Когда все было готово, Харден, поднимаясь с колен, сказал, что
мы поедем на автобусе, а потом на метро... И нам останется пройти пешком
еще часть пути... правда, не очень большую... но все же... А затем мы
отнесем аппарат в одно место. Друга там не будет - его там вовсе нет, - мы
только оставим груз, а он уже сам потом за ним придет.
куда мы направляемся. Следует сказать, что не было на свете человека,
менее способного выдать ложь за истину, чем Харден.
Исключительное условие... учитывая... - начал Харден, глубоко вздохнув,
когда я думал, что он уже прекратил свои словоизлияния.
Последний участок пути до того места... пройти задом наперед.
- Ведь я же упаду.
между мной и своим другом словно между молотом и наковальней. Один из нас,
очевидно я, всегда должен был уступать. Харден, поняв, что я согласен,
закрыл глаза и прижал мою руку к груди. У любого другого человека это
выглядело бы наигранно, но Харден был действительно таков. Чем больше я
любил его, а на этот счет у меня уже не было никаких сомнений, тем больше
он меня злил, особенно своей расхлябанностью и тем поклонением, которое
воздавал "другу".
Харденом, что было нелегко, так как тот все время сбивался. Улицу
обволакивал густой, как молоко, туман. Фонари чуть тлели оранжевыми
пятнами.
давке, какая бывает во время тумана. Выйдя из метро на парковой станции, я
после пяти минут ходьбы по Харден петляет: электрическое зарево, словно
стоящее над широкой площадью, проплыло справа, а через несколько минут
появилось слева, однако это могли быть и две разные площади. Харден очень
торопился и, так как груз был довольно тяжел, прерывисто дышал. Мы
представляли, должно быть, странную пару. Сквозь клубы тумана и уродливые
тени деревьев мы, подняв воротники, несли за оба конца длинный белый ящик,
точно какую-то статую.
рукой по стене здания и двинулся дальше. Возник длинный забор, а в нем то
ли пролом, то ли ворота. Мы вошли в это отверстие. Невдалеке проревел
гудок парохода, и я подумал, что где-то поблизости находится канал, по
которому идут суда. Мы шагали по огромному двору, я то и дело спотыкался о
листы жести и беспорядочно разбросанные трубы, что было весьма некстати,
так как нас связывала общая ноша. От непомерной тяжести у меня уже ныла
рука, но тут Харден предложил остановиться возле дощатой стенки - в том,
что стенка была дощатая, я удостоверился, дотронувшись до нее. Я слышал
скрип железного троса, на котором над нашими головами раскачивался фонарь;
свет казался сквозь туман красноватым, ползающим из стороны в сторону
червячком. Харден тяжело дышал, прислонившись к стене - должно быть,
какого-то барака, решил я, ибо, поднявшись на цыпочки, без труда коснулся
плоской крыши строения, крытой толем - на ладони остался запах смолы.
Следуя поговорке: тонущих надо спасать даже вопреки их желанию, я вынул из
кармана кусочек мела, который положил туда, выходя из клуба, и, поднявшись
на носках, поставил наугад в темноте два больших креста на крыше. Если кто
и будет искать знаков, полагал я, то ему и в голову не придет становиться
на цыпочки и заглядывать на крышу. Харден настолько устал, что ничего не
заметил, впрочем, было абсолютно темно, только далеко впереди стояло
мутное зарево, словно там проходила хорошо освещенная магистраль.
твердой, гладкой, как будто оцементированной поверхности. Пройдя несколько
десятков шагов, Харден приостановился и попросил, чтобы я повернулся. Мы
двинулись снова, я пятился, а он, так сказать, управлял мной, поворачивая
ношу вправо и влево. Все это выглядело как глупая игра, но мне было не до
смеха - эту уловку наверняка выдумал его "друг". Я надеялся, что мне
удастся его перехитрить, и в то же время понимал, что это невозможно:
стало еще темней. Мы оказались среди стропил каких-то лесов, два раза я
ушибся о деревянную обшивку. Харден водил меня, как в лабиринте. Я уже
хорошенько взмок и тут неожиданно уперся спиной в дверь.
каменным ступеням вниз. Груз порядком досадил нам на этой лестнице. Когда
она кончилась, мы оставили аппарат у стены. Харден взял меня за руку и
повел дальше. Впереди что-то скрипнуло, но это не был звук, который издает
дерево. Там, где я стоял, было теплей, чем на дворе. Харден отпустил мою
руку. Я замер, вслушиваясь в тишину, пока не осознал, что она пронизана
низким басовым гудением, сквозь которое прорывается нежное тончайшее
жужжание точно какой-то гигант играл где-то, очень далеко, на гребенке.
Мелодия была знакомой: вероятно, я слышал ее недавно. Наконец Харден нашел
ключ и загремел им в замке. Невидимая дверь подалась, как-то по-особому
чмокнув слабый звук тут же утих, будто отрезанный ножом. Осталось только
мерное басовое гудение.
месте!
Осторожно... будьте внимательны! - выкрикивал Харден неестественно высоким
голосом. Запыленные лампочки осветили высокие стены помещения. Я
зажмурился. Я стоял у дверей, рядом проходили толстые трубы центрального
отопления.
заваленного инструментами; вокруг лежали какие-то металлические детали.
Больше ничего не удалось разглядеть, так как Харден позвал меня; мы
вернулись в коридор, слабо освещенный через распахнутые двери, и вдвоем
внесли аппарат в бетонированный подвал. Мы поставили аппарат на стол.
Харден вытер платком лицо и схватил меня за руку с судорожной усмешкой, от
которой у него дрожали уголки губ.
нише находится трансформатор высокого напряжения, металлический шкаф,
покрытый серым лаком. На приоткрытой дверце виднелся череп и скрещенные
кости. По стене тянулись бронированные кабели, исчезавшие под потолком.
Басовое гудение доносилось из трансформатора - явление совершенно
нормальное. В подвале больше ничего не было. И все же казалось, кто-то
меня разглядывает; это было так неприятно, что хотелось втянуть голову в
плечи, как на морозе. Я повел взглядом вокруг - в стенах, в потолке не
Лукьяненко Сергей
Андреев Николай
Марко Джон
Роллинс Джеймс
Лукьяненко Сергей
Никитин Юрий