публику. Серый фон пустоты вокруг уже начинал казаться приятным, как
теплый густой туман, в котором плавают мириады крошечных бриллиантов. Док
величественно восседал у бара со стаканом чая, над которым поднимался пар
- видимо, для опохмелки, потому что он только что принял хорошую дозу
спиртного. Сид весело беседовал с Эрихом, и я сказала себе, что наконец-то
стало похоже на вечеринку, хотя чего-то все же не хватает.
успокаивающе светился алым, как уютный домашний огонек, затерявшийся среди
нагромождения переключателей, которые контролировали все вокруг, за
исключением Интроверсии - этот зловещий тумблер, к которому никто никогда
не прикасался, был расположен отдельно от прочих.
оглядел свои сверкающие сапоги и остальную свою черную амуницию, как будто
только что проснулся и ничего не мог понять, и сообщил нам:
поднос, и он, не посрамив чести Виксбурга, перевел:
что римляне улыбаются так же тепло, как люди любой другой национальности.
Потом он сказал:
он ведь немец и считает, что все вечеринки обязательно должны быть шумными
и помпезными, - он вскочил на стул и провозгласил:
римлянина, Марка Випсауса Нигера, легата Нерона Клавдия (прозванного
Германиком в прошлом временном потоке), который в 763 году от основания
Рима (Правильно, Марк? Поясняю для тупоголовых - это 10 год от Рождества
Христова!) погиб, храбро сражаясь с парфянами и Змеями в битве при
Александрии. Hoch, Hoch, Hoch!
заорал, обращаясь ко всем трем гусарам. - Насладитесь досугом, отдыхающие!
- и Мод с Марком тоже получили свою выпивку, причем Марк расстроил Бура,
отказавшись от фалернского вина и предпочтя ему шотландский виски с
содовой, и после этого языки у всех развязались.
закладывают минные поля в Пустоте"; "Не могу я в это поверить, как это
можно заминировать ничто?" - и о том, чего нам здесь не хватает -
например, бурбона, заколок для волос и стабилитина, который живо привел бы
Марка в порядок - и что с кем стало: "Марсия? А, ее здесь больше нет". (Ее
унесла Буря Перемен - тело позеленело и разложилось в пять секунд, но не
буду же я об этом рассказывать.) А еще надо было рассказать Марку про
Брюсову перчатку, и мы снова корчились от хохота, вспоминая этот эпизод, а
римлянин в ответ вспомнил про гонца, который весь долгий путь мучился
животом, потому что ему небывало повезло - вместо обычной соли ему
нечаянно выдали сахар. Эрих поинтересовался у Сида, нет ли новых
девушек-призраков на складе, а Сид выставил свою бороду, как старый козел
(каковым он и является): "И ты посмел в этом усомниться, похотливый
германец? У меня есть замечательные прелестницы, среди них
графиня-австриячка из Вены времен Штрауса, и если она не украсит наше
общество... М-м-м..."
изображенными на них черепами.
настоящих девушек. Слишком уж ты интересуешься этими полусонными
призраками.
сил, стараясь переубедить, а затем предложил, чтобы Брюса познакомили с
Галереей Искусств. Мне показалось, что это прекрасная идея, но когда я
попыталась отговорить его самого от участия в экскурсии, он уперся. Нужно,
видите ли, проявить внимание к Брюсу и Лили. Об ударе саблей напоминала
только тонкая красная полоска на щеке Брюса; Лили смыла запекшуюся кровь.
всяких странных безделушек. Все это сделано отдыхающими здесь Солдатами из
того барахла, которое они понатащили с Войны Перемен - медных патронов,
осколков стекла, обломков древних горшков, склеенных в футуристические
конструкции, переплавленного золота инков, которое заново чеканил кто-то
из марсиан, клубков сверкающей проволоки с Луны. Здесь были рисунок
темперой на покрытом трещинами толстом кварцевом диске, который когда-то
служил иллюминатором космического корабля, и шумерская надпись, высеченная
на кирпиче из стенки ядерного реактора.
что-нибудь, чего никогда не видела прежде. Я всегда волнуюсь, когда думаю
о тех парнях, которые все это сделали, и о том, что они думали, о древних
временах и местах, откуда они пришли, а иногда, когда у меня скверное
настроение, я прихожу сюда и смотрю на все это, а настроение еще больше
ухудшается; так что наконец появляется желание встряхнуться и выйти отсюда
в нормальном состоянии духа. Только здесь пишется история Станции, и
меняется она на удивление мало, потому что вещи, которые находятся в
Галерее и чувства, которыми они наполнены, лучше, чем что-либо иное,
противостоят Ветрам Перемен.
ушей, которые я пытаюсь скрыть под своей мальчишеской стрижкой; а я тем
временем раздумывала, как это ужасно, что существуют не только изменения,
но и Изменения. Невозможно быть уверенным, что твое настроение или мысль,
пришедшая в голову - действительно твои собственные, а не результат того,
что прошлое изменено Пауками или Змеями.
вплоть до самых причудливых фантазий. Они дуют гораздо быстрее, чем бежит
время, но никто не может точно сказать, насколько быстрее, и что именно
принесет с собой тот или иной порыв Ветра, как далеко распространится его
действие и когда оно затихнет. Большое Время - это вам не малое время.
личность, и что кто-то иной по-хозяйски влезет в твою шкуру, а ты об этом
и не узнаешь. Считается, правда, что мы, Демоны, способны сохранять свое
сознание вне зависимости от Изменений; потому-то мы и Демоны, а не
Призраки, как другие Двойники, не говоря уже о Зомби или Неродившихся; и,
как верно сказал Бур, среди нас нет великих людей. Вообще нас очень мало -
мы относимся к редкому сорту людей - поэтому Паукам приходится вербовать
нас, где бы они нас не нашли, не задумываясь о том, кем мы были и что мы
знали и умели раньше. Иностранный Легион Времени - странный народ, всегда
на заднем плане, невзирая на заслуги. Наш цинизм и наша ностальгия всегда
при нас. Мы так же легко приспосабливаемся к обстоятельствам, как
метаморфисты с Центавра и обладаем такой же крепкой памятью, как
шестирукие обитатели Луны - одним словом, Люди Перемен, сливки общества.
Общества прОклятых.
мы полагаем; что, если все прошлое было когда-то совершенно другим, чем мы
помним, а мы забыли, что мы это забыли...
поэтому я сказала себе, "Возвращайся-ка к своему паршивому комендантику,
детка" и мысленно дала себе крепкого пинка.
- не то дельфины, не то космические корабли - и говорил:
от египетского. Согласен, Брюс?
убрали свои сабли вместе с киверами, но, прежде чем он успел вспомнить
свои немецкие ругательства, к нему подплыл Док, находившийся в такой
стадии опьянения, что казался загипнотизированным трезвенником. Протянув
руку, как марионетка, он изъял у Эриха чашу и сообщил:
Эйгтайч завершил работу над ней, он сказал мне, что невозможно глядеть на
нее и не ощутить, как над тобой плещутся волны Северо-Венерианского
мелководья. Но после инверсии она, наверное, выглядела бы еще лучше.
Любопытно... Кто вы, юный офицер? Nichevo, - он аккуратно поставил чашу на
ее полку и покатил дальше.
любого из нас, он ведь старейший здешний житель. Другое дело, что он
выбрал неудачное время для демонстрации своих познаний. Эрих порывался
последовать за ним, но я его удержала:
довольствовался тем, что пожаловался мне:
говорил тебе, Liebchen, что не следовало бы брать русских на работу к
Паукам, даже в качестве Развлекателей.
голубых глазах на мгновение вновь мелькнула нежность.
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Свержин Владимир
Маркелов Олег
Фазиль Искандер
Трубников Александр