и о "сферах влияний" и вдобавок воспринимал это серьезно. Наверняка через
секунду мне предложат погадать за соответствующую плату. В Салеме, где
местная Торговая Палата заботливо эксплуатирует процессы ведьм 1692 года
как главную приманку для туристов ("Делаем на заказ любые наговоры",
уверяют плакаты), даже нищие используют колдовство в качестве средства для
рекламы.
гусиный жир. Кстати, а почем нынче гусиный жир?
поношенного плаща жилистой старческой ладонью.
этом? Вы думаете, что я - нищая попрошайка?
дело идет к ссоре. Потом остановились еще двое - мужчина и женщина, ее
кудрявые волосы, освещенные зимним солнцем, создавали вокруг головы
удивительный светящийся ореол.
должна вам этого говорить, но я скажу. Вы сами решите, предупреждение ли
это или просто обычный вздор. Никто не может вам помочь, поскольку на этом
свете мы никогда не получаем помощи.
угадать, кто она: обычная сумасшедшая или необычная попрошайка.
и никогда не будете одиноки, никогда в жизни, хотя временами и будете
молить Бога, чтобы он освободил вас от нежелательного общества. Во-вторых,
держитесь подальше от места, где не летает ни одна птица.
расходиться.
продолжала старуха. - Вы идете в ту сторону, верно?
направились по одной из тропинок в западном направлении. Вокруг парка шла
фигурная железная ограда. Тени от штакетов падали на траву. Было все еще
холодно, но в воздухе уже чувствовалось дыхание весны. Скоро придет лето,
совсем другое, чем было в прошлом году.
когда мы вышли на улицу с западной стороны площади Вашингтона. На другой
стороне площади стоял Музей ведьм, вобравший в себя память о факте
убийства в 1692 году двадцати ведьм из Салема. Это была одна из самых
жестоких охот на ведьм в истории человечества. Перед парадным входом в
музей стоял памятник основателю Салема, Роджеру Конанту, в тяжелом
пуританском плаще, с плечами, блестящими от сырости.
городов есть свои тайны, своя собственная атмосфера. Вы не чувствовали
этого раньше, там, в "Любимых девушках"? Вам не казалось, что жизнь в
Салеме напоминает загадку, колдовской круг? Полный смысла, но ничего не
объясняющий?
туристов и зевак, я заметил красивую темноволосую девушку в короткой
дубленке и обтягивающих джинсах, прижимавшую к упругой груди стопку
учебников. Через секунду она исчезла. Я почувствовал удивительную боль в
сердце, ведь девушка была так похожа на Джейн. Но, наверно, таких
хорошеньких девушек много. Все-таки я решительно страдал синдромом Розена.
приятно беседовать. Люди редко слушают, что им говорят, так, как все-таки
слушали вы.
уверен, вопрос ли это, но кивнул, что могло означать как согласие, так и
отсутствие интересов.
Вскоре я потерял ее из вида.
который часто цитировала Джейн:
направился перекусить.
находящемся в старом здании "Лондо Кофе Хаус" на Сентрал-стрит. Рядом со
мной негр в новехоньком плаще барберри непрерывно насвистывал сквозь зубы
популярную мелодию. Молодая темноволосая секретарша не мигая наблюдала за
моим отражением в зеркале. У нее было удивительно бледное лицо, как на
картинах прерафаэлитов. Я чувствовал себя измученным и очень одиноким.
в Зал аукционов Эндикотта, где происходила приуроченная к концу квартала
распродажа старых маринистских гравюр и картин. В каталоге было упомянуто
три важных лота, и среди прочих - масляная картину Шоу, представлявшая
корабль "Иоанн" из Дерби, но я сомневался, смогу ли позволить себе купить
ее. Я искал товары для лавки сувениров: офорты, гравюры и карты. Я мог бы
себе позволить купить одну или две акварели, оправить их в позолоченные
или ореховые рамы и продать с прибылью в девятьсот процентов. Была и одна
картина неизвестного художника под названием "Вид западного побережья
Грейнитхед, конец XVII века", которая достаточно заинтересовала меня хотя
бы потому, что на ней был изображен полуостров, где я жил.
лучи зимнего солнца падали в него через ряд высоких, как в соборе, окон.
Большая часть покупателей сидела в плащах, а перед началом аукциона
раздавалось "концертное" покашливание, хлюпанье носом и шарканье подошв по
паркету. Явилась едва ли дюжина покупателей, что было явно необычным для
аукционов у Эндикотта. Я даже не заметил никого из Музея Пибоди. Сам
аукцион также был вялым; Шоу с трудом ушел за 18.500 долларов, а редкая
гравюра в резной костяной раме - за 750 долларов. Я надеялся, что это не
знаменовало упадок в торговле связанными с морем редкостями. Ко всему
прочему, мне только не хватало к концу года обанкротиться.
осталось от силы пять или шесть покупателей - не считая меня и одного
полоумного старикана, который являлся на каждый аукцион к Эндикотту и
повышал цену на любой лот, хотя все знали, что у него нет даже пары целых
носков и живет он в картонной коробке неподалеку от пристани.
аукционист, заткнув большие пальцы рук за проймы элегантного серого
жилета, украшенного цепочкой от часов.
истории. Побережье Грейнитхед в 1690 году. Настоящий раритет.
молоточком и заявил:
кресла и пошел в упаковочную. Сегодня там царствовала миссис Донахью,
крупная ирландка в полукруглых очках, с морковно-рыжими волосами и
великолепнейшим задом, самым большим, который я когда-либо видел в жизни,
и один вид которого вызывал вполне определенные ощущения в штанах. Она
взяла у меня картину, потянулась за оберточной бумагой и веревкой, после
чего взревела басом, обращаясь к своему помощнику:
выдавил я.
мне очень жаль вашу жену, мистер Трентон. Я даже расплакалась, как
услышала об этом. Такая красивая девушка, Джейн Бедфорд. Я знала ее еще
когда она под стол пешком ходила.
картину.
Теперь там стоит мой дом.