торчащими выступами. Пришлось-таки открыть глаза снова. Я принялся
озираться и шарить руками кругом.
меньше чем в футе от меня обнаружился полуразложившийся труп собаки; чуть
дальше, лежа, блевал и стонал какой-то пьяный. Струя жидкой дряни,
прихотливо извиваясь, прокладывала себе путь среди камней. Ни куртки, ни
рубашки, ни башмаков на мне не было, исчез и узел с книгами. И пробовать
не стоило отыскать в кармане те три доллара. Спасибо хоть грабитель
оставил мне штаны; и жизнь.
лет - во всяком случае, для меня, семнадцатилетнего, он был средних лет.
Белесый овальный шрам пересекал его морщинистый лоб; верхняя часть шрама
образовывала нечто вроде вечного пробора в его жиденьких волосах. Нос был
испещрен крохотными красными жилками, глаза - налиты кровью.
следовало.
добродетелен. А я так и предполагаю. Но пришел ты к тому же, к чему и я,
вонючий алкаш. Правда, моя рубашка пока на мне. Заложить ее я не сумел.
Хотя выпить хотелось зверски.
Какие края ты покинул?
такой. Сейчас завязываю.
добавляла головной боли.
кончиками пальцев до здоровенной шишки над ухом.
заблекотал, - другой рукой стянул с него куртку. Чувствовалась практика -
операция не вызвала со стороны жертвы ни малейшего протеста. Затем
последовал еще более сложный маневр: лежащий был освобожден и от рубашки,
и от башмаков; и, наконец, Пондайбл перебросил все это мне. Добыча
представляла собою отвратительный ком лохмотьев, в которых было бы зазорно
даже разбрызгиватель навоза чинить. Куртка - рваная, засаленная, карманы
висели, как собачьи уши; рубашка - просто замызганные клочья, каким-то
чудом держащиеся вместе; башмаки - давно потерявшие форму ошметки кожи с
дырявыми подошвами.
лишенным вчерашнего очарования. Многоквартирные дома были покрыты копотью,
между кирпичами - там, где выкрошилась штукатурка - зияли щели. Огромные
куски стен не падали потому лишь, что в них упирались падающие куски
соседних стен. Жалкие обноски на мне куда лучше соответствовали этому
антуражу, чем одежда Пондайбла - хотя в Уоппингер-Фоллз всяк сразу признал
бы в моем спутнике бродягу и босяка.
Мне не то что больную голову - стыренную рубашку не хотелось в ней мочить.
Но, понукаемый Пондайблом, я спустился к воде по осклизлым камням между
двумя причалами и, наклонившись и отпихнув плавающую пакость, окунулся в
тошнотворную воду.
обещая. - А теперь я.
высохла; куртку я нес на руке. Теперь, когда сознание прояснилось, меня
захлестнуло отчаяние. На какой-то миг я пожалел, что не зашел подальше в
Гудзон и не утопился.
называется непрактичными - всё же это были планы; на них я возлагал
надежды, ради их осуществления я мог бы трудиться не покладая рук. Я
прилично выглядел, у меня были средства, чтобы обеспечить себе пропитание
и крышу над головой по крайней мере несколько недель. Теперь все
переменилось. Будущее исчезло, исчезло напрочь; мне нечего стало ждать, не
о чем мечтать, не чего добиваться. О возвращении в Уоппингер-Фоллз и речи
быть не могло - не только потому, что слишком горько было бы признать свое
поражение так скоро, но просто я понимал, какое облегчение доставил
родителям, избавив их от никчемного сына. Но отныне город не сулил мне
ничего, кроме голодной смерти или жизни мелкого воришки.
несмотря на ранний час, горели газовые лампы, а паровое пианино бренчало
популярную грустную мелодию "Мормонская девушка":
мормонский Дезерет".
кореша.
взад-вперед, ясно показывала, что и выпивка - завтра.
знаешь. Я кучу денег оставил тут.
касса должна отзвякивать.
законтрактовался?
остов? Сотню долларов, не больше. И через пару лет - увольнение с
приписным билетом от докторов, так что мне еще придется каждую неделю
ходить отмечаться куда-то. Нет, дружище, я так долго держался свободным
человеком - если это можно назвать свободой - что буду стоять до конца.
Плесни глоток; ты убедишься, что я завязываю. Завтра получишь свои башли.
становились все менее категоричными, и наконец, к моему изумлению, он
выставил бокал и бутылку для Пондайбла и глиняную кружку с пахтой - для
меня. К моему изумлению, говорю я, ибо кредит был штукой очень редкой - и
в больших делах, и в малых. Хоть со времен Великой Инфляции прошло
шестьдесят лет, впечатление она произвела неизгладимое; люди либо
выкладывали наличные, либо попусту облизывались. Иметь долги было не
только позорно, но и опасно; то, что за вещь можно заплатить, когда уже
пользуешься ею, или, тем более, когда уже использовал ее, казалось таким
же диким, как то, что вместо золотых и серебряных денег могут ходить
бумажки.
заказал для меня самый сытный и питательный напиток, какой здесь только
можно было заказать. При всей своей непрезентабельной внешности и
своеобразных моральных устоях мой новый знакомый отличался, по-видимому,
некоей первобытной мудростью и столь же первобытным добродушием.
он стал пить не торопясь, маленькими глотками.
Он еще отхлебнул чуток. - Что теперь?
время для учебы.
заядлые книгочеи, не пойми меня превратно, парень.
колледже. Предложить... попроситься на любую работу - в виде оплаты за
обучение.
Шломо Вульф
Корнев Павел
Прозоров Александр
Круз Андрей
Никитин Юрий
Никитин Юрий