Следовательно, приобретен он скорее всего недавно и, вероятно, у нас в
городе. Если в городских магазинах ничего выяснить не удастся, займемся
соседними городами.
кое-что предприму.
широко развитыми и отлично действующими средствами связи, а также
действенными системами сбора и хранения информации. Так воспользуемся тем,
что у нас есть.
исключено, что преступник уже не раз пользовался своим способом и уж, во
всяком случае, этим банком он не ограничится.
Но, - Райдер подался вперед, - мы знаем его методы, и исходя из них мы
можем...
которые трудно, - к таким, как рост, вес, тип фигуры, цвет глаз. Остальное
можно отбросить. И сжато его метод, указывая только факты. Все это мы
можем уложить слов в пятьсот.
шесть тысяч с лишним входят в Банковскую ассоциацию. Наш департамент
снабдит Ассоциацию циркулярным письмом в количестве экземпляров,
достаточном, чтобы разослать его всем ее членам. Они будут предупреждены о
возможности грабежа, а если он все-таки повторится или что-то подобное уже
имело место, мы сразу узнаем об этом во всех подробностях.
полиции ломает голову над двумя-тремя данными, которых не хватает нам, а
мы в свою очередь могли бы сообщить ему кое-что интересное. И обмен
сведениями даст и нам и ему все, что нужно для поимки преступника.
сказал Райдер. - При условии, что мы имеем дело с рецидивистом. Если же
нет, тогда ничего не выйдет. Но если он был прежде арестован за что-нибудь
подобное, мы найдем его карточку в один момент. - Мечтательно посмотрев в
потолок, он добавил: - Вашингтонская картотека - это кое-что!
неплохую службу. Он разыскивал типа, который продавал по почте фальшивые
нефтяные акции. Он обморочил уже пятьдесят простаков с помощью отлично
сработанных документов - заключения геологической разведки, лицензии и так
далее. Никто из пострадавших его никогда не видел и потому не мог описать.
ему ловушку потерпели неудачу. Он был большой ловкач, а это уже само по
себе улика. Несомненно, такой искушенный мошенник не мог не значиться в
картотеке.
словно дали ищейке понюхать платок. Вы и высморкаться бы не успели, как
электронные пальцы уже ощупали сотни тысяч перфорированных карточек. Не
тронув профессиональных убийц, грабителей и взломщиков разных категорий,
они выбрали примерно четыре тысячи мошенников. Из них они отсортировали,
скажем, шестьсот аферистов, специализирующихся на всучении несуществующих
ценных бумаг. А из этих отобрали сотню оперирующих нефтяными
псевдоакциями, после чего выделили тех двенадцать, кто ограничивал свою
деятельность почтовыми отправлениями.
данных больше, она бы сразу выдала одну-единственную карточку. А так их
оказалось двенадцать. Впрочем, никакого значения это уже не имело. Быстрая
проверка установила, что из этих двенадцати четверо уже умерло, а шестеро
сидело за решеткой. Из оставшихся двух одного сразу нашли, и было точно
установлено, что он тут ни при чем. Итак, остался только один. Почтовые
власти теперь располагали его фамилией, фотографией, отпечатками пальцев,
сведениями о его привычках, связях и обо всем прочем, кроме разве что
брачного свидетельства его мамаши. Он был арестован через три недели.
тех, кто умер.
оставшиеся нераскрытыми, - это дело их рук. А рабы картотек терпеть не
могут незаконченных дел. Они готовы ждать хоть полжизни, лишь бы пометить
их как закрытые. Обожают аккуратность, понимаете?
попавший в картотеку, мог сообразить, что теперь следует начать честную
жизнь или хотя бы изменить методы.
выбраться. Мне еще не приходилось слышать, чтобы фальшивомонетчик пошел в
наемные убийцы или стал красть велосипеды. И наш молодчик снова проделает
тот же трюк и практически теми же методами. Вот увидите! - Он кивнул в
сторону телефона. - Не возражаете, если я закажу парочку междугородных
разговоров?
чтобы о ней вспоминали.
выражая глубочайшее отвращение. - А я поработаю где-нибудь еще. Меня
всегда мутит, когда взрослый мужчина начинает ворковать и сюсюкать.
мистер О'Киф.
тем же утомительным упорством. Полицейские задавали вопросы владельцам
магазинов, местным сплетницам, барменам, бывшим уголовникам, тайным
осведомителям - короче говоря, всем тем, кто мог случайно что-то знать или
что-то услышать. Сыщики в штатском стучали в двери, допрашивали тех, кто
им отвечал, наводили справки о тех, кто отвечать отказался. Дорожная
полиция проверяла мотели и кемпинги, допрашивала владельцев, управляющих,
помощников. Шерифы объезжали фермы, где иногда сдавались комнаты.
циркулярного письма, а неподалеку другая машина печатала адреса на шести
тысячах конвертов. Рядом с ней электронные пальцы, прощупывая миллионы
перфорированных карточек, отыскивали специфическое расположение отверстий.
В десятке больших и маленьких городов полицейские навели справки о
некоторых людях, сообщили то, что узнали, по телефону в Нортвуд и занялись
текущими делами.
Все родственники Эшкрофта были целы и невредимы, и никто из них в
последнее время не исчезал из дому. В семье Летерена не имелось ни одной
черной овцы, брата-близнеца у него не было, а единственный брат, моложе
его на десять лет и не особенно на него похожий, обладал безупречной
репутацией, да и все утро пятницы провел у себя в конторе, что
подтверждали надежные свидетели.
загримированным под уважаемого клиента. Ни в меблированных комнатах, ни в
отелях, ни в кемпингах не удалось обнаружить постояльца, хотя бы отдаленно
похожего на Летерена.
ограбивших банки. Но их способы совсем не походили на примененный в этот
раз. Машина с сожалением выдала ответ: "Не значится".
некоторым позитивным выводам. Обдумав полученные ответы, Гаррисон и Райдер
сошлись на том, что Эшкрофта и Летерена можно считать непричастными к
грабежу, что неизвестный преступник еще только начинает свою карьеру и
первый успех побудит его повторить удавшуюся операцию и что, используя
свой особый талант, он скрывается теперь под совсем другой личиной.
шляпу на затылок и сказал:
один магазин. За последний месяц им удалось сбыть три.
Кастнер продолжал: - Но двое были давними уважаемыми клиентами. Оба купили
свои чемоданчики недели три назад. Чемоданчики они мне предъявили и
рассказали, как провели утро пятницы. Я проверил их истории - все
совершенно верно.
купил накануне ограбления. И его никто не знает.