прост, а для него даже проще, чем для других заключенных, так как его
освободили от всех мероприятий, кроме трех ежедневных молитвенных
собраний. Насколько ему показалось, Павильон был больше похож на учебный
армейский лагерь, чем на тюрьму. Семь часов в день заключенные занимались
физическим трудом, и дисциплина при этом поддерживалась самая минимальная.
Можно было пользоваться библиотекой и заниматься спортом. Вполне приятное
место - в каком-то смысле. Если, конечно, отвлечься от того, что у всех
тут был один приговор - пожизненное заключение.
плац, он устроился на земле, прислонившись спиной к нагретой солнцем
стене. Утро было тихое, почти безветренное; тюремный двор наполняли звуки,
которые как бы наслаивались друг на друга: шаги, голоса, какие-то шумы,
происхождения которых он еще не знал, - но все перекрывал отчетливо
слышный плеск волн. Теллон прислонился затылком к теплым камням и
попытался устроиться поудобнее.
тебе, где что находится. Можешь развлекаться.
стихли, как Теллон почувствовал, как о его вытянутую ногу что-то легонько
стукнулось. Он замер, пытаясь вспомнить, есть ли в южной части континента
какие-нибудь особенно неприятные насекомые.
образом седовласого краснолицего провинциального политика.
не нащупал. - Сэм Теллон.
рядом с Теллоном. - Я Логан Уинфилд. Знаете, здесь, в Павильоне, вас
считают настоящим героем.
Черкасскому, - пробасил Уинфилд, - но пока еще никому не удавалось надолго
уложить его на больничную койку.
того, что ты сделал, все мы тут твои друзья по гроб жизни. Именно столько
ты тут и просидишь.
комбинации лютеранства, точнее, здешней его разновидности, с политикой
заключается в том, что с противниками можно не церемониться. По их теориям
выходит вот что. Раз уж мы сами благодаря всему, что делали на этом свете,
приговорили себя к вечным мукам за гробом и бодро-весело отправимся в ад,
то такой мелочи, как здешняя пожизненная скучища, просто не заметим.
вежливости; единственное, чего ему сейчас хотелось, так это подремать на
солнышке. Он обнаружил, что еще способен видеть сны, а во сне его карие
пластмассовые глаза были ничуть не хуже настоящих.
когда планету только-только открыли. Конечно, тогда она называлась иначе -
не Эмм-Лютер. Я вложил в этот мир целую жизнь - жизнь, полную тяжкого
труда. И я люблю его. Поэтому, когда планета откололась от империи, я
пытался вернуть ее на истинный путь.
возвращения этого мира на путь истинный, вы стали избавлять его от слишком
упрямых политиков?
разубедить человека в том, в чем его предварительно кто-то не убедил.
Поэтому...
режиме получили бы тот же приговор, если не хуже, - сердито произнес
Теллон. Когда он договорил, воцарилось молчание. Какое-то насекомое
прогудело рядом с его лицом и скрылось в теплом воздухе.
интересы, но, боюсь, был назойлив. Пожалуй, я пойду.
ноги. Что-то снова легонько чиркнуло его по ноге. На сей раз он сумел
схватить эту штуку и обнаружит, что держит в руке кончик трости.
нашего братства, но полезность ее отрицать невозможно. Без трости я
налетел бы на вас, что привело бы лишь к обоюдному замешательству.
будто обкатанных фраз.
выговаривать это слово.
Теллон нащупал руку собеседника и крепко ухватил его за рукав. Уинфилд,
похоже, задумался над таким поворотом событий, но потом сел снова, тяжело
кряхтя при этом. Теллон догадался, что он - человек тучный и нездоровый.
Напыщенность Уинфилда (в особенности его постоянное "сынок") раздражала
Теллона, но все же перед ним был человек, уже прошедший ту дорогу, по
которой Теллону еще предстояло пройти. Некоторое время они сидели молча,
вслушиваясь в ритмичный скрип гравия - остальные заключенные совершали
моцион в другой части двора.
причине, что и ты, - произнес наконец Уинфилд.
попытался отсюда бежать, намереваясь пробиться обратно на Землю. Но дальше
болота я не ушел. Конечно, это самое легкое; до болота кто угодно
доберется. А вот что действительно трудно, так это перебраться через него.
Там обитает довольно противная разновидность блох, самки которых норовят
отложить яйца прямо тебе в глаза. Когда охранники притащили меня обратно в
Павильон, мои глаза представляли собой самые настоящие гнезда этих тварей.
мозга. Он почти неделю был вне себя от счастья, все насвистывал Джильберта
и Салливэна.
Нью-Виттенбургский космопорт в тысяче миль отсюда, да и будь он хоть в
тысяче ярдов, вы никогда не прошли бы через контроль.
мелочами. Я ценю людей, которые помнят о мелочах, но только если эти
мелочи не отвлекают их от главного.
световых лет до Луизианы вы называете главным?!
перелеты со сверхсветовой скоростью тоже считались безумной идеей, пока
кто-то не осуществил их на деле. Я не могу поверить, что ты готов гнить
тут до конца своих дней.
Уинфилда перешел в шепот.
его офиса и протянул ему листок бумаги с космическим адресом новой
планеты.
переходу через болото, но за эти восемь лет я подготовился. Уверяю тебя, я
знаю, как через него перебраться.
и слепой.
исключительную чушь.
Теллону прямо в ухо. От него пахло хлебом с маслом. - Ты изучал
электронику и знаешь, что у нас на Земле, да и в большинстве других миров,
для слепых изобрели множество всяких приборов.
часть его программы создания космических зондов. Все специалисты по
электронике работают либо на эту программу, либо на связанные с ней
приоритетные проекты, либо вообще сидят на той новой планете, что они
открыли. Кроме того. Гражданский Арбитр объявил, что к человеческому телу,
созданному по образу и подобию Божьему, нельзя добавлять никаких
рукотворных частей, ибо это противоречит религиозным догмам. Устройств, о
которых вы говорите, в этой части Галактики просто не существует.
существуют. Сейчас я пытаюсь изготовить примитивный сонарный "фонарь",
прямо здесь, в тюремном центре перевоспитания. Точнее, Эд Хогарт,
начальник мастерской центра, пытается изготовить его под моим
руководством. Я, естественно, не могу выполнять ручную работу.