презрительно перебила его Викки.
громкость. Лукас почувствовал мимолетное удовлетворение. В среднем раз в
неделю ему удавалось срезать ее в споре простым, метким ответом на вполне
серьезно заданный вопрос. Викки никогда не задавала вопрос повторно, и
хотя Хачмен подозревал, что это от врожденного презрения к формализму, тем
не менее он каждый раз радовался в душе маленькой победе. И на этот раз
она отвернулась, все свое внимание переключив на радиоприемник.
прозрачным свечением. "В такое утро хорошо завалиться еще на часок", -
промелькнуло в голове Хачмена, но тут же перед глазами вспыхнуло рельефное
панно с изломанными, искалеченными телами. "Сколько маленьких семилетних
упрямцев там погибло? А сколько..." Ему захотелось поскорее оказаться на
работе и просмотреть каталог оборудования в вестфилдской библиотеке. Затем
надо будет поговорить кое с кем в отделе поставок...
хотелось, а чтобы показать, как он спешит на работу, и встал. Мысли его
уже целиком были заняты машиной.
признаки того, что уничтожение крупного города произвело в повседневной
жизни людей какое-то изменение. Несколько кабинетов и комнат поменьше
пустовало, в других, наоборот, люди собрались большими группами и
обсуждали последние новости. Изредка возникали взрывы нервного смеха, и
это еще больше сгущало напряженную тревогу. Хачмена такая реакция людей
даже успокоила. Он прекрасно знал, что Викки на самом деле способна на
искреннее сострадание и переживание чужой беды. Сколько раз он замечал,
как она выбегала из комнаты со слезами на глазах, когда на экране вдруг
появлялось изображение убитого ребенка. Но ее вчерашняя намеренная,
прагматичная отчужденность его просто напугала. Самое страшное, что может
быть на свете: женщина, дарительница жизни, мать, смотрящая на смерть
холодными спокойными глазами.
она держала плетеную соломенную корзину, которую носила с собой вместо
дамской сумочки, другой прижимала к себе длинный рулон бумаги. Еще один
рекламный плакат на стену ее маленькой комнатушки.
передвинула пешку навстречу шахматному королю, начиная с утра новую
партию.
чувствовал, какое большое значение она придает этому обмену формальными
приветствиями, и ни разу не рискнул промолчать. Он прошел за ней в ее
сдавленную клетушку, взял со стола маленькую стопку утренней почты и тут
же бегло просмотрел.
своему усмотрению. Я сегодня буду занят и не хочу, чтоб меня беспокоили.
к себе, плотно притворил дверь и после нескольких секунд раздумий набрал
номер Клиффа Тэйлора, заведующего отделом электроники Вестфилда. По голосу
Тэйлора было похоже, что он не выспался и, кроме того, удивлен столь
ранним звонком, хотя он и постарался скрыть свое удивление.
микроволновым излучением. У тебя не найдется свободного помещения примерно
на месяц?
Что-нибудь важное?
приоритетных бирок. Так все будет гораздо проще.
пригодиться Вестфилду, но пока я хотел бы попридержать информацию. Еще
неизвестно, что получится. Мне бы не хотелось идти к Мейксону.
нужно? - Голос Тэйлора стал резче. Видимо, он почувствовал, что Хачмен
чего-то не договаривает.
Источники питания даже не понадобится стабилизировать.
излучения. Насколько микро?
контроля. Первый же человек, с которым он заговорил о том, что должно быть
самым секретным проектом на свете, тут же что-то заподозрил и стал
задавать лишние вопросы. - Может быть, шесть на десять в восемнадцатой
герц.
нельзя здесь работать с такими излучениями, если в здании не будет
специальной экранировки. Так что извини, Хач.
стеклянную перегородку, за которой двигался чей-то серый силуэт. Очевидно,
Дон Спейн прибыл раньше обычного.
управлять обстоятельствами. Другим же, как, например, Хачмену, удается
лишь строить красивые логичные планы - они постоянно знают, чем грозит им
столкновение с жизнью. Первая же попытка и... Хачмен тяжело вздохнул в
бессильной злобе на обстоятельства, и в этот момент зазвонил внутренний
телефон. Хачмен схватил трубку еще до того, как Мюриел успела ответить.
прокручивал твою просьбу. Ты в курсе, что Вестфилд арендует лабораторию в
Кембернском институте?
запросили у старого Вестфилда криогенное оборудование. Короче, когда у них
не очень туго с работой, мы имеем право использовать лабораторию.
Дюрингу и узнаю, можно ли тебе у них поработать.
произнести эти слова обычным тоном.
часов просидел, выписывая из картотеки данные оборудования и проверяя, где
его можно приобрести. После полудня снова позвонил Тэйлор и подтвердил,
что лаборатория свободна. Хачмен тут же съездил в Кемберн, осмотрел
помещение и получил у Дюринга ключи. К пяти часам, когда он обычно уходил
домой, он не потратил ни секунды на порученную ему работу, зато полностью
продумал схему своей антиядерной машины и уже был готов делать чертежи.
Перед уходом Мюриел он попросил ее принести горячего чая и, когда шум в
коридорах стих, принялся за схему.
почувствовал что-то неладное. Что-то беспокоило его, и, хотя он не мог
сразу отвлечься от сложного нагромождения символов и чертежей, часть
мыслей уже переключилась на поиск тревожного фактора. "Вот этот серый
предмет, что Мюриел прислонила к перегородке со своей стороны... Слишком
похоже на человеческое лицо... Из-за этого я и чувствую себя
неспокойно..." Он взял логарифмическую линейку и невольно опять скосил
взгляд на серое пятно за стеклом... "Господи, это и в самом деле лицо!"
что это Дон Спейн. Должно быть, он тоже заработался допоздна, но так тихо
он мог себя вести только намеренно. Все еще чувствуя волнение, Хачмен
нарочито медленно сложил бумаги в папку и прикрыл ее копиркой. Лицо Спейна
за перегородкой оставалось неподвижным. Хачмен достал из ящика стола
точилку для карандашей и резко бросил ее в сторону размытого силуэта.
Точилка ударилась о перегородку, едва не расколов стекло, и Спейн исчез из
поля зрения. Через несколько секунд дверь к Мюриел открылась, и он вошел в
кабинет.
стекло. Осколки попасти бы мне в лицо!
тебя кто-то шуршит. Решил посмотреть, в чем дело.
стараясь скрыть своей неприязни к Спейну. - А тебе не пришло в голову
открыть дверь?
причмокнул, - вдруг бы ты был с женщиной?
весь день вел себя как-то странно. Прямо синдром Баттерби. Помнишь
Баттерби?
Баттерби до недавнего времени был старшим инженером, руководителем группы.
В Вестфилде он всегда пользовался уважением и популярностью, но потерял
работу после того, как кто-то застал его с секретаршей на ковре в его
собственном кабинете, где он якобы остался поработать сверхурочно.
пятнадцать зудел о каких-то институтских новостях, расхаживая по кабинету,
и к тому времени, когда он все-таки убрался, Хачмен совершенно потерял