порциями, сбегала по доскам, закрывавшим колодец.
своего гостя. Ничего явного, конкретного, но тем не менее какая-то мелочь
не давала ему успокоиться. Качая воду, он еще раз посмотрел на незнакомца
и подумал, что, должно быть, это его уши, чуть более острые вверху, чем
положено, но, когда он через некоторое время взглянул на него снова, уши
оказались нормальными, и Инек решил, что его подвело воображение.
предложил Инеку. Тот покачал головой.
воду на себя.
для себя.
его из рук незнакомца. Вода была холодная, и Инек, только в эту минуту
поняв, что его тоже мучает жажда, осушил ковш почти целиком. Затем повесил
его на место и сказал:
же его все-таки беспокоило. Одежда на госте несвежая, башмаки покрылись
слоем пыли, ясно было, что он одолел неблизкий путь, да еще эта
предгрозовая духота, а между тем его гость совсем не вспотел. Выглядел он
таким свежим, словно была весна и он весь день пролежал, отдыхая, под
деревом.
навести разговор на нужную тему.
стремился.
одного человека, и думаю, этот человек именно вы. Имени его я не знал, не
знал и где искать, но никогда не сомневался, что когда-нибудь найду того,
кого ищу.
них является то, что этот человек наверняка заглядывался на звезды и
размышлял, что они из себя представляют.
поле, я лежал без сна, завернувшись в одеяла, и глядел на небо, на звезды,
пытаясь понять, что это такое, как они там оказались и - самое главное -
зачем. Я слышал от людей, что каждая звезда - это такое же солнце, что
светит над землей, только до сих пор не знаю, верно это или нет. Как
видно, не больно-то много люди о них знают.
совсем не походил на человека, который много знает.
несравненно больше меня.
то, возможно, там, наверху, есть и планеты, а может быть, и люди тоже...
со своими приятелями, и упомянул о том, что, мол, на других планетах,
которые крутятся вокруг других солнц, живут другие люди; приятели тогда
здорово посмеялись над ним и еще долго потом отпускали в его адрес
шуточки, поэтому Инек никогда больше не делился с ними своими догадками.
Впрочем, он и сам не особенно в них верил - мало ли что придет в голову
ночью у костра.
незнакомым человеком. С чего бы это?..
вправду есть, и на них живут другие люди. Я один из них.
ней Инек увидел другое лицо, не похожее на человеческое.
небо полыхнула огромная молния, тяжелый грохот сотряс землю, а издалека
донесся шум дождя, обрушившегося на холмы, - он все близился и нарастал.
родившаяся у горящего в ночи костра, обернулась реальностью, и теперь
Земля отмечена на всех галактических картах как пересадочная станция для
многочисленных путешественников, добирающихся от звезды до звезды.
Когда-то все они были чужаками, но это давно уже не так. Просто для
Уоллиса такой категории не существовало: в любом обличье и какую бы цель
они ни преследовали - все они для него люди.
То, что его интересовало, оказалось в самом конце:
выдающиеся математики во всей галактике. Похоже, они создали новую систему
счисления, превосходящую любую из существовавших ранее, и она особенно
полезна для обработки статистических данных."
ли статистики с Мицара-10 о достижениях жителей Тубана? Возможно, знают,
поскольку и они применяют порой для обработки информации нетрадиционные
методы.
свою таблицу, расстелил ее на столе, проглядел еще раз и погрузился в
раздумья. Если бы он только был уверен... Если бы знал мицарскую систему
лучше... Последние десять лет Инек работал над этой таблицей, проверяя и
перепроверяя все известные ему факторы по системе, выработанной на Мицаре,
снова и снова пытаясь определить, те ли факторы он использует, что нужны
для анализа... Инек крепко стиснул кулак и ударил им по столу. Если бы
только быть уверенным до конца. Если бы можно было с кем-нибудь
поговорить. Но именно этого он пытался избежать, поскольку такой ход очень
ясно показал бы обнаженность, беспомощность человечества.
изменилось, что за сто с лишним лет общения с существами из множества
других миров он по-прежнему остается человеком с планеты Земля.
теперь общался с одним-единственным человеком, со старым Уинслоу Грантом.
Соседи его сторонились, а больше тут никто не бывал, если не считать
наблюдателей, которых он видел довольно редко, скорее мельком, а то и
вообще просто их следы.
времени скрашивали его одинокие часы.
принадлежавшей семье фермы, раскинувшиеся вокруг дома. Но не сам дом,
поскольку дом уже принадлежал галактике.
времена. Здесь вот, где он сидит, была кухня с железной плитой, огромной
черной плитой, сверкающей своими огненными зубами в щели решетки для
поддува. У самой стены стоял стол, где они втроем ели, и он даже помнил,
что на нем стояло: графинчик с уксусом, стакан с ложками и судок с
горчицей, хреном и соусом из красного перца в центре стола, на красной
скатерти в клеточку, точно какое-то украшение.
Он сидит на полу, играет в кубики и деревянные дощечки, а снаружи
доносится приглушенное завывание ветра. Отец только что вернулся из хлева,
где доил коров, и вместе с ним в дом ворвался порыв ветра, несущий вихрь
снежинок. Дверь тотчас захлопнулась, ветер и снег остались снаружи, в
ночном мраке и непогоде. Отец поставил ведро с молоком в раковину. Инек
смотрит на него: на бороде и на бровях отца налип снег, в усах
поблескивают мелкие льдинки.
застывших на стенде исторического музея: отец с примерзшими к усам
льдинками, в больших валенках до колен; раскрасневшаяся у жаркой плиты
мать в кружевном чепце и он сам с кубиками на полу.
остальное. На столе стояла большая лампа, а на стене за ней висел
календарь, и свет от лампы падал на картинку, словно луч прожектора. На
ней был изображен Санта Клаус в санях, несущихся по просеке в лесу, и весь
лесной народец высыпал на обочины полюбоваться им. В небе висела большая
луна, а землю укрывал толстый слой снега. Два зайца глядели на Санта
Посняков Андрей
Сертаков Виталий
Круз Андрей
Корнев Павел
Глуховский Дмитрий
Пехов Алексей