Скоттсдейл.
Шрюна, вживленной в голову матери. Более того, нам известно, что затем
она самостоятельно существовала в мегасфере, после чего на время перешла
в бортовой компьютер корабля Консула. Личность кибрида продолжает свое
существование в виде волнового пакета, который распространяется вдоль
матриц данных инфосферы - или в мегасфере, - пока не достигнет
ИскИна-источника в Техно-Центре.
пакет мистера Райта? Магелланово Облако никак не связано с
Техно-Центром. И инфосферы тут тоже нет.
которые бывали на Земле, не смогли бы здесь существовать. Вспомни, пока
умирающая Гегемония не уничтожила нуль-порталы, Техно-Центр втайне
использовал планково пространство как среду-носитель.
ни о чем не говорит.
удалось добраться сюда... в другую галактику.
проходит сквозь время и пространство. - Энея нахмурилась. - Нет, не
так... Пространство и время вплетены в нее... Связующая Бездна - выше
пространства и времени.
царил непроглядный мрак и завывал ветер.
чем дело. Не понимал я этого и сейчас.
частью Техно-Центра. Мистер Райт... Мой отец... второй кибрид Китса...
они с Техно-Центром не связаны.
созданы Уммоном, Иск-Ином Техно-Центра. Уммон рассказал твоему отцу, что
кибриды - результат их экспериментов.
но держался, не пропуская песок. Да, она выстроила надежный дом.
сделал все, что мог. Но были там моменты, которых он не понимал.
насколько она повзрослела за эти четыре года. - С днем рождения, детка!
тогда только-только исполнилось двенадцать. Я мог бы сказать, что за эти
годы она выросла и обрела женское естество, но, хоть бедра ее и
округлились, а грудь отчетливо проступала под старым свитером, я
по-прежнему не воспринимал ее как женщину. Да, она уже не ребенок, но
еще не женщина. Она... Энея. Блестящие темные глаза были все те же -
умные, вопросительные, немного печальные от некоего тайного знания, - и
ощущение физического прикосновения, возникающее, когда она обращала на
вас свой пристальный, понимающий взгляд, было таким же сильным, как и
всегда. Русые волосы за эти годы чуть потемнели, она их остригла прошлой
весной, теперь они были короче, чем у меня десять лет назад, когда я
служил в гиперионских силах самообороны. Я положил руку ей на голову,
взлохматил короткие-короткие волосы и отыскал взглядом такие знакомые
светлые пряди, выгоревшие под безжалостным солнцем Аризоны.
молчаливой тенью сидел позади нас, Энея взяла мою руку в свои. Сегодня
ей исполнилось шестнадцать, и она уже не девочка, скорее молодая
женщина, но ее руки все равно казались крошечными в моей огромной
ладони.
мне в душу.
руку.
клятвы, пусть даже это странное, удивительное дитя ни разу еще не
просило меня что-нибудь для нее сделать - не просила, чтобы я отправился
с ней в эту безумную одиссею. Я обещал это старому поэту, Мартину
Силену, еще до того, как познакомился с Энеей. Я знал, что есть веши,
которые я не смог бы - ни в здравом уме, ни в помутнении рассудка -
заставить себя сделать. Но чего я не мог бы сделать никогда - это хоть в
чем-либо отказать Энее.
не сказала, только кивнула, сжала в последний раз мою ладонь и вернулась
к свету, к торту, к ожидавшему нас другу-андроиду. Прошло несколько дней
- и я узнал, о чем она просила и как трудно остаться верным клятве.
если вы не читали первую часть моего повествования, а первая часть моего
повествования существует только в памяти скрайбера, ведь я пишу на
микровеленовых страницах, которые каждый день очищаю заново. На этих
уничтоженных страницах я рассказал всю правду. Или по крайней мере ту
правду, которую я знаю. Или по крайней мере старался говорить правду.
Большей частью.
мной, и значит, первую часть не читал никто. Тот факт, что она была
написана в "кошачьем ящике" Шредингера на орбите Армагаста ("кошачий
ящик" - маленькая сверхнепроницаемая энергетическая оболочка, эллипсоид,
удерживающий атмосферу, в нем есть система рециркуляции воздуха и воды,
синтезатор пищи, койка, стол, скрайбер и капсула с цианидом, которая
разобьется, когда будет зарегистрирован определенный случайный изотоп),
практически гарантирует, что вы не читали первых страниц.
пор. Я не берусь судить о том, читал ли кто-нибудь (и прочтет ли
кто-нибудь) те - или эти - страницы.
Моя фамилия происходит от "заброшенного" университетского города на
забытой Богом планете Гиперион. Я специально взял в кавычки слово
"заброшенный", потому что именно в этом всеми забытом городе я
познакомился со старым поэтом - Мартином Силеном, древним автором
запрещенной эпической поэмы, "Песней", - и там-то начались мои
приключения. Слово "приключения" я употребил с долей иронии и еще в том
смысле, что сама наша жизнь - уже приключение. И хотя мое странствие
началось как настоящее приключение - с попытки (причем успешной) спасти
двенадцатилетнюю Энею от всей мощи Священной Империи и доставить ее
живой и невредимой на далекую Старую Землю, - оно растянулось на целую
жизнь, и в этой жизни была любовь, была утрата и было чудо.
неделю, когда умер Папа, когда умер Старый Архитектор, когда Энея
невесело отметила в изгнании свое шестнадцатилетие, мне было тридцать
два года, я был все так же высок, все так же крепок, все так же любил
охотиться, иногда - подраться и еще - смотреть, как командуют другие,
был все так же неопытен, и только балансировал на краю пропасти, но еще
не влюбился навеки в девочку, которую оберегал как младшую сестренку и
которая - как мне показалось в тот вечер - стала уже взрослой женщиной,
не сестрой - но другом.
Священной Империи, убийство Поля Дюре, извлечение из камня Радаманты
Немез, мысли отца Федерико де Сойи, - не литературная версия, не
экстраполяция и не вымысел, нет, это совсем не то, что было в романах
древних авторов, современников Мартина Силена. Я это [знаю]. Знаю, о чем
думал отец де Сойя, знаю, как выглядел в тот день советник Альбедо. Знаю
не потому, что я всеведущ, но лишь благодаря событиям и откровениям,
которые подарили мне доступ к всеведению.
которого была воспроизведена в кибриде, отце Энеи, - поэт Джон Ките -
писал в прощальном письме к своим друзьям: "Я всегда откланивался
неуклюже". Вот так и я - не важно, прощальный это поклон или
приветственный, как сейчас.
снисходительными, если они покажутся вам несколько сбивчивыми и не
совсем понятными.
ветер и клубился песок. И все это время девочка отсутствовала. За