Чтение 6–й страницы книги ~Маг при дворе ее величества~

ли, может претендовать только королевская родня, иначе они поднимут мятеж.
Будь благодарен небу за то, что родился хоть и в захудалой, но благородной
фамилии, только это тебя и спасло.

Колдун ни словом не обмолвился о собственном происхождении, из чего Мэт
заключил, что он был выходец из плебса.

Малинго сверкнул улыбкой.

- Так что, и впредь ждать от тебя подвохов, Астольф? Или с этим
покончено? - Он подождал, склонив голову набок. Жаба тряслась мелкой дрожью.
Малинго рассмеялся. - Покончено, ладно. Ты же понимаешь, что тебе не
удержать трон без моей помощи. Ты осмелился пойти против меня сегодня,
потому что появился новый колдун и ты надеялся, что он примет твою сторону.
Безмозглый барон! Тебе бы следовало знать, что в этой стране никому
могуществом не сравниться со мной!

Мэт внутренне запротестовал: он не вмешался в их ссору совсем не из
страха. Обычный здравый смысл - не вставать ни на чью сторону, пока это
возможно.

Но тут он поймал на себе недобрый взгляд жабы и понял, что надо сделать
выбор.

От Малинго тоже не укрылся этот взгляд.

- Нет, Астольф, ты его не тронешь. По крайней мере до тех пор, пока я сам
с ним не разберусь. - Он покачал головой. - Ну что ж, ты проучен. Тебя можно
вернуть на твое место. Нескоро еще ты посмеешь восстать против меня.

Он отступил назад, начертил в воздухе таинственный знак, что-то
пробормотал на высоких нотах и, всплеснув руками, уронил их.

Очертания жабьего тела заколебались, расплылись, покрылись облаком
густого тумана. Облако росло, набухало, как в предвестье бури, потом вдруг
начало редеть и рассеиваться - и вот уже Астольф собственной персоной стоял
перед колдуном. Ноги плохо держали его, он привалился к стене, судорожно
глотая воздух: глаза закрыты, лоб в испарине.

Малинго самодовольно произнес:

- Да, ты проучен. Не забывай этого, Астольф. В следующий раз я превращу
тебя в свинью, каковой ты и являешься, и съем тебя на завтрак.

Король в ужасе вытаращил глаза и тут же зажмурился.

Колдун упивался сарказмом:

- Какая мужественность! Сколько величия!.. А теперь - вон! Я хочу
поговорить наедине с этим новым колдуном. Вон, я сказал!

Он взял короля за плечи и, развернув, подтолкнул в спину. Тот отлетел к
двери, кое-как нащупал ручку и вывалился наружу.

Малинго проследил за ним взглядом, криво усмехаясь. Потом неторопливо
обернулся к Мэту.

Борясь с желанием вжаться в стену, Мэт вскинул голову, но решил пока не
вставать на ноги.

Колдун одобрительно сказал:

- Ты повел себя разумно, плут. Или ты просто знал, что тебе далеко до
меня?

- Ну... э...

Малинго поднял бровь.

- Я улавливаю сомнение. Неужели ты воображал, что способен противостоять
мне?

- Э... ну...

Колдун выстрелил в него указательным пальцем, отрывисто пропев
рифмованное двустишие.

Мэт почувствовал непреодолимый импульс нагнуться и полизать колдуну
башмаки. Его тело стало уже клониться вперед, не слушаясь отчаянных приказов
мозга, и положение спас только внезапный взрыв гнева.

Быть иль не быть - вот в чем вопрос!

И, прислонясь к дверному косяку,

Лизать я обувь не могу,

Но очень бы хотел заехать в нос.

Размер был не совсем выдержан - может быть, поэтому стихи не вполне
сработали. Но по крайней мере позорный импульс ослаб. Мэт задвинул его на
задворки сознания и выпрямил спину, сумев бросить на колдуна вызывающий
взгляд.

- Ах, так? - сказал Малинго. - Придется прибегнуть к более сильным мерам.

Он вынул из рукава кинжал, вонзил его в пол рядом с соперником и
пробормотал пару рифм. Чувство полнейшей безнадежности овладело Мэтом, хуже
любой депрессии, в десять раз хуже. Мрак сгустился в комнате, безысходность
пронизала все вокруг. Все было фарсом - эта игра в рифмы и жесты и вообще
игра в жизнь. Абсурдно, бессмысленно. Зачем сопротивляться, зачем суетиться?

Его взгляд остановился на кинжале. Рука потянулась к нему. Взять и
вонзить его себе в сердце, покончить со всем разом! Ах, эта сладость
небытия!

"Нечестная игра! - скептически заметил внутренний голос. - Он просто
заколдовал тебя, дурачина!"

Мэт замер, прислушиваясь к себе. Потом его рука сама снова потянулась к
кинжалу. "Это не твоя воля, сопротивляйся!", настаивал упрямый внутренний
голос. И Мэт прибегнул к помощи Гамлета.

...Скончаться. Сном забыться.

Уснуть. И видеть сны? Вот и ответ.

Какие сны в том смертном сне приснятся...

...Так всех нас в трусов превращает мысль.

Так блекнет цвет решимости природной

При тусклом свете бледного ума...

Депрессия не ушла. В конце концов, Гамлет не был воплощением воли к жизни
- до самого конца пьесы, пока не понял, что умирает. Однако рука Мэта
перестала тянуться к кинжалу. Бессмысленно убивать себя, когда единственное,
в чем ты уверен, - это факт твоего существования.

Малинго нахмурился. Сделал круговое движение, поводя ладонью в воздухе,
как если бы вытирал грифельную доску. Вал депрессии вдруг отхлынул от Мэта,
чуть не разнеся его на куски. Пока он собирал себя, Малинго уже снова
наставил на него палец.

- Кишка тонка - тягаться со мной!

И зажурчал на своем колдовском наречии.

Мэт ощутил внезапную слабость и пустоту в животе. Неужели и вправду
колдун сыграл на идиоме и истончил ему кишки? Неужели он способен на такие
дешевые шуточки?

Да, он способен на все.

Мэт отчетливо почувствовал, как его желудочный сок и всякие нехорошие
вещества неотфильтрованными проникают в кровь. Нельзя было терять ни
секунды. Конечно, перитонит ему не грозит, пока не лопнул аппендикс, но
что-то похожее вполне может произойти. Малинго наблюдал за ним, скаля зубы.
Гнев взыграл в Мэте - или желудочный сок - в данном случае это было неважно.
Стиснув зубы, он наскоро перекопал свои кладовые, собранные за двадцать лет,
в поисках нужной фразы. Несколько советов на вы-пускание кишок попались под
руку, а вот произвести обратную процедуру никогда ни одному поэту в голову
не приходило. В отчаянии Мэт попробовал почти свое:

Я не поэт и не масон,

Но каждую из хромосом -

Во имя равенства и братства! -

Верни назад, мой верный ген:

Как пел когда-то Питер Пен -

Мои кишки - мое богатство!

Вирши были скверные, но они подействовали. Внутренности стали на свое
место, и Мэт перевел дух. Лицо колдуна утратило всякое выражение. Мэт,
напротив, пришел в состояние боевой готовности. Надо было опередить Малинго,
первому сделать выпад. Пожалуй, авгуры - хорошая мысль.

Разбирая внутренности куры,

Как-то раз сказали мне авгуры,

Червячка найдя в кишочках след:

- Все при куре, только сердца нет... +

Малинго вдруг пришел в полное замешательство. Схватился за сердце,
судорожно глотнул. И только осенив грудь каким-то символическим жестом и
пошептав, он избавился от внезапного приступа. Мэт тоже почувствовал
облегчение - все-таки он был не большой любитель убийств. Малинго скривил
рот, потеребил бородку и уставился на Мэта, как будто прикидывая, сколько
кусков наживки для рыб получится из его печени.

Гордо вскинув голову, Мэт встретил этот взгляд. В конце концов, что ему
еще оставалось?

- А ты обладаешь кое-какой силой, - протянул Малинго. - В достаточной
мере, чтобы быть мне полезным. Впрочем, это означает, что и вреда от тебя
тоже можно ждать. И чего же больше - вреда или пользы? Надеюсь, пользы,
иначе я незамедлительно стер бы тебя с лица земли.

Мэт навострил уши. Что это? Предложение вступить в местные структуры
власти?

Малинго отвернулся и с подчеркнутой беззаботностью прошелся по комнате.

- Ты отказался от предложения Астольфа; это указывает, что в твоем
характере могут быть нужные мне черты.

"Ну да, такие, как трусость, алчность, равнодушие и нежелание вступать в
открытый бой. - Мэт глядел колдуну в спину. - Именно такой характер ему и
нужен".

- Мы должны, конечно, подвергнуть тебя испытанию: то ли это, что надо...

- Зачем столько хлопот? - забеспокоился Мэт. - Все просто, я - натура
осторожная. Я не приму ничью сторону, пока не пойму, чью сторону принять.