но Анубис проводит рукой в воздухе -- и огонь на каждой второй
колонне съеживается, трепещет и гаснет, и холодные слова падают
на Оакима:
распоряжается, и выводит мертвых из Великого Зала. Когда они
удаляются, столы изчезают между колоннами. Неистовый вихрь
раздирает полог дыма под потолком. Однако еще до того, как
расползается этот клубящийся серый ковер, умирают остальные
факелы, и единственный свет в Зале -- свет двух ярко горящих
чаш по обеим сторонам трона.
возвращаются по его приказанию, и он еще раз видит, как Даргот
падает в футе от его трона и лежит недвижимо, и видит того,
кого назвал Оакимом, стоящего с усмешкой смерти на губах, и
бесконечное мгновение видит -- или это лишь игра света от чаш?
-- знак на его челе.
и протискивается в самые дальние углы и где мертвые снова
ложатся на невидимые катафалки над своими открытыми могилами,
забывая все, опускаясь в темноту, Оаким слышит звук, не похожий
ни на один из звуков, слышанных им прежде. И он удерживает свою
руку с посохом.
тому, чьи волосы и борода залиты вином и в чьем левом запястье
остановились часы, -старик, услышь меня и скажи, если знаешь:
что это за крик?
всем вернуться в свои могилы.
предписанному пути.
Миры и за их пределы.
Мирах чрезмерно стары. Ты знаешь это?
бессмертия. Одни следуют потокам жизни и черпают из них силу,
избегая волн смерти, другие довели до совершенства свою
биохимию или же постоянно обновляют свои тела, третьи воруют
себе новые. Кто-то заменяет плоть металлом или не имеет тела
вообще. И повсюду на Средних Мирах ты услышишь толки о трехстах
бессмертных. Правда, о них много говорят, но мало что знают.
Если быть точным, бессмертных двести восемьдесят три. Они
обманывают и жизнь, и смерть, и само их существование нарушает
равновесие, заставляя прочих считать их богами. Некоторые из
них -- лишь безвредные странники, но иные и впрямь возомнили
себя равными богам. Все они сильны и лукавы, все-мастера в
продлении своего существования. Но один особенно досаждает нам,
и я посылаю тебя уничтожить его.
он за пределами Средних Миров. Его королевство лежит вне океана
жизни и смерти, в месте, где всегда царят сумерки. Его трудно
найти, так как он часто покидает свои владения и вторгается на
Средние Миры. Я желаю навсегда покончить с ним, ибо он
испытывает терпение Дома Мертвых и Дома Жизни уже слишком много
дней!
всем.
которого тебе будет труднее всего, и есть
Принц-Который-был-Тысячей. Он будет ближе всех к тому, чтобы
уничтожить тебя.
другого посланца. Я не жду, что' уничтожишь его сегодня или
завтра. Тебе понадобятся столетия, чтобы лишь найти его. Время
несущественно. Пройдет еще век, прежде чем он станет угрозой
для Осириса или меня. Ты изучишь его в своих странствиях. И
когда найдешь его, ты будешь его знать.
потоков Жизни и Смерти, пока будешь находиться на Средних
Мирах. Ты вызовешь меня, если почувствуешь, что нуждаешься в
этом. Когда я услышу тебя, я протяну тебе руку.
к своей миссии. Оаким молча склоняет голову.
Оаким. Подумай над загадками, которые скрыты здесь.
этого.
ПРОБУЖДЕНИЕ ОГНЕННОЙ ВЕДЬМЫ
этот раз спала она долго и глубоко. Ее фамильяр пытается
успокоить госпожу, но делает это неловко и только будит ее.
Тогда она поднимается среди подушек в своей спальне, высокой,
как кафедральный собор, и Время вместе с беспутным Тарквинием
отходят от нее шагами призраков, но она останавливает их в
бесконечности движением руки и шепотом губ и слышит свой стон,
и видит в прошлом кошмарное кричаще -- требовательное нечто,
которое она породила...
в воздухе, не потревожив слуха, и да будут услышаны девять
молчаний, что лежат между ними. И станут они сердцебиениями,
сотрясающими основы мира. И в этом средоточье тишины да положат
опустевшую кожу, избавившуюся от своей змеи. И стихнут стоны у
отмели, призывающие затонувший корабль вернуться в гавань.
Заберите лишь кошмарное нечто с его слезами, -- ледяными
каплями вины, которые подобны огню, прожигающему твое лоно. Не
вспоминай о нем, думай о выезженных лошадях, о проклятии
Летучего Голландца или, быть может, о строке безумного поэта
Фрамина: "И луковица воскресит нарцисс, когда придет пора".
Если ты любила когда-нибудь -- постарайся вспомнить это. Если
ты предавала когда-нибудь -- обмани себя, что было даровано
тебе прощение. Если ты боялась когда-нибудь -- солги на
мгновение, что дни те ушли и нет им возврата. Ценою себя купи
себе ложь и держись за нее, пока есть для этого силы. Обними
своего фамильяра, кем бы он ни был, прижми к груди и гладь его,
пусть мурлычет.
настигнут прах твой или твою плоть. Придет утро, а с ним --
память...
кафедрально -- высоком зале. Насильник из сна исчезает
переулками тьмы, и Время бесшумно роняет песчинки в часах
вечности, наслаивая историю вокруг событий. И теперь она