Чтение 6–й страницы книги ~Бог света~

Обычно она проходила по монастырю, когда ее приверженцы были на молитве,
или после того, как они удалялись на вечер. Днем она в основном спала, а
если и шла мимо них, то бывала закутана в плащ. Свои желания и приказы она
сообщала непосредственно Гандиджи, главе ордена, которому было девяносто
три года этого цикла, и он был больше чем наполовину слеп.

Следовательно, и ее монахи, и монахи в желтом ждали ее появления и
мечтали заслужить ее милость. Было сказано, что ее благословение
обеспечивает будущее воплощение в брамина. Один только Гандиджи не
беспокоился об этом, потому что принял путь реальной смерти.

Поскольку она не прошла через холл, где они стояли, жрец продолжил
разговор.

- Я - Баларама, - сказал он. - Могу я узнать твое имя, добрый
господин, и, может быть, твое назначение?

- Я - Арам, - ответил нищий, - принявший на себя десятилетний обет
бедности и семилетний - молчания. К счастью, семь лет прошли, и я могу
теперь высказать благодарность своему благодетелю и ответить на его
вопросы. Я направляюсь в горы, чтобы найти себе пещеру, где могу предаться
медитации и молитве. Я, может быть, приму твое любезное гостеприимство на
несколько дней, прежде чем пуститься в путешествие.

- Поистине, - сказал Баларама, - для нас честь, если святой пожелает
осчастливить наш монастырь своим присутствием. Мы рады принять тебя. Если
ты пожелаешь иметь что-нибудь, и мы способны дать тебе эту вещь - назови
ее.

Арам пристально поглядел на него своим здоровым зеленым глазом и
сказал:

- Монах, что первым заметил меня, не носил одежды вашего ордена. - Он
коснулся темной мантии. - Я уверен, что мой бедный глаз видел мантию
другого цвета.

- Да, - сказал Баларама, - сейчас под нашим кровом отдыхают от своих
странствий последователи Будды.

- Это и вправду интересно, - сказал Арам, - потому что я хотел бы
поговорить с ними и, возможно, узнать побольше об их Пути.

- Ты будешь иметь широкую возможность для этого, если останешься у
нас на некоторое время.

- Тогда я так и сделаю. Долго ли они здесь пробудут?

- Не знаю.

Арам кивнул.

- Когда я смогу поговорить с ними?

- Они будут здесь вечером, в час, когда все монахи собираются вместе
и разговаривают, о чем хотят, кроме тех, кто дал обет молчания.

- Тогда я проведу время до этого часа в молитве, - сказал Арам. -
Спасибо тебе.

Они поклонились друг другу, и Арам вошел в свою комнату.

Вечером Арам ждал часа сбора монахов. В это время монахи обоих
орденов встречались и вели разговоры. Ни Сэм, ни Тэк, ни Яма никогда не
присутствовали при этом.

Арам сидел за длинным солом в трапезной напротив нескольких
буддийских монахов. Некоторое время он разговаривал с ними о доктрине и
практике, о касте и кредо, о погоде и о текущих делах.

- Удивительно, - сказал он через какое-то время, - что люди вашего
ордена столь неожиданно и далеко зашли на юг и запад.

- Мы - странствующий орден, - ответил монах. - Мы идем вслед за
ветром. Мы идем, куда влечет нас сердце.

- В местность ржавой почвы в сезон гроз? Может быть, здесь поблизости
случается какое-либо откровение, которое могло бы расширить мой дух, если
бы я заметил его?

- Весь мир - откровение, - сказал монах. - Все изменяется, однако,
все остается. День следует за ночью... Каждый день отличен от другого, но
каждый - день. Очень многое в мире - иллюзия, но формы этой иллюзии
следуют образцу, который является частью божественной реальности.

- Да, да, - сказал Арам, - в путях иллюзий и реальности я достаточно
сведущ, но под своим вопросом я имел в виду, не возник ли поблизости новый
учитель, или, быть может, вернулся старый, или, скажем, божественное
проявление, о присутствии которого моей душе полезно было бы знать.

Говоря это, нищей сбросил со стола рыжего жука размером с ноготь, и
двинул сандалией, чтобы раздавить его.

- Умоляю тебя, брат, не вреди ему, - сказал монах.

- Но их в избытке, а Мастера Кармы установили, что человек не может
вернуться как насекомое, и убийство насекомого - кармически бездеятельный
акт.

- Тем не менее, - сказал монах, - всякая жизнь есть жизнь; в этом
монастыре все следуют учению Ахимса и воздерживаются отнимать жизнь у
любого существа.

- Однако, - возразил Арам, - Паранджали установил, что намерение
определяет более, чем действие. Следовательно, если я убил случайно, а не
по злобе, я вроде бы и не убивал. Признаюсь, что в данном случае
присутствовала злоба; значит, если я и не убил, я все равно несу груз вины
за такое намерение. Так что я мог бы наступить на жука, и хуже от этого не
станет, согласно принципам Ахимсы. Но, поскольку я гость, я, конечно,
уважаю ваши обычаи и не сделаю такой вещи. - С этими словами он отодвинул
ногу от насекомого, которое оставалось неподвижным, подняв вверх
красноватые усики.

- А он действительно ученый, - сказал один из монахов Ратри.

Арам улыбнулся.

- Благодарю тебя, но это не так. Я только смиренный искатель истины,
и в прошлом мне случайно удалось прослушать лекции ученого. Ох, если бы
мне так повезло снова! Если бы поблизости был какой-нибудь великий учитель
или ученый, я уверенно пошел бы по горячим углям и сел бы у его ног
слушать его слова или следовать примеру. Если бы...

Он замолчал, потому что все глаза вдруг повернулись к двери позади
него. Он не повернул головы, но потянулся прихлопнуть жука, находившегося
возле его руки. Из сломанной хитиновой оболочки его спинки высунулись
кончик маленького кристалла и две крошечные проволочки.

Тогда Арам повернулся. Его зеленый глаз пробежал через ряд монахов,
сидевших между ним и дверью, и увидел Яму: на нем были брюки, сапоги,
рубашка, пояс, плащ и перчатки - все красное, а голову обвивал тюрбан
цвета крови.

- "Если бы"? - спросил Яма. - Ты сказал "если бы"? Если бы
какой-нибудь мудрец или какое-то воплощение божества остановилось
поблизости, ты хотел бы с ним познакомиться? Ты об этом говорил,
незнакомец?

Нищий встал из-за стола и поклонился.

- Я - Арам, искатель и путешественник, товарищ каждому, кто желает
просвещения.

Яма не ответил на поклон.

- Почему ты назвал свое имя наоборот, Бог Иллюзии, когда все твои
слова и поступки кричат об этом перед тобой?

Нищий пожал плечами.

- Я не понял твоих слов. - Он снова улыбнулся. - Я тот, кто ищет Путь
и Истину, - добавил он.

- Я думаю, этому трудно поверить, поскольку я был свидетелем по
крайней мере тысячи лет твоей измены.

- Ты говоришь о продолжительности жизни богов.

- К несчастью, да. Ты сделал серьезную ошибку, Мара.

- Какую же?

- Ты предполагал, что тебе позволят уйти отсюда живым.

- Согласен, я предчувствовал, что так будет.

- Ты не учел множества несчастных случаев, которые могут свалиться на
одинокого путешественника в этом диком районе.

- Я много путешествовал один. Несчастные случаи всегда постигали
других.

- Ты, видимо уверен, что если твое тело будет уничтожено здесь, твой
атман переместиться в другое тело в другом месте. Я понимаю, что кто-то
расшифровал мои записи, и фокус теперь возможен.

Брови нищего опустились на четверть дюйма и сдвинулись.

- Яма, - сказал он, - ты глуп, если сравниваешь свою ничтожную
потерянную силу с мощью Мастера Снов.

- Может быть и так, господин Мара, - ответил Яма, - но я слишком
долго ждал этого случая, чтобы думать об отсрочке. Помнишь мое обещание в
Кинсете? Если ты желаешь продолжать цепь своего существования, ты пройдешь
через эту единственную в комнате дверь, которую я загораживаю. Ничто за
пределами этой комнаты не поможет тебе теперь.

Мара поднял руки, и вспыхнули огни.

Все пылало. Пламя вылетало из каменных стен, из столбов, из мантий
монахов. По комнате клубился дым. Яма стоял среди пожарища, но не двинулся
с места.

- Это лучшее, что ты можешь сделать? - спросил он. - Твое пламя
повсюду, но ничто не горит.

Мара хлопнул в ладоши и пламя исчезло.

Вместо него поднялась кобра почти в два человеческих роста; покачивая
головой с развернутым серебряным клобуком, она вытянулась в боевую
позицию.

Яма игнорировал ее; его темный взгляд впивался теперь, как жало
черного насекомого, в единственный глаз Мары.

Кобра растаяла на середине броска. Яма шагнул вперед.

Мара отступил на шаг.

Они стояли так в течение трех ударов сердца, затем Яма сделал два
шага вперед, а Мара снова отступил. На лбу обоих выступил пот.