Принц не отводил от девушки глаз.
– Да?
– Гейл и его люди уехали, но огонь вышел из-под контроля. По-моему, нам следует уходить. Ричиус кивнул.
– Найди Люсилера.
– Он уже ждет нас с лошадьми, – ответил Динадин, входя в дом. – А это кто?
Ричиус отвернулся от девушки и направился к двери, бросив на ходу стилет.
– Никто.
Дьяна дождалась ухода Кэлака и лишь тогда осмелилась пошевелиться. Вся покрытая грязью, она чувствовала себя окоченевшим трупом. Разорванная одежда не закрывала тело, и она собрала ее в кулак, сжав зубы, чтобы не разрыдаться.
«Дыши, – приказала она себе. – Кэлак ушел».
Или нет? За стенами по-прежнему раздавались голоса, но теперь кричали только по трийски. В дом стал заползать дым, за стенами послышался треск огня. Дьяна быстро осмотрела себя, потрогала лицо в том месте, куда ее ударил великан в броне, и скривилась от боли. Глаз затек так, что почти закрылся. Она услышала собственный стон – жалкий, как у испуганной девчонки.
И тут она вспомнила про дядю. Где он? Почему он ее не ищет? Она с трудом встала на ноги, пошатнулась и оперлась о стену. К горлу подступила волна тошноты, казалось, ее вот-вот вырвет. А еще она боялась, что у нее сломана челюсть или скула. Она едва прошла вдоль стены к двери и, ожидая худшего, выглянула на улицу.
Дым застилал солнце. Мимо нее пробегали ревущие дети, стенания и плач стариков заполнили улицы. Ей почудилось, будто весь мир горит – и только скромный дом ее дяди еще оставался нетронутым. Она проковыляла на улицу, ужасаясь масштабу разрушений.
– Джаспин! – позвала она, глядя в переулок. – Джаспин, где ты?
Ее заметила какая-то пожилая женщина. Она с сочувствием оглядела ее лицо, разодранную одежду и обхватила рукой за плечи.
– Девочка, – спросила незнакомка, – с тобой все в порядке?
Дьяна поспешно кивнула. Собственное состояние ее мало волновало.
– Мне надо найти дядю. И двоюродную сестру.
– У тебя лицо разбито в кровь, – сказала женщина. Ласково улыбаясь, она пыталась уложить Дьяну. – Приляг. Сейчас я найду, чем обработать тебе лицо.
– Нет! – отказалась девушка. – Шани. Где она? – Ее собственные слова доносились как будто издалека, речь была на удивление невнятной. – Пожалуйста, отведите меня к ней. Мне надо найти ее, убедиться, что с ней ничего не случилось. Она же маленькая!
Незнакомка побледнела.
– Так это ты поселилась у Джаспина?
– Да-да, – нетерпеливо подтвердила Дьяна. Она указала на дядин дом. – Я живу здесь с ними. Вы их видели?
– Ах, девочка! – простонала женщина, и лицо ее беспомощно сморщилось.
Она взяла Дьяну за руку и сжала ей пальцы.
– В чем дело? Отведите меня к ним!
– Я… я тебя отведу, – мучительно выдавила из себя женщина. – Идем со мной.
Пожилая незнакомка провела Дьяну по обезумевшим от ужаса улицам – мимо горящих домов, детей с запавшими глазами и сбившихся в тесные кучки семей… Дьяна шла, задыхаясь от тревожных ощущений, и едва могла думать. Наконец они добрели до еще одной кучки людей, сгрудившихся неподалеку от дома Джаспина. Здесь она хотя бы увидела знакомые лица – но все они были осунувшимися от горя. Девушка услышала странные душераздирающие стоны, которые исторгались из центра собравшихся. Голос отдаленно напоминал мужской. Сопровождающая остановилась и посмотрела на Дьяну. Говорить она не могла – только указала на людей.
Дьяна неуверенно подошла к этой группе. Она узнала Имока, друга и соседа Джаспина. Тот поднял голову, когда край ее порванного платья коснулся его щеки. На его лице отразилось гневное узнавание – и он очень медленно отодвинулся, позволив ей увидеть страшную сцену. Как она и предвидела, это был Джаспин. Его тело содрогалось от рыданий. На его руках лежало крошечное худенькое тельце.
– Затоптали, – прошептал кто-то.
Окрашенная алой кровью одежонка была покрыта следами подков… Окровавленное личико осталось нетронутым, только один глаз вывалился из орбиты и теперь странно глядел куда-то вдаль.
Последние силы оставили Дьяну. Она опустилась на землю рядом с плачущим дядей.
Маленькая Шани обмякла, будто сломанная кукла с вывернутыми и обвисшими руками и ногами. Джаспин стонал и раскачивался, держа на руках мертвое тело дочери. Дьяна обхватила его за плечи и крепко обняла.
– Бедная моя сестричка, – прошептала она. – Бедная моя девочка!
Джаспин вырвался из ее рук. Дьяна потеряла равновесие и ударилась о землю ладонями.
– Отойди от меня! – закричал несчастный отец. – Дьяволица!
– Джаспин, – прошептала Дьяна, – что ты?
Дядя понадежнее схватил безжизненное тельце и, встав с колен, навис над ней.
– Убирайся! – прорычал он.
Подняв обутую в сапог ногу, толкнул ее в грудь. Дьяна упала на спину.
– Перестань! – крикнула она. – Джаспин, в чем дело?
– Это все ты виновата! Ты, проклятая ведьма! – Он занес кулак, собираясь ударить ее. Дьяна не пошевелилась, и вспышка гнева вдруг погасла. – Будь ты проклята, Дьяна, – взвыл он, опуская руку. – Будь проклята за то, что сделала это!
– Я? – изумилась Дьяна. – Это не я!
– Посмотри на мою малышку! – завопил Джаспин, поднимая ребенка, чтобы Дьяне было хорошо его видно. – Это Тарн тебе отомстил!
– Тебе не следовало пускать ее сюда, – сказал Имок. Он тоже плакал, и лицо у него было такое же обезумевшее. – Вот что она на нас навлекла, Джаспин. Я тебя предупреждал!
– Это не я! – возразила Дьяна. Голова у нее кружилась. От вонючего дыма затруднялось дыхание. – И это не Тарн. Это были люди Кэлака!
Джаспин крепче прижал к груди бездыханную дочь.
– Тарн тебя наказывает. Ему известно, где ты.
– Теперь он всех нас найдет! – добивал Имок, обращаясь к столпившимся вокруг него людям. – Мы все в опасности!
– Джаспин, пожалуйста! – Она умоляюще протянула руку, но дядя повернулся к ней спиной. – Ну пожалуйста!
– Больше не разговаривай со мной, Дьяна. На тебе лежит проклятие. И я это знал! О, я это знал! Это я виноват! – Он уронил голову и вновь стал рыдать над телом Шани, так что с трудом можно было разобрать его следующую фразу: – Ты больше мне не родня, девушка!
Ошеломленная, Дьяна бессильно опустила руки.
– Это не я. Это сделал Кэлак.
– Это ты привела их сюда! – прорычал Имок. – Ты сделала это, потому что на тебе лежит проклятие, как на твоем отце. Их привел сюда гнев дролов, гнев Тарна! – Он ухватился за полуоторванный воротник ее платья и начал трясти. – Нам следовало самим отправить тебя обратно к нему!
Дьяна вырвалась и отвесила Имоку тяжелую пощечину.
– Не смей прикасаться ко мне! – взорвалась она. – Я никогда к нему не пойду! Никогда! Лучше умереть!
Имок двинулся на нее.
– И я с удовольствием убил бы тебя. Видишь, что ты сделала? Твое неповиновение господину принесло в дом Джаспина эту смерть. Он был слишком добр, чтобы отказать тебе, но он не хотел тебя принять!
– Замолчи! – крикнул Джаспин. Он медленно повернулся к Дьяне и подошел к ней, снова демонстрируя хрупкое искалеченное тельце. – Посмотри на мою дочь, Дьяна. Посмотри, как ее убили.
Девушка не могла вынести это зрелище. Шани была для ее дяди всей жизнью. Солнышком, воздухом, целым миром. А теперь он остался один – не только вдовцом, но и бездетным. Все, чем был Джаспин, исчезло – и, наверное, навсегда.
– Ты глупая девчонка, Дьяна, – вымолвил дядя. – Тарн узнал о тебе. – Он широким жестом указал на окружавшую их разруху. – Все это – знак. Ты ему нужна. Это так, и тут уж ничего сделать невозможно.
– А он – дрол! – громогласно объявил Имок. – Он может призвать богов. И если Тарн будет знать, где ты, он скажет Форису. И военачальник нас накажет. – Он повернулся к другу. – Джаспин, прогони ее! Отправь ее к нему прямо сейчас. Не разрешай ей прятаться здесь. Он снова за ней явится!
– Вы все сошли с ума! – воскликнула Дьяна.
Она понимала, что спорить с жителями деревни бесполезно: они верили в то, что дролы обладают сверхъестественными способностями. Но переполнявшая ее ярость рвалась наружу.
– Тарн – просто искусник. Вы боитесь того, чего нет!
– Не слушай ее, Джаспин. Она любит нарцев, как ее отец. Отошли ее прочь!
Джаспин подошел к ней вплотную, и они уставились друг на друга – глаза в глаза, покрасневшие от слез и дыма. Лицо Дьяны окаменело. Она скорбела о смерти девочки, и сердце болело из-за того, что ее горе никому не нужно.
– Дядя, – молвила она ровным голосом, пытаясь сдержать гнев. – Не отсылайте меня.
Ей некуда было идти, и он прекрасно это знал. Она никогда не пойдет к Тарну. И в то же время умолять дядю она не могла. Не могла из-за ненависти, которую читала в его взгляде.
– Кое-кто собирается в Экл-Най, – сказал Джаспин. – Отправляйся с ними или возвращайся к Тарну. Мне все равно, что ты выберешь. В долине Дринг тебе нет места. Это земля Фориса. Мы – его люди. Отправляйся в Экл-Най. Иди с другими обожателями Нара.
– Но там же ничего нет! – с жаром возразила она. – Одни беженцы. Вы хотите, чтобы со мной стало то же?
Джаспин равнодушно пожал плечами.
– Мне все равно, что с тобой будет, Дьяна. Клянусь, ты такая же, как твой отец. В тебе нет почти ничего трийского.
Потом он повернулся к ней спиной и ушел, по-прежнему держа на руках свою дочку. Когда он исчез за людьми и дымом, Имок торжествующе осклабился: он смаковал победу, которой добивался с момента ее появления в деревне.
Дьяна провожала дядю взглядом, понимая, что он – последний родственник, которого она видит. Она осталась совсем одна. Девушка обхватила плечи руками и опустилась на землю, дав волю слезам.
=3=