Чтение 6–й страницы книги ~Преданный враг~

- Ну, с богом... - выдохнул он.

- Он не продаст, - согласился Фил.

Они с Пчелой переглянулись и двинулись навстречу "синим".

- Что, жим-жим? - вполголоса спросил Фил.

- Да нет, нормально... - прошептал бледными губами Пчела.

Подошли к ворам. Лука, укрываясь от ветра, раскуривал свою изящную трубку. Остальные трое молчали, мрачно разглядывая Пчелу и Фила.

- Извините, но такая была постанова, - пожал плечами Пчела, шагнув к Луке.

Тот криво усмехнулся и демонстративно покорно заложил руки за спину.

Пчела проворно обшарил вора, а Фил обыскал кавказца.

Удовлетворенно кивнув, Пчела заглянул в лимузин Луки. Убедившись, что там - никого, он взмахнул рукой Саше.

Низко опустив голову, как бык на матадора, Белый решительно двинулся вперед. Вдруг телефон в его правой руке ожил:

- Саша! Алло, Саша!! - хрипел он голосом Космоса.

Белов на ходу поднес трубку к уху.

- Да.

- Саша!!! Они снимаются, они уезжают, слышишь меня?!! Берегись там! - почти кричал Кос.

- Понял, - Белый побледнел.

Он и впрямь понял: раз воры отпускают Олю с сыном, значит, их захват нужен был только для того, чтобы вытащить Белова на встречу... А это означало, что Лука действительно собрался его замочить - прямо здесь и сейчас!

Он поднял трубку - так, чтобы ее было видно ворам, - и выкрикнул: - Это мобила!

Не сбавляя темпа, он медленно опустил руку с мобильником в карман. Пальцы его разжались и нащупали прохладную сталь "Магнума".

До Луки оставалось не больше десятка шагов. Нагло ухмыляясь, вор вразвалочку шагал навстречу и попыхивал своей трубочкой. Рука Белого стиснула рукоятку пистолета, а указательный палец лег на спусковой крючок.

А в это мгновение в полутора километрах от него, на плоской крыше обычного жилого дома в Крылатском, палец Стрелка уже плавно тянул спусковой крючок новейшей снайперской винтовки.

"Пора!" - решил Саша и осторожно потащил из кармана руку с "Магнумом"...

И в тот же миг - трах!!! В каких-то пяти шагах от него голова Луки с омерзительным треском разлетелась мелкими брызгами. И тут же вторая пуля разворотила спину Руслана.

Тело кавказца еще не успело упасть, как Пчела, Фил и охранники воров выхватили оружие. Фил с Пчелой оказались проворней. Их выстрелы слились в один, и на квадратные бетонные плиты легли еще два трупа.

Ничего не понимающий Саша обвел взглядом освещенные заходящим солнцем безлюдные просторы Крылатского. Кто? Откуда? Каким образом?

К нему бежали Пчела и Фил. Саша повернулся к ним, растерянно покачал головой и развел руками.

- Уходим! Саня, в машину! - на бегу прокричали они.

Белый бросил последний взгляд на труп Луки и вдруг подумал: если б он был всемогущим Богом, он, наверное, оживил бы его сейчас. Только для того, чтобы убить снова. Но уже - самому.

- Саня, твою мать! - раздался бешеный крик Пчелы.

Белов сделал шаг назад, под его ногой что-то хрустнуло. Он опустил голову - это была изящная трубка Луки, из нее все еще поднимался легкий сизый дымок.

XVII

Катя была у сестры уже почти сутки. За это время ей пришлось дважды вызывать неотложку - у Тани крепко прихватывало сердце. Врачи "скорой" предлагали госпитализацию, особенно настойчив был второй - долговязый суетливый парень, чем-то похожий на Космоса. Но Татьяна Николаевна ни о какой больнице и слушать не желала. Она до сих пор ничего не знала о сыне и каждую минуту ждала от него звонка. И не пропускала ни одного выпуска новостей по телевизору: а вдруг скажут что-нибудь новое про Сашу?

Несмотря на все старания Кати хоть как-то приободрить сестру, Татьяна Николаевна часто начинала плакать - тихо и горестно. Жалко ее было неимоверно. Катя пыталась ее разговорить, отвлечь от мрачных мыслей, но всякий раз сестра переводила разговор на сына. Вспоминала его детские шалости, болезни, успехи и неудачи. Достала старые Сашины фотографии и подолгу рассказывала - где и когда они были сделаны.

Катя тоже, разумеется, переживала за племянника, но - по-своему. Уже к обеду она уничтожила у сестры львиную долю ее запасов провизии, включая целое блюдо тех самых пирожков с морковкой. А ближе к вечеру Катя решила сбегать по магазинам - закупить кое-что из продуктов, а заодно и запастись в аптеке новыми лекарствами для сестры. Благо, она, кажется, задремала.

Одевшись, она тихонько заглянула в комнату к Татьяне Николаевне. Та, словно почувствовав что-то, проснулась, приподняла голову и встревоженно спросила:

- Кать, ты куда?

- Я в магазин, Танюша. Спи...

Татьяна Николаевна, прищурясь, взглянула на часы.

- Нет, Кать, дай мне пульт - сейчас будут шестичасовые новости... - она вымученно улыбнулась сестре. - А ты иди, иди, Катюш, я в порядке...

Катя кивнула и вышла из квартиры. Душа у нее была не на месте, поэтому в магазинах она металась между прилавками с такой скоростью, будто опаздывала на поезд. Минут через сорок она, нагруженная сумками, открыла дверь.

В квартире было подозрительно тихо. Катя опустила сумки на пол и позвала:

- Танюш!

Тишина.

Не сняв плаща, Катя на ватных ногах прошла в комнату сестры. Таня неподвижно лежала на боку, лицом к погашенному экрану телевизора. Ее левая рука неловко свесилась с дивана, рядом лежал телевизионный пульт.

- Таня! - вскрикнула Катя и в ту же секунду с ужасом и отчаяньем поняла, что сестра ей уже не ответит.

Она бессильно опустилась на пол рядом с диваном и взяла в руки еще теплую Танину ладонь.

Жгучая боль потери удавкой перехватила горло, и Катя глухо, навзрыд заплакала.

И еще долго, очень долго она сидела вот так - прижавшись мокрой от слез щекой к безжизненной руке сестры, - и давилась горькими, безутешными рыданиями.

XVIII

Введенский перехватил Белова сразу после похорон матери. Сашин мобильник зазвонил, когда он только-только вышел за ворота кладбища. Категорическим тоном фээсбэшник потребовал встречи, никаких возражений он слушать не стал и, назвав время и место экстренного рандеву, сразу отключился.

Можно было, конечно, плюнуть и не поехать. Но к тому времени Саша уже понял, чьи пули положили Луку и Руслана в Крылатском. Фордыбачиться и качать права в его положении было не только глупо, но и опасно. Ему ясно и недвусмысленно дали понять, кто в доме хозяин, кто рассчитывает и ведет свою грязную игру, и четко указали на его место во всей этой мерзости.

Белов приехал на место с красными от недосыпания глазами, небритый и потерянный. Введенский уже был на месте. Рядом с ним в пустой придорожной беседке стоял Володя Каверин. В другое время Саша, наверное, немало удивился бы этому обстоятельству, но сегодня ему было не до того.

Не поздоровавшись ни с одним, ни с другим, Белов вошел в беседку и тяжело опустился на лавку. Он закурил и поднял измученные глаза на Введенского. Игорь Леонидович ответил ему откровенно озлобленным взглядом.

- Значит так, Белов, - он начал свой разнос ледяным, чеканным голосом, нервно расхаживая перед самым Сашиным носом. - Вы сами накликали неприятности. События вышли из-под контроля Конторы благодаря вашему отказу. Так что скажите спасибо Владимиру Евгеньевичу, за то, что сидите здесь, с нами... - Введенский сделал выжидательную паузу.

- Спасибо, Владимир Евгеньевич! - Саша с ернической насмешкой поклонился Каверину.

Тот протестующе поднял ладони и замотал головой, демонстративно отказываясь от его благодарности, но Белов видел - ему безумно нравилось то, как Введенский его отчитывал.

- Да! А не валяетесь где-нибудь под камнем в компании червей, жуков да лягушек. Понятно это? - фээсбэшник резко развернулся к Саше. - Не слышу...

Каверин еле сдерживал торжествующую улыбку.

- Да понятно, понятно... - буркнул Белов и снова язвительно усмехнулся: - Извините, что я сижу, да?

Введенский пропустил его колкость мимо ушей и продолжил все тем же раздраженным голосом.

- Дальнейшие инструкции получите у Владимира Евгеньевича, - он кивнул в сторону Каверина. - Считайте, что все произошедшее - последнее китайское предупреждение. Никаких церемоний больше не будет. - Широко расставив ноги и заложив руки за спину, Игорь Леонидович застыл перед Сашей. Буравя его гневным, колючим взглядом, он внушительно, раздельно отчеканил: - Шаг влево, шаг вправо - расстрел. К чертям свинячьим!

Казалось, он хотел сказать что-то еще, но вместо этого вытащил из кармана связку ключей на длинной, с полметра, серебристой цепочке, и раздраженно подбросил ее на руке. Наградив напоследок обоих своих подопечных суровым взглядом, Введенский направился к машине. Белов и Каверин остались одни.

Несколько мгновений они молча смотрели друг на друга. Странная это была пара - спаситель и спасенный. Каверин даже не пытался разобраться в букете собственных ощущений, в котором преобладали, пожалуй, ненависть, злорадство и некоторая досада: к сожалению, вендетта это блюдо, которое надо есть холодным. В свою очередь спасенный не испытывал к своему "шефу" ни малейшей благодарности.

- Зря он так прессует, - с наигранным сожалением покачал головой Каверин. - Ты это... не обращай внимания.

- Тебя не спросили... - процедил Белов и, глядя на собеседника, презрительно прищурился. - Ну, валяй, инструктируй, что ж ты?

Володя замялся, старательно изображая растерянность.

- Так что, собственно... - пожимал плечами он. - Вместо Луки я теперь буду. Мои контакты в Чечне хотят оружия. Ну и... будем поставлять его по твоим каналам. Как тебе такой план?

Хреновый, - мрачно отрубил Саша.

- А вот это ты зря! Чечня сейчас - такой ключик! К таким замочкам! - Каверин оживился, загримасничал, многозначительно задирая вверх свои маленькие белесые глазки. - Ты что! Потом всех нас еще благодарить будешь!

- Угу... Я так отблагодарю, что мало не покажется... - угрюмо пообещал Белов.

Саша повернулся вслед тронувшейся машине Введенского. Каверин проследил его тяжелый взгляд и вдруг рассмеялся и мелко-мелко закивал головой.

- Да-да-да... У меня тоже иногда такие мыслишки бывают... - захихикал он. - Взять тротильчика грамм этак пятьсот, и - бабах! И нет куратора! Красота, а?!

Даже не взглянув в его сторону, Белов встал и вышел из беседки. Каверин бросился следом, стараясь заглянуть ему в лицо.

- Нет, правда, Саш... Есть ведь такое, согласен? А, Саш? - настойчиво спрашивал он. - Вот если по чесноку, сознайся, - ведь охота иногда Леонидыча вальнуть?

Вдруг Саша остановился и двумя резкими движениями ощупал карманы пальто Володи. В левом что-то было, он быстро запустил в карман руку и вытащил оттуда работающий диктофон. Белов выключил механизм и сунул его под нос опешившему Каверину.

- А если б мы с тобой в бане разговаривали? Куда б ты его спрятал?! - брезгливо спросил он.

Каверин развел руками и осклабился.

- Ой, я тебя умоляю! - поморщился он. - Ну это ж просто привычка! Да не обращай ты внимания... Я даже жену иногда записываю, так, для интереса. А что? Пусть будет...

- Штирлиц хренов! - Белов развернулся и стремительно зашагал к машине.

- Саша! - Каверин растерянно смотрел ему вслед. - Ну, погоди, Саш!

XIX

Мрачные мысли, поселившиеся в голове Ольги в недостроенной даче в ночь после покушения, не исчезли и после похорон свекрови. Наоборот, ее смерть только укрепила Олю в четком понимании того, что в ее семейной жизни назрели срочные и кардинальные перемены.

Стоя у могилы Сашиной мамы, не дожившей даже до пятидесяти, Оля невольно думала - а не ожидает ли и ее такая же участь? А может, для нее все закончится еще раньше, и не от сердечного приступа, а от пули снайпера или от бомбы в машине? О том, что все эти ужасы вполне могли произойти не только с ней, но и с Ваней, Оля старалась не думать.

Наверное, она давным-давно ушла бы от Белова, если бы не одно "но": Оля любила своего мужа.

Именно поэтому она никак не могла решиться на самый крайний шаг. На одной чаше весов был покой ее самой и ее сына, их безопасность и, по большому счету, все их будущее, а на другой - одна только любовь, загадочная и непостижимая, как сама жизнь.

Эти бесконечные раздумья, сомнения и собственная нерешительность выводили ее из себя. Плохо было и то, что Оле совершенно не с кем было посоветоваться. Ну не с бабушкой же, в самом деле, - уж та бы, без всяких сомнений, была бы двумя руками за развод. Ее раздражение росло и искало выхода, а тут еще сразу после похорон матери Саша опять уехал куда-то - один, без охраны...

Проводив гостей после скомканных из-за Сашиного отъезда поминок, Оля уложила сына и вместе с Катей, оставшейся ей помогать, закрылись на кухне. Они быстро убирались, причем хозяйничала, в основном, Катя - от навязчивых мрачных мыслей у Ольги все валилось из рук. У миксера заело крышку, и это оказалось последней каплей - Оля отшвырнула его и, грохнув по столешнице кулаком, воскликнула в сердцах:

- Все, Кать, никаких моих сил больше нет - ни женских, ни, блин, общечеловеческих!

Катя, конечно, заметила, что с Ольгой творится что-то неладное. Она тут же с ворчанием отодвинула ее в сторонку:

- Успокойся, все! Оставь, током еще стукнет. Что с тобой вообще происходит?!

Оля отошла к темному окну и, сдерживая из последних сил закипающее раздражение, вполголоса сообщила:

- Короче, я написала заявление на развод.

- Глупость какая! - фыркнула Катя, закуривая. - Ты что?!

- Глупость?! - мгновенно взвилась Ольга. - А ты послушай. Я живу с ним четыре года, так?! Мы познакомились, когда его ловила милиция, в день свадьбы я чуть не наступила на гранату... Ты не смейся, ничего смешного нет! Когда я рожала, он сидел в тюрьме - мне потом Томка Филатова все рассказала. Он потом клялся: все, любимая, соскакиваю, все для сына сделаю. И что, Кать?! - она обратила на гостью глаза, пылавшие праведным гневом. - Неделю назад его чуть не убили у меня на глазах! Все, не могу больше!!

- Оль, успокойся, ты Ваньку разбудишь, - постаралась урезонить ее Катя.

Оля плюхнулась за стол и потянулась к початой бутылке ирландского ликера. Руки ее заметно дрожали и, разливая густую жидкость, она пролила несколько капель на скатерть.

- А как мне прикажешь реагировать? Я что, Джейн Эйр?! - продолжала возмущаться она. - У нас полон дом холодного оружия, сабли какие-то, томагавки... Я вчера в комнату захожу, а у меня ребенок оптическим прицелом играет! Но я - баба, а не боевой конь! Я закончила консерваторию, у меня богатая внутренняя жизнь! И вообще, не трогай меня, я истеричка! - голос Ольги сорвался на крик.

Шмыгнув носом, она залпом выпила рюмку и подняла на Катю глаза.

- Я подозреваю, что он убивал людей, - вдруг мрачно призналась Ольга.

Затушив сигарету, Катя растерянно опустилась на стул напротив нее.

- Я не знаю, Оль, что тебе сказать. Все это так, да... - задумчиво произнесла она после паузы. - Но с другой стороны... Он твой муж, он отец твоего ребенка, с ним ты как за каменной стеной была, забот не знала...

- Кать...

- Что "Кать"?! Ты послушай меня и не перебивай! - прикрикнула она. - Он тебя любит, а это не последнее дело, ты уж поверь старой перечнице...

Ольга подавленно молчала. Катя взяла пузатую бутылку и налила еще - ей и себе.

- Развод, не развод - это тебе решать, конечно. Но только не сейчас, - вдруг взмолилась она. - Ну дай ты ему из ямы выбраться, худо ему сейчас - покушение это, Таню мы похоронили...

Оля вдруг громко всхлипнула.

- Жалко дурака...

- И мне жалко, - согласилась Катя.

- Все равно люблю ведь... - по щекам Оли покатились крупные слезы.

- Вот видишь, Оленька, любовь-то она как... Катя тоже всхлипнула и, безнадежно махнув рукой, прикрыла ей глаза.

- Катя... - Оля неуверенно улыбнулась сквозь слезы. - Что ж делать-то?

- Давай свое заявление, - решительно кивнула Катя, - я порву...

Старый дверной замок открылся с резким щелчком, прозвучавшим в полной тишине неожиданно громко. Саша перешагнул порог родительского дома и замер. Зеркало в прихожей было занавешено черным тюлем, Белов повернулся к нему и осторожно провел рукою по ткани.

- Ну вот и все... Все кончилось, мамочка... - потерянно пробормотал он. - Ни черта хорошего ты от меня так и не дождалась...

Вряд ли он смог бы объяснить даже самому себе, что заставило его приехать сюда, в опустевшую квартиру матери. Тут была и острая боль потери, и гложущее чувство своей неизгладимой вины в ее смерти, и беспомощность ребенка, в сложной ситуации ищущего помощи и поддержки у самого близкого человека - у мамы. Он прошелся по коридору, заглянул зачем-то на кухню, потом - в свою комнату. В подсвеченном аквариуме плавали равнодушные ко всему на свете рыбки. Саша открыл коробочку с кормом и бросил им пару щепоток.

- И стрельба эта... никто же не мог предположить, что так случится... - задумчиво и виновато продолжал он. - Ты только не переживай за меня. Представь, что я военный, - там ведь тоже стреляют...

Он тяжело вздохнул и направился в комнату матери. На спинке стула лежало платье Татьяны Николаевны. Не зажигая света, Саша взял плечики, аккуратно повесил на них мамино платье и убрал его в шкаф. При этом он не прекращал свой покаянный монолог.

- Если я буду знать, что ты меня простила, клянусь, я выживу. И из-под этого пресса выберусь. Выживу... Ты ж меня знаешь, мам, я пацан упертый.

Закрыв дверцы шкафа, Саша устало опустился на диван. Напротив, на столе, стояли фотографии его родителей. Он взял в руки снимок мамы - раньше он висел на стене, теперь они с отцом были рядышком. На его глаза навернулись слезы.

- Я у тебя переночую сегодня, - обратился Саша к улыбающейся с фотографии матери.

Он поставил фото на стол и, как был, прямо в пальто, прилег на диван. Несколько секунд он смотрел невидящим взглядом в потолок, а потом повернулся на бок, уткнувшись лицом в диванную спинку, и натянул на голову полу пальто.

- Спокойной ночи, мамочка... - одними губами прошептал он в темноту.

Часть 2

ПРИВЕТ, ОРУЖИЕ!

XXI

Утро выдалось хмурым, как, впрочем, и многие другие в последнее время. После покушения и смерти матери жизнь Белова пошла наперекосяк. То есть формально все было в полном порядке - дела шли успешно, никаких наездов больше не было и в помине. Наоборот - после гибели Луки авторитет Белого стал еще крепче, еще нерушимей. И хотя за его спиной поговаривали разное, конфликтов с ним старались избегать все - от воров в законе до респектабельных легальных бизнесменов.

Все последние месяцы были посвящены работе над проектом "Привет, оружие!" - так называл эту операцию Каверин. Для начала транзитные каналы Белова были опробованы на небольшой партии стрелкового вооружения. Товар дошел до адресата в срок и в полной сохранности. И Володя, и его клиенты в Чечне остались довольны. После этого стали готовить к отправке по-настоящему серьезную партию.

Этим делом, как и любым другим, за которое ему доводилось браться, Белов занимался со всей ответственностью. Денег в закупку оружия было вложено немеряно. По сути, это был крупнейший коммерческий проект Бригады, и Белый трудился над ним, не жалея ни времени, ни сил. А то, что творилось при этом в его душе, никого, по большому счету, не касалось. Пожалуй, только Ольга и Фил замечали, что с Сашей творится что-то неладное.

Неладно стало и внутри самой Бригады. Космос, окончательно отстраненный от всех дел, пошел в разнос. Теперь он был под кайфом почти постоянно, и не проходило дня, чтобы он не поцапался с кем-нибудь из своих. На Пчеле были основные контакты с заказчиками, с ними теперь он проводил куда больше времени, чем со старыми друзьями. Похоже, он вовсю крутил с "князьями гор" какие-то свои делишки, во всяком случае, держаться он стал несколько обособленно. Белый вел себя так, будто все это его не касается, и только Фил еще пытался наладить прежние отношения.

От безысходности и тоски Белов стал частенько прикладываться к бутылке: Почти каждый вечер он проводил в казино, клубах или ресторанах, и все эти "культпоходы" неизменно заканчивались попойкой. Это стало настолько привычным, что Ольга стала постоянно держать дома средства для опохмелки - огуречный или капустный рассол.

Вот и сегодня небритый, всклокоченный Саша прошлепал босиком на кухню и, вытащив из холодильника дежурную банку рассола, жадно припал к ее прохладному краю. На стенке негромко бормотал репродуктор. Не отрываясь от банки, Саша протянул руку и добавил громкости.

"Вчера, 25 марта 1995 года, в Чечне на трассе Грозный - Аргун было совершено дерзкое нападение на колонну федеральных войск, - озабоченно-деловым голосом вещал диктор. - Чеченские боевики уничтожили два бронетранспортера сопровождения и три машины с военнослужащими внутренних войск. Погибло двадцать четыре и ранено восемь человек..."

Белов поставил банку на подоконник и тяжело опустился на стул. Он знал, как это бывает. Вдруг с поразительной ясностью представилось - нагретая весенним солнцем броня бэтээра, первая, пронзительно-яркая зелень вокруг и ослепительно-голубое, чистое небо. И вдруг! Оглушительный взрыв, звон в ушах, страшные крики раненых и шквал огня. И невозможно понять - откуда этот огонь, и поэтому кажется, что стреляют сразу отовсюду. И полная растерянность - как спасаться, куда бежать...

"Как сообщили в региональном оперативном штабе по управлению контртеррористической операцией на Северном Кавказе, инцидент произошел рано утром, - продолжал читать текст диктор. - Сначала на радиоуправляемом фугасе была подорвана головная машина сопровождения. Затем колонна была остановлена и обстреляна из автоматического оружия и гранатометов. Военнослужащие открыли ответный огонь. Перестрелка продолжалась двадцать минут..."

Белов опустил голову и замер. В нем медленно закипала ярость.

"В региональном оперативном штабе подчеркнули, что за последнее время это уже четвертое нападение на федеральные силы. В районе инцидента проводятся оперативно-розыскные мероприятия. Часть местности оцеплена. По сообщению РИА "Новости", только за истекшие сутки в Чечне в результате проведения спецмероприятий было изъяты два гранатомета, три пулемета, семь автоматов и около тысячи патронов различного калибра, уничтожено два самодельных взрывных устройства..."

Вдруг Белов вскочил и, с глухим рычанием выдрав приемник из сети, с размаху грохнул его об пол. Осколки корпуса и радиодетали веером разлетелись по всей кухне.

Через секунду в дверь влетела сердитая Ольга.