гаркнул, что Крохалев в испуге отскочил к порогу. "Ага, черта он вам
дастся! - злорадно подумал комбат. - Берите, ну!"
комбата все не хватало решимости на это позорное в отношении пса
предательство.
возмущения:
полка. За его спиной из-за палатки выглядывал Гутман.
пожал плечами:
сопротивлялся, лишь недоумевающе спокойно посмотрел на комбата. Волошин
отвел взгляд в сторону, чтобы не выдать того, что он сейчас чувствовал. Но
что понимала собака?
товарищ боец.
шуровать в печке. Лейтенант Маркий бесшумно вылез из темного угла и сел на
свое место за ящиками.
кто специально понатыкал на его пути. Но уж действительно, если где есть
какая коряга, то ночью обязательно налезешь на нее. Комбат встал, потер
ушибленное колено, вслушался - нет, кажется, его еще не окликнули, хотя
где-то поблизости должны были начаться ячейки седьмой роты. Почти на ощупь
он прошел еще метров сто. Сапоги хрустко ломали высохший прошлогодний
бурьян на обмежке, какое-то невидимое колючее сучье цеплялось за полы
шинели, ветер надоедливо стегал по лицу незавязанными тесемками шапки.
Впереди на небосклоне огромным пологим горбом чернела злосчастная-высота,
судьба которой решалась в эти минуты в штабе. Объятая ночной теменью, она
казалась теперь совсем рядом, через болотце, тускло серевшее в ночи
остатками грязного льда, и комбат с затаенным любопытством вгляделся в ее
темные, перекопанные немцами склоны.
открыто разгуливали по передовой в трусиках и играли в волейбол на огневых
позициях. Теперь за всю ночь не услышишь ни звука - притаились, зарылись в
землю и тихо сидят, готовя свое подлое дело. Но какое? И сколько их там,
какой части, какую имеют задачу, где их огневые средства? - все это были
вопросы, не найдя ответа на которые трудно рассчитывать на удачу. Особенно
с такими силами. Семьдесят человек - по существу, одна стрелковая рота,
без артподдержки, без саперов и танков - на довольно уже укрепленную
высоту. Если еще и не подготовиться как следует, то и высоты не возьмешь,
и людей погубишь всех без остатка.
темной земле глинистый бугорок бруствера, возле которого темнела ямка
окопчика, и в ней шевелился кто-то. Боец не окликал больше, наверно, еще
издали узнал комбата. Вообще это был непорядок, но капитан смолчал, он уже
привык, что в батальоне его узнавали всюду по первому звуку его шагов и
первому слову его команды. Так же молча комбат ступил на мягкую землю
невысокого брустверка. Боец с поднятым воротником шинели и в каске поверх
шапки выжидательно застыл в окопчике:
Волошин вгляделся попристальнее - нет, боец был незнакомый, наверно, из
недавнего пополнения - худенький, озябший, с острым подбородком под
каской. Всех старых пехотинцев седьмой он знал еще с того времени, как сам
командовал этой ротой. Но старых уже осталось немного.
этом же смысле, вопросов. Комбата, однако, интересовало другое.
Похоже, вон там, возле овражка, - указал в темноту боец. - Наверно, дзот
строят.
оборудовав дзоты, еще и натыкают мин вокруг, тогда завтра не избежать
беды, будет сюрприз не дай бог. Комбат повглядывался в темноту, послушал,
однако ночь была ветреная и на редкость глухая. С вечера над высотой,
наверно, не взлетело ни одной ракеты, и уже одно это обстоятельство
наводило на размышления.
А где ваш Джим, товарищ капитан? Не слыхать что-то.
считай, дело пропащее. Вообще для собаки это, может, и лучше, у генерала
ее судьба может сложиться счастливее, чем на передовой. И тем не менее
щемящее чувство потери шевельнулось в сознании капитана - столько у пего
было связано с этим псом!.. Но смотри, и боец, молодой, в батальоне
недавно, а знает Джима и даже интересуется им. Комбат был уверен, что
видит бойца впервые, а тот, оказывается, не только узнает комбата в ночи,
но еще и знает его собаку. Хотя такова уж судьба командира: каждый его шаг
- перед сотней внимательных человеческих глаз, от которых ничего не
скроешь.
размахивал руками старый пулеметчик Денищик, знакомый комбату еще по
летним боям под Кузьминками, когда совсем небольшая группа бойцов -
остатки полка - пробивалась из окружения. Тогда же этот довольно пожилой
боец неизвестно откуда прибился к роте и так вместе с нею и вышел к своим.
А на переформировке из-за него произошла неприятность - начальство начало
придираться: почему не отправил бойца на проверку, зачем оставил в роте -
человек чужой, незнакомый, мало ли что может случиться. Проверялся Денищик
позже, в боях, когда однажды, заменив раненого пулеметчика, помог отбить
контратаку немцев, да так и остался при пулемете. Впрочем, пулемет у него,
кажется, уже новый - вместо "максима" тонкоствольный, системы Горюнова.
переступил с ноги на ногу, втянув голые, без рукавиц, руки в коротковатые
рукава телогрейки. Комбат опустился возле пулемета на корточки и взглянул
в темноту через бруствер.
как на тарелке.
окопчик, где под бруствером темнела оборудованная для пулемета
ниша-укрытие, в которой теперь посапывал свернувшийся калачиком его
напарник. - Обстрел когда. А как заварушка, тогда на место.
принялся греться - притопывая, шлепать руками под мышками.
которой послышались далековатые, возникавшие под землей голоса. Обрушивая
рыхлые стенки траншеи, комбат почти боком пробирался по ней, пока не
завидел под бруствером слабый проблеск света у края палатки. Приподняв
пыльный брезентовый полог, он нагнул голову и с усилием протиснулся в
тесный полумрак блиндажа.
сосредоточенно работали ложками. Между разнообразно обутых - в ботинки,
сапоги и валенки - ног стояло несколько котелков с супом. В углу против
входа, привстав на коленях, в распоясанной гимнастерке, укладывала
вещмешок Веретенникова. Из-под жиденькой русой челки на лбу она метнула в
комбата отчужденный, обиженный взгляд и локтем толкнула лейтенанта
Самохина.
Земляной Андрей
Посняков Андрей
Андреев Николай
Конан-Дойль Артур
Сертаков Виталий
Никитин Юрий