Mitteleuropeische [среднеевропейские (нем.)] нравы начинаются в Лионе...
попутешествовала на своем веку и любила насмешничать по поводу тех стран,
в которых побывала.
соблазняла Бернарда.
семейства Прива-Любас. Она никогда не играла на собственные деньги,
которые с трудом зарабатывала в своем родном городе перепродажей
антикварных вещей. Натали была азартным игроком, и, когда ей везло,
Бернарда, нахально воруя у нее жетончики, тоже делала ставку; ей случалось
таким манером без малейшего для себя риска срывать солидные куши. Она
называла этот способ "играть дуплетом".
упрямилась Натали. - Неужели здесь даже по воскресеньям заваливаются спать
в восемь часов вечера?
конторе, Нобле нашел для него приходящую прислугу и подыскал ресторан,
Нобле оберегал его покой, так как попасть в кабинет директора по кадрам
можно было только через комнату, где сидел начальник личного стола, и
поэтому господина директора никогда не тревожили.
лишь о тех, кого он видел, а видел он в Клюзо одного Нобле, и Филипп
подробнейшим образом описывал его целлулоидные воротнички и манжеты,
"какие носили еще до первой мировой войны", рассказывал о карточках,
заведенных Нобле на каждого рабочего и служащего, с таинственными значками
всех цветов и всех форм, по которым можно было сразу узнать все, что
угодно: усердие в работе, политические и религиозные взгляды,
принадлежность к профсоюзу, семейное положение, количество детей, любовные
связи - словом, всю жизнь человека.
мне он относится с почтением, потому что я внук Франсуа Летурно, "великого
Летурно", как он выражается. - Все трое весело хохотали и, намекая на
пьесу Жан-Поля Сартра, дали Нобле прозвище "Почтительный" [имеется в виду
пьеса Сартра "Почтительная проститутка"].
дороги, в домике дачного типа, построенном по стандартному образцу,
утвержденному АПТО для квартир административного персонала. Мадам Нобле
носила кольцо с маленьким бриллиантом - подарок мужа ко дню их серебряной
свадьбы, плод огромных жертв, так как начальник личного стола после
тридцатилетней службы на фабрике получал только сорок пять тысяч франков
жалованья в месяц. Филиппу Летурно платили шестьдесят пять тысяч, да мать
давала ему сорок.
вероятно, отвратительный.
цвет лица, как и подобает провинциалке, которая не пьет вина и вовремя
ложится спать. Она густо покраснела и тотчас ретировалась на кухню.
Натали.
была небольшая, округлая, упругая и высокая; поэтому Натали почти всегда
носила, как и в тот вечер, широкую юбку со сборками и очень облегающую
вязаную кофточку из тонкой шерсти; шея у нее была длинная и гибкая, голова
маленькая, с целой шапкой курчавых, коротко подстриженных волос, как будто
взлохмаченных порывом ветра; на худом лице резко выделялся горбатый нос и
ярко намазанные губы, казавшиеся толще от подрисовки губной помадой. Когда
она пила, ее узкие карие глаза темнели, казались черными и блестели, как
два осколка антрацита; тогда она сверлила своих собеседников пристальным
взглядом, и выражение ее глаз ясно говорило: "Не верю ни одному слову,
лучше уж выкладывайте карты на стол".
обтягивающей грудь кофточки и кроваво-красных губ. "Намазалась, как в
кино", - подумал он. Но когда Филипп Летурно, представляя ему своих
спутниц, назвал одну "мадемуазель Эмполи", а другую - "мадемуазель
Прива-Любас", он сразу насторожился. Ему было хорошо известно, что Эмполи
и Прива-Любасы - члены правления АПТО, но, какую роль они играют в
руководстве фабрикой, он не знал. С тех пор как предприятие Франсуа
Летурно было поглощено акционерным обществом, Нобле не знал хорошенько,
кто же его хозяева. Когда он приезжал в Лион в правление АПТО за
указаниями, его всегда принимал главный директор господин Нортмер - такой
же служащий, как и он сам.
потанцевать и выпить стаканчик под музыку?
только на балу, который ежегодно устраивают здешние коммунисты.
которая пляшет каждое воскресенье в том же самом зале на балах местных
обществ: "Товарищество бывших альпийских стрелков", "Игроки в кегли",
"Пожарная дружина", "Взаимопомощь садоводов".
Прива-Любас.
заметил:
моими рабочими.
Нобле.
ни слова. Вид у нее был угрюмый.
не оберешься", - подумал он.
силами двух любительских трупп: "Общества содействия светской школе" и
"Патронажа св.Иосифа". В тот вечер над сценой, во всю ее длину, был
протянут плакат: "Единство действий в борьбе за мир и требования
трудящихся".
активисты исполняли обязанности официантов. За порядком наблюдали
специально выделенные молодые люди, стоявшие у входа в зал и на маленькой
площади у подъезда. В буфете за столом, украшенным красными гвоздиками, на
почетном месте сидел в окружении членов комитета секции и их семей рабочий
Кювро, герой большой забастовки 1924 года, в настоящее время председатель
фракции коммунистов в муниципальном совете Клюзо, где они составляли
меньшинство.
удивления. В первые годы после Освобождения почти вся городская верхушка
бывала на праздниках, которые устраивались коммунистами. Тогда в моде были
благотворительные базары на американский лад - продажа с аукциона.
Владелец скобяной лавки, фамилия которого неизменно возглавляла список
реакционных кандидатов на муниципальных выборах, каждый год жертвовал для
аукциона старинное кресло стиля Людовика XV и сам же выкупал его на
торгах, набавляя одну тысячную кредитку за другой. Он перестал бывать на
этих праздниках лишь после того, как в результате блока реакционных партий
коммунисты департамента лишились депутатских мест в Национальном собрании.
Но в апреле 195... года еще не все мосты между противными сторонами были
сожжены, и предполагалось, что сам мэр, радикал-социалист, пожалует на бал
около полуночи и чокнется с рабочим Кювро.
двумя своими дамами, лицом к залу, а Нобле напротив них, спиной к публике.
красными гвоздиками. Я прислушивался к разговорам. Речь шла о Филиппе
Летурно. Кювро - "рабочий Кювро", как его звали во всех окрестных
промышленных городах, - старик лет семидесяти, говорил:
пришел, то, конечно, без галстука бы не явился.
на гонках иди спортсмены-лыжники.
продолжал Кювро. - Он бы никогда не привел к нам потаскушек...
жена инспектора почтового ведомства. Ее муж был секретарем местной секции
компартии, но она сама никогда не выражала желания стать коммунисткой.