Чтение 6–й страницы книги ~Семь бед

- Сеня, а ты не оборзел? - входя в главную комнатy, возмутился запорошенный снегом Андрюша. - Это ты кого нытиком обозвал? На себя посмотри лучше. Стоит тебе копейку несчастную потерять, так ты такую истерику закатишь...

- Где ты в наше время копейку видел? - торопливо перебил его Рабинович, не желавший слушать душещипательные подробности о своем характере. - Ладно, уймись. Если уж Хрюмир сможет обойтись без коня, то без плакальщиц перебьется и подавно.

На том и порешили. Собрав со стены все имевшееся в доме оружие, Попов с Ингвиной вытащили его на улицу. Сене с Жомовым выпало транспортировать к последнему пристанищу тело своевременно скончавшегося крокодила. Ни Рабинович, ни Ваня не были в восторге от такой миссии, однако деваться им было некуда. Не мне же, в конце концов, трупы на себе таскать!

Хрюмира уложили на внушительную поленницу из бревен, сверху засыпали оружием и набросали несколько мешков с какой-то снедью. Глядя на это изобилие, я подумал, что эйнхериям в Вальгалле, видимо, на самом деле хорошо живется. Уж если чахлый задохлик Хрюмир после смерти сможет тащить на себе такую гору припасов и амуниции, то он попросту должен был восторженно прыгать, будто двухнедельный щенок около мамкиной сиськи, оттого что стал здоровым и сильным. А четверо путешественников, окончив приготовления, запалили погребальный костер с четырех сторон. Ветер на это время почему-то стих, но, едва занялись бревна, задул с новой силой, раздувая до небес жаркие языки пламени. Мне даже в сторону пришлось отскочить, чтобы не опалить шкуру!

- Это хорошая примета, - со знанием дела пояснила Ингвина. - Если Один приказывает ветру помочь быстрее сжечь тело, значит, он благоволит к погибшему воину и жаждет быстрее увидеть его в Вальгалле. - Угу. Или просто так страстно желает избавиться от наглого колдуна, что даже прах его на сотни верст раскидать хочет, - буркнул себе под нос Рабинович, а вслух сказал: - Это хорошо. Что же, читай, благородная воительница, свою погребальную речь.

- Да, уже пора, - кивнула головой Ингвина и заговорила нараспев: - Вот и настала последняя минута прощания с человеком, чье благочестие было известно за многие километры вокруг. Он был праведником и никому не желал зла, поэтому прошу я господа бога нашего, Иисуса Христа... Мамочки! - Воительница так вытаращила глаза, словно пыталась рассмотреть свой вышедший из-под контроля язык. Несколько секунд мы тоже оторопело смотрели на нее, но девица быстро взяла себя в руки и попробовала начать по новой. И опять получилось что-то явно не то.

- Хари Кришна, хари Рама! - завопила она и тут же зажала себе рот обоими руками. Из глаз воительницы были готовы брызнуть настоящие женские слезы. Но, к моему величайшему сожалению, ледышка не растаяла. Она лишь плотно стиснула зубы и, почти не раскрывая рта, пробормотала: - Один, заклинаю тебя именем твоей матери Бестлы и твоего предка Бури, прими сего доблестного воителя в дом своих сынов. Накорми, напои и выдели подобающее ему место. - Удовлетворенно кивнув головой, девушка продолжила, Уже громче: - Ибо умер благородный Хрюмир, как и подобает воину, от меча. И свидетелями его достойной смерти были, без сомнения, благородные Сеннинг Робинсен, Победитель етунов (ага, у Сени новая кличка!), Ивар Жомовсен, Железный кулак (башка у него железная!) и Анддаль Поповсен, Разрыватель чудовищ (уж, если он чего и "Разрыватель", то только туалетной бумаги!). О чем они и готовы, о Повелитель воинов, свидетельствовать пред тобою.

- Ага! Только дай до тебя добраться, - вновь буркнул себе под нос Рабинович, а вслух сказал: - Аминь! А теперь пойдемте в дом и помянем усопшего, чем Один послал.

В этот момент все отвернулись от пепелища и я смотрел на него один, не в силах оторвать взгляда от завораживающего танца языков пламени, единственным недостатком которых был их цвет - огненно-рыжий, в тон шевелюре ненавистного мне Дядюшки Лиса! И может быть, от того, что я подумал об этом лживом бандите, или просто из-за усталости глаз, но в этот момент я увидел совершенно отчетливо над костром, в клубах дыма, самодовольно ухмыляющуюся морду Хрюмира. Клянусь мозговой косточкой, что спрятана у меня в отделе!

Поминальный ужин по отбывшему в Вальгаллу Хрюмиру был пересыщен песнями, плясками и пошлыми бородатыми анекдотами в исполнении бесподобного Вани Жомова. То есть проходил строго в соответствии с обычаями викингов. Причем ближе к его окончанию я заметил наличие некоего разделения труда. Жомов, как я уже говорил, травил анекдоты, но при этом умудрялся без остановки пить хрюмировскую бражку и не закусывать. Андрюша, наоборот, поглощал запасы карлика с необыкновенной быстротой, изредка подбрасывая съедобные куски нам с Юрынычем. Поначалу он и от Вани не отставал в поглощении выпивки, но под конец, почувствовав, что третий раз проносит кусок мяса мимо рта, решил сбавить обороты. А мой Сеня в меру ел, в меру пил, но совсем без меры пожирал глазами смазливую валькирию.

Помимо этих занятий, Рабинович успевал быть галантным кавалером. Едва пустел бокал у Ингвины, как он тут же вновь наполнял его. Уж не знаю, чего Сеня хотел этим добиться, но дамочка пила медовуху, как верблюд воду. При этом она почти не пьянела и внимания на галантного кавалера обращала не больше, чем слон на подковы работы Левши. Воинствующая дикарка весело хохотала над теми плоскими Ваниными анекдотами, которые не содержали специфических для нашего времени терминов, пыталась (вынужден признать, довольно мелодично!) подпевать Попову, видимо, от сильного перегрева затянувшего древний хит юных сборщиков утиля "Взвейтесь кострами, синие ночи". И вообще, вела себя так, будто нас с Рабиновичем и вовсе не существует. Ну не стерва ли она после этого?!

Мой Сеня с каждой секундой чернел от злости, становился мрачнее тучи и, перестав спаивать Ингвину, принялся за себя. Это занятие у него закончилось куда более успешно, чем предыдущее, и довольно скоро Рабинович дошел до кондиции. То есть принялся прикалываться над всеми тремя собутыльниками сразу. Сеня бы и от семерых торговок отбрехался, а тут ему противостояли всего-навсего Ваня Жомов, все чувство юмоРа которого сводилось к фразе "а в рыло?", да Андрюша Попов, окончательно утративший к тому времени спо-бность ворочать языком. А когда в обмен остротами тупила Ингвина, мой Рабинович, добившись наконец внимания (а именно этого он и хотел), резко сменил тему.

- Слушай, Ингвиночка, а ты разве знаешь ту даму, у которой мы позаимствовали яблоки? - невинным голосом поинтересовался он.

- Конечно. Это же прекрасная Идунн! - удивилась серости Рабиновича Ингвина. - Она владелица молодильных яблок, а именно от них зависит, будут асы стареть или нет.

- Так, значит, ты знала, что за фруктики мы собираемся тискать, и все равно молчала? - попытался влезть в разговор Жомов, но Сеня сунул ему в руки ушат с медовухой, и Ивар-Железный кулак надолго заткнулся.

- Да нет, не знала я, - возмутилась воительница. - Идунн должна была сидеть в Асгарде, в палатах рядом с Чертогом радости. Но, видимо, чье-то предательство привело Идунн в жилище этого проклятого Тьяццы. Чтоб ему Нидхегг ногу откусил! Кстати, благородный Робинсен, в жизни не видела я столь страшных ударов, что нанес ты своим диковинным мечом этому мерзкому етуну. Разве что Дающий дары смог бы ударить сильнее. И очень благородным выглядит то, что ты позволил ему надеть кольчугу. Хотя, по-моему, с этими черными отродьями Имира можно и не проявлять благородства.

- Ну, мне показалось нечестным прибить этого задохлого карлика таким подлым способом, - скромно потупил очи Рабинович. - Он же не мог знать моей истинной силы...

Вот уж это был полный перебор! Услышав последние Сенины слова, я подавился куском мяса, чего сo мной не случалось с раннего детства. Рабинович же на мои хрипы и кашель не обратил никакого внимания, полностью поглощенный своей сосулькой. Хозяин называется! И помереть бы мне следом за Хрюмиром, да Горыныч спас, принявшись молотить по моей спине всеми тремя головами одновременно. Премного благодарен ему за это!

- Спасибо в пасть не положишь. Лучше поменьше ерунды обо мне рассказывай, - буркнул Ахтармерз и вновь отполз поближе к кормушке. То бишь Андрюше Попову, который к тому времени уже ронял абсолютно все куски мяса на пол, а сам, думая, что кладет их в рот, усиленно двигал челюстями.

В общем, ближе к полуночи набрались все изрядно. Может быть, все так и уснули бы за столом, если бы не Ингвина. Похоже, наша воительница прекрасно знала свою норму и, решительно отодвинув очередной бокал с медовухой, заявила, что идет спать. Сеня попытался устроиться с ней рядом, аргументируя это тем, что в доме Хрюмира поразительно мало кроватей (где ты хоть одну из них увидел, идиот!). На мое удивление, девушка против такой перспективы не возражала. Однако, завалившись на связку шкур, тут же положила между собой и Рабиновичем меч.

Если кому-то непонятно, что означает этот обычай, то поясню. Стальное оружие в постели между между мужчиной и женщиной говорит о том, что дамочка полностью полагается на благородство своего временного соседа по спальному месту.

А в случае каких-либо поползновений со стороны Сени на Ингвинину непорочность он тут же подвергнется непременной кастрации. Рабинович все понял без слов и, кротко вздохнув, поднялся со шкур. Он уложил уже спящего Попова на лавку, загнал спать Жомова, никак не желавшего оторваться от жбана с выпивкой, и лишь тогда вернулся к Ингвине, крайне благочестиво пристроившись на самом краешке шкур.

Мы с Горынычем улеглись у них в ногах. Я хоть и не перестал неприязненно воспринимать всевозможные выхлопы этой многокамерной керосинки, но шкуры были самым мягким местом вокруг. А в шкурах водились блохи, которые дохли от одного только вида Горыныча, не говоря уже о его запахе. Вот и пришлось мне пожертвовать временной утратой нюха ради возможности хоть раз нормально, по-собачьи, выспаться.

Я уже задремал, как вдруг почувствовал рядом с собой шевеление. Удивляясь, кому это не спится, я приоткрыл один глаз и сделал этот как раз вовремя, чтобы увидеть, как Сеня Рабинович устраивает Ахтармерзу побудку путем изъятия его из шкур за все три шейных отростка. Застыв от удивления, я даже забыл открыть второй глаз.

- Так, рептилия многомудрая, - зашипел на дракона Сеня. - А теперь рассказывай мне, что ты ещё скрыл от моих друзей?!

- Пфу-уф, - прошипел Горыныч, что, видимо, оз начало: "Отпусти, гад, мне дышать нечем!"

Как ни странно, но Рабинович это понял.

- Между прочим, цивилизованные диалоги таким образом не ведутся, - плаксиво пробормотал Ахтармерз. - И не скрываю я ничего такого, что вас непосредственно касалось бы. Просто дело в том, что своим неконтролируемым прорывом вы изменили структуру этого мира. Части физических составляющих вашей вселенной стали проникать сюда через новые, нерегулируемые Врата. Через некоторое время это приведет к полному крушению данного мира, но на вас подобный ход событий никак не отразится. С вероятностью в 99,999 процента вы будете выброшены в свою вселенную после гибели этого мира. Вероятность моего возвращения домой практически нулевая. Но если вам удастся стабилизировать свое измерение, то врата в мой мир окажутся на месте, и я также вернусь домой.

- Короче, ты хочешь сказать, что нам совсем ничего не нужно делать? Просто следует подождать, пока тут наступит этот треклятый Рогнарек, и затем уже проснуться в Англии? - поинтересовался Сеня и почему-то посмотрел на Ингвину. Ахтармерз в ответ только кивнул головой. - Ладно. Вали спать, - закончил допрос Рабинович. - И если я узнаю, что ты кому-нибудь об этом проболтался, я тебя на всю жизнь к газовой плите прикую!..

Грустный Горыныч вернулся на свое место, чтобы продолжить издевательство надо мной при помощи запахов. Я сделал вид, что даже и не просыпался. Лежал тихо-тихо, словно мышь на дне колодца, ожидая новых происшествий. Однако к моему вящему удивлению после этой беседы угомонились все. И я, сам того не заметив, крепко заснул...

Утром меня разбудил какой-то грохот. Открыв глаза, я увидел Андрюшу Попова, клацающего зубами от холода и безуспешно пытающегося развести в очаге костер местными аналогами спичек. Получалось это у него крайне плохо, если не сказать, что не получалось всем. Трут от сыпавшихся на него искр дымился, но загораться почему-то не хотел. Кучка поленьев, сложенная в очаге неуклюжим шалашиком, норовила рассыпаться от каждого неосторожного движения, а кремень старательно метил по уже отбитым пальцам Андрюши. Наконец Попов не выдержал и, пнув ногой дрова, гневно завопил:

- Да гори оно все синем пламенем! Сейчас пойду Горыныча разбужу...

И как вы думаете, что после этого случилось?.. Правильно, поленья загорелись. Причем именно синим пламенем, как у гигантской спиртовки. Вот бы Локи удивился, увидев такое надругательство над огнем! Впрочем, удивился и сам Попов. Несколько секунд он оторопело таращился на неожиданно появившийся костер, а затем, самодовольно усмехнувшись, присел перед огнем и протянул к нему руки. Видимо, синее пламя грело не хуже оранжевого, и я ушел к очагу от трехклапанного дихлофосного баллона, чтобы отогреть затекшие за ночь кости.

Постепенно к огоньку стали подбираться остальные участники вчерашней попойки. Первым к костерку приполз Ваня Жомов, по дороге вылакав полжбана медовухи. Затем из-под шкур выбрался Рабинович, и последним к теплу поближе приковылял хладнокровный пожиратель насекомых и всего остального, что попадалось ему на глаза. Ингвина же, на удивление всему честному народу, вместо костра умчалась на мороз и принялась обтирать снегом руки и лицо. Привычный для здешних мест случай садомазохизма. Остается только порадоваться, что поблизости нет речки. А то эта моржиха со спокойной душой полезла бы купаться!

Пока Ингвина упоенно занималась самоистязанием, остальные принялись хлопотать по хозяйству. Жомов проводил инспектирование алкогольных запасов, дндрюша подогревал вчерашнее жаркое на синем пламени собственного изготовления, о причинах появления которого он тактично умолчал, а мой Сеня принялся убирать со стола остатки вечернего пиршества. Мало того, этот гад и меня припахал мусор выносить, и Горыныча заставил в медном котле воду греть! А то, видите ли, его сиятельство вида мусора на дух не переносит, да ещё и решил собственной гигиеной заняться. Успел уже, враг бактерий, у этой снежной бабы дурных привычек нахвататься.

К возвращению Ингвины со снежных процедур завтрак уже был готов, мусор вынесен мною за угол дома и закопан в сугробе, а Рабинович сверкал на солнце умытой мордой и трехдневной щетиной. Я бы мог позлорадствовать и на эту тему, но счел ниже своего достоинства вступать в перепалку с этим новорожденным Ромео. К тому же Сеня за хорошую работу презентовал мне лучший кусок грудинки, чем вызвал бурю негодования у жадного Андрюши, и мне было чем занять рот вместо пустопорожней болтовни.

Плотно позавтракав, ни менты, ни Ингвина не спешили выбраться из-за стола и приступить к поискам дороги в Свартальхейм. Может быть, чувствовали, паразиты на теле Митгарда, какое горькое их ждет разочарование, может быть, боялись новых каверз неизведанной страны, а скорее всего просто изнывали от лени. Лишь один только Жомов изобразил некую видимость активности, вытащив из кармана свой любимый табельный пистолет.

- Интересно, Сеня, как ты думаешь, почему он елять отказался? - полюбопытствовал Ваня, вертя в руках некогда смертоносную игрушку, превратившуюся ныне в плохой аналог булыжника. Рабинович ответить не успел.

- Фафафмуфсо ф эсом миве саконы фафей фифики фе дейфтфуюс, - раздалось из-под стола непонятное бульканье.

- Чего? - произнесли разом все три доблестных сотрудника милиции и так же разом заглянули под стол... Чего на меня-то уставились? Единственного идиота на полу нашли?

- Вя сфазаф... Тьфу ты! - Горыныч выплюнул из средней пасти недожеванную свиную шкуру. Две остальные головы меланхолично продолжали жевать.

- Вечно они мне пожрать спокойно не дадут, - пожаловалась на товарок средняя черепушка. - Я говорю, что в этом мире законы вашей физики Эйнштейна и Эвклидовой геометрии практически не действуют. Этот мир полностью подчинен законам магии, или парафизики, если говорить правильнее. Тут скорее можно при помощи правильной комбинации слов человека на Луну отправить, чем заставить взорваться обычный порох при помощи бойка и капсюля.

- Не, ну это совсем беспредел! - возмутился Жомов. - Ты, Сеня, как хочешь, а я домой пойду. Ни минуты в таком мире не останусь, где даже из обычного пистолета выстрелить невозможно. - Ваня рывком поднялся из-за стола, едва не отдавив мне лапу. Полегче с эмоциями, горилла в камуфляже! - Сеня, ты идешь или нет?

- И куда, скажи на милость, ты собрался? - ехидно поинтересовался Рабинович. - Ближайшую станцию метро, Ванечка, перенесли на несколько сотен миллионов километров.

- Слушай, Рабинович, я одного не пойму. Ты навсегда дурак или просто притворяешься, чтобы по шее меньше доставалось? - вопросительно посмотрел Ваня на моего хозяина. - Я тебе русским языком говорю, вставай и пошли этот гребаный вход в Сварк... Схат.. В общем, в Сковородник открывать.

- Ваня, это ты сковородник. Причем чугунный с ног до головы, - мерзко захихикал Попов. - А мы идем в Свартальхейм. Страну, где живут гномы, имеющие доступ к полезным ископаемым как в Митгарде, так и в Асгарде. Можно сказать, местный аналог тульских мастеров. Но предупреждаю сразу, Ваня, самовары они не делают!

- А разве в Туле ещё и самовары строят? - изумился Иван. Попов застонал. - Там же оружейный завод...

- Извините, благородные воители и странники, что вмешиваюсь в ваш глубокомудрый спор, но вы ошибаетесь. - Сегодня, протрезвев, Ингвина вновь перешла к вычурной манере речи. Я мысленно поаплодировал ей ушами и даже вильнул хвостом, надеясь, что хоть эти идиотские фразеологизмы позволят Сене понять, какая она набитая дура. Впрочем, этой самовлюбленной воительнице, похоже, было наплевать на мое мнение. Не слушая моего ворчания, она продолжила: - Мне доподлинно известно, что никаких существ, назы-IJ ваемых вами гномами, в Свартальхейме нет. Там живут черные эльфы, и лично я не представляю, что мы сможем сделать, чтобы убедить их помочь нам.

- А ты и не представляй, - дал девушке ценный совет Ваня Жомов. - Просто иди туда, куда ведут. А уж черные это эльфы или серо-буро-малиновые, мы с ними сами разберемся. Тем более у меня должок к одному такому уродцу есть.

- Действительно, Ингвиночка, тебе не о чем беспокоиться, - с видом Брюса Уиллиса, только что расколовшего очередной крепкий орешек, проговорил мой Сеня. - Поверь, мы бывали и не в таких переделках. А уж опыта убеждать людей помочь нам у нас хоть отбавляй. Работа такая!..

Господи, сколько пафоса! После этих слов Рабиновича мне жутко захотелось сделать стойку, такую же, как у борзой на зайца, и самым что ни на есть торжест - венным голосом пропеть гимн ментов всех времен и народов: "Наша служба и опасна, и трудна..." Однако вместо этого я плотно сжал зубами кусок грудинки, чтобы не подавиться, как прошлый раз, от смеха. Помогло. И от мясного сока на душе полегчало!

А Сеня тем временем выбрался из-за стола и самолично возглавил группу поиска затерянного мира. Я даже не хотел вставать со своего места, потому что знал, насколько успешной окажется эта операция. Однако не увидеть, как вытянутся их физиономии к концу осмотра чулана, я попросту не мог. Такое зрелище пропустить - всю жизнь потом каяться! Именно поэтому я бросил на пол недоеденную грудинку и поспешил вслед за ментами, переполненными радужных надежд. Давайте, ищите. А я посмотрю, сколько у вас на морде радости останется к концу поиска... Хотя чего это я злорадствую? Сам тут вместе с ними застрял, словно кот в водосточной трубе!

Войдя в кладовку, менты внимательно осмотрелись по сторонам, а затем удивленно переглянулись. Видимо до них туго доходил результат визуального наблюдения, поэтому все трое сначала принялись отодвигать поклажу от стен, затем её попросту отшвыривать, а под конец стали вовсе пытаться раздолбить скалу, которая заменяла заднюю стенку дома. Естественно, ничего из этой затеи у моих ментов не получилось, и они застыли посреди разгромленной кладовки, чувствуя всей шкурой печальный взгляд Ингвины, не принимавшей никакого участия в этом безобразии.

- Обманул, гад, - всплеснув руками, прокомментировал результат поисков Сеня.

- Я ему руки с ногами местами поменяю, - насулил Жомов незавидную участь Локи.

- Ваня, если ты меня на это зрелище не позовешь, я тебя своим рыбкам скормлю, - пообещал добродушный Андрюша, который в гневе бывает страшнее взбесившегося питбуля.

- Ингвиночка, похоже, Локи сыграл с нами злую шутку, - проговорил Сеня, поворачиваясь к своей вожделенной льдине. - Есть тут поблизости ещё одна справочная типа Хрюмира, которая даст координаты дверей в Свартальхейм?

- Если и знает кто-нибудь в Митгарде путь в Свартальхейм, благородный Робинсен, то мне об этом ничего не известно, - грустно покачала головой Ингвина. - Только асы знают все дороги, ведущие туда. Смертным сии пути неведомы. Да и Хрюмир вряд ли знал дорогу к черным эльфам.

- Все, блин, доигрались! - истерично завопил в ответ на такое откровение воительницы Андрюша Полов и саданул по стенке с сушеными травами своей дубинкой. - Да чтоб они все провалились, скоты проклятые!

Сразу после этих слов где-то под каменным полом раздался жуткий скрежет. Я просто онемел от ожидания того, что нам ещё принесет новый взрыв неконтролируемых поповских эмоций, и тут случилось невероятное. Пол под Ваней Жомовым будто испарился, и двухметровый гигант рухнул куда-то вниз. После этого наступила гробовая тишина. На секунду все оцепенели, а затем бросились к квадратному провалу.

- Ванечка, ты жив? - испуганно позвал друга Андреи, глядя вниз, в непроглядную темноту пролома.

- Все, Поп, ты попал, - раздался откуда-то со дна приглушенный голос Ивана. - Как только выберусь отсюда, язык тебе вырву и сожрать заставлю!

- Ну и слава богу, - облегченно вздохнул Андрей и вытер рукавом пот со лба.

Жомову одновременно и здорово подфартило яма оказалась неглубокой, и крупно не повезло - Андрюшины молитвы к его погружению на глубину никакого отношения не имели. Нет, конечно, вполне могло быть, что кто-то где-то после слов Попова и в самом! деле провалился сквозь землю, но Ивана вниз опустил вполне приземленный механизм, отодвинувший створку люка, на котором Жомов стоял. Андрюша просто случайно угодил дубинкой по нужному колышку в стене, и автоматика черных эльфов сработала безотказно. Так что повода отрезать Попову язык Ваня лишился. Впрочем, это не означало того, что Жомов не собирался, например, начистить Авдрюше харю за свое внезапное падение в могилу.

Ваня прекрасно видел над собой озабоченные физиономии друзей и удивленно-любопытное личико Ингвины, ничего не знавшей о принципах действия механики, зато окончательно уверовавшей в магические способности Попова. Однако Жомова это беспокоило мало. Поскольку на почти четырехметровой глубине он не мог рассмотреть даже пальцы собственной руки. Если, конечно, не подносил их к самому носу! Жомов, конечно, не боялся никого и ничего, если видел противника. А тут, в кромешной темноте, к нему мог подобраться кто угодно и, звезданув чем-нибудь по буйной головушке, что-нибудь отобрать. Например, табельное оружие. От одной только кощунственной мысли об этом Ваня пришел в несказанное бешенство.

- Чего вы там торчите, как бабушки в окошке? - возмутился он. - Изобретите мне какой-нибудь фонарик, что ли. Или Горыныча вниз спустите. А то туг не видно ни хрена!

Горыныч служить лампочкой категорически отказался, поэтому пришлось Рабиновичу делать из соснового полена факел. Правда, для передачи этого сигнального средства терпящему бедствие другу Сеня не придумал ничего умней, чем сбросить факел на голову

Ивану, чем вызвал у погребенного заживо новую бурю возмущения.

- Вы что там, сговорились все, что ли? - заорал Жомов, когда древко факела стукнуло его прямо по маковке. - Угробить меня решили? Ну уж тогда постарайтесь сделать так, чтобы я не вылез. Иначе крыши вам слегка отрихтую.

Впрочем, гнев Ивана улетучился так же быстро, как и появился. Он и так был парнем отходчивым. Бывало, набьет кому-нибудь в баре морду, а затем сам же своего недавнего врага в вытрезвитель доставит, чтобы отоспался и в нормальном виде к семье пошел. Ну а уж если Жомов до своих врагов сразу добраться не мог, то тут же успокаивался, откладывая месть до подходящего случаю настроения. Рабинович с Поповым это знали. Поэтому, хоть и извинялись для приличия, страха перед гневом омоновца никакого не испытывали.

- Ну что, Ваня, теперь у тебя глазки прорезались? - иронично поинтересовался Сеня, опускаясь перед дырой в подземелье на колени и заглядывая внутрь. - Интересно, от чего? От света факела или от удара по башке? Кстати, тыковка твоя здорово звучит. Надо будет посоветовать фанам на стадионе её вместо барабана использовать.

- Да пошел ты постовым на перекресток, - беззлобно буркнул Жомов и, высоко подняв факел над головой, осмотрелся.

Прямо перед ним начинался коридор, уходящий куда-то в глубь скалы. Проход был вытесан прямо в горной породе и довольно хорошо обработан. Пол был идеально ровным и, к удивлению Вани, по нему проходили самые настоящие рельсы узкоколейки. Слегка пригнувшись, поскольку свод коридора как раз доставал до маковки омоновца, да и ширины был не более двух метров, Жомов посветил в глубину прохода. Ничего, кроме абсолютной темноты, он там не увидел, и поэтому обернулся назад, едва не уткнувшись носом в металлические скобы, поднимавшиеся к верхнему краю колодца.

- Мужики, спускайтесь, -предложил Иван товарищам. - Тут самые натуральные ступеньки есть.

- Да мы уже видим, - ответил Рабинович и сделал контрпредложение: - Выбирайся лучше ты наверх. Нужно кое-что обсудить.

Тема для обсуждения была одна-единственная - сборы в дорогу по злачным катакомбам. В том, что найденный Жомовым коридор ведет в вожделенный Свар-тальхейм, не сомневался почти никто. Лишь один Андрюша Попов, который вдруг ощутил резкий приступ клаустрофобии, попытался предположить, что найденный тоннель - всего-навсего ещё одна кладовка Хрюмира.

- Ты чего, Андрюша, по фазе двинулся? - Ваня покрутил пальцем у виска. - Крышу птички обгадили? Ты же меня сам из кладовки под землю уронил.

- А ещё одной у него не может быть? - ехидно поинтересовался Попов.

- А зачем? - в тон ему спросил Жомов.

- А может, там у него нора? - Сегодня Андрюша по количеству язвительности в одной единице информации мог бы дать фору даже вчерашнему Рабиновичу.

- Ладно, все! Кончай спорить, - оборвал их Сеня. - У нас нет никакого другого выбора, кроме как проверить, куда ведет этот задний проход. Или вы оба хотите куковать в Митгарде до конца своих дней?

Подобная перспектива не прельщала ни Попова, ни Жомова. И если Ваня с самого начала не возражал против нового похода, то Андрюше, с грустью вспомнившему мамины щи и своих одиноких рыбок, пришлось Огласиться с последним утверждением Рабиновича. Ингвину уговаривать и вовсе не нужно было. Она просто светилась энергией, сгорая от желания посетить мир, который до сих пор ещё не был доступен ни одному смертному. Она бы бросилась в подземелье только с мечом и факелом, если бы Сеня не проявил благоразумия.

- Подожди. Не так быстро, - поймал он воительницу прямо на краю колодца. - Сначала нужно собраться как следует.

Кому чего, а лысому расческу! Это, конечно, не говорит о том, что Андрюша Попов тут же бросился искать среди вещей Хрюмира какой-нибудь завалявшийся костяной гребень. Просто каждый начал собирать в дорогу то, что считал наиболее нужным для предстоящего путешествия. Сеня стал обшаривать закрома Хрюмира в поисках каких-нибудь завалявшихся драгоценных камней, квоту которых он ещё не исчерпал в Англии, Попов принялся запихивать в мешок наиболее аппетитные куски мяса самых разных способов приготовления, не забывая при этом часть отправлять и в свой бездонный желудок, а Ваня Жомов без лишних слов связал веревкой два кожаных бурдюка с медовухой и, прикинув общий вес, привязал к ним третий. Ингвина в общей суматохе участия не принимала. Ее, как ярую воительницу, интересовало только оружие. А этого добра в её собственном арсенале было предостаточно. Начиная от небольшого ножа в голенище, кончая коротким, но очень тугим луком за спиной.

Наконец индивидуальные приготовления были закончены, и Сеня предстал перед друзьями во всей красе опытного спелеолога. С видом магистра всяческих наук, объясняющего второкласснику теорию относительности, Рабинович отдал распоряжение приготовить смоляные факелы для освещения пути. Ингвина только ткнула пальцем за плечо, указывая на рассыпавшееся из деревянной бочки по полу в кладовке искомое снаряжение. Сеня, быстро произведя в уме трудоемкую математическую операцию, тут же приказал взять каждому по пять штук. После чего на полу ни одного факела не осталось. Затем Рабинович потребовал от каждого взять по мотку прочной веревки и присоединить его к остальной амуниции. Ну и венцом его познаний в спелеологии стал набор древесных углей, которыми предусмотрительный Сеня собирался метить те перекрестки и развилки, которые-им предстояло пройти в горных тоннелях.

- Ну вот, теперь можно отправляться в дорогу, - критически осмотрев друзей, поставил диагноз Рабинович и первым направился к чуланному колодцу.

В этот раз Попову отмазаться от роли арьергарда не удалось. Как ни брыкался Андрюша, но все же оказался замыкающим, да ещё и с Горынычем на руках. Правда, чтобы избавить себя от удовольствия всю дорогу слышать несмолкаемое брюзжание криминалиста, друзья лишили его части съестных припасов, перегрузив их на свои плечи. Ингвина же, как ни пыталась взять на себя равный с остальными груз (с молчаливого одобрения Попова!), все же осталась налегке. Сеня, в очередной раз проявив чудеса рыцарского благородства, убедил воительницу, что от её быстроты и маневренности во многом будет зависеть судьба всего отряда.

В итоге боевое построение в тоннеле выглядело так. Впереди Жомов с бурдюками на плече, котомкой с мяcoм за спиной и факелом в левой руке, за ним Ингвина, вооруженная мечом, чуть позади нее, почти плечом к плечу, Сеня со съестными запасами на горбу, дубинкой и факелом в руках и замыкал строй тяжко вздыхающий Попов, транспортировавший Горыныча и лично отобранные куски жаркого. Мне же была предоставлена полная свобода действий, и я мог примыкать к строю где угодно. Только не между Рабиновичем и Ингвиной!.. Дискриминация!!!

Перед тем как тронуться в путь, следопыт Рабинович внимательно осмотрел рельсы узкоколейки. Собственно говоря, Сеня не ожидал увидеть в этом мире каких-либо признаков сложных механических приспособлений. Тем более после слов Горыныча о том, что структурой этого мира управляют не физические, а магические законы. Но, видимо, черные эльфы, как называла жителей Свартальхейма Ингвина, отгородившись от всего остального мира, развивались по собственным законам.

"Что же, тем проще будет с ними общаться!" - почему-то решил для себя Рабинович и, оторвавшись от созерцания рельс, дал распоряжение трогаться в дорогу.

Собственно говоря, как начали, так и закончили. Не успели друзбя пройти по тоннелю и двух десятков метров, как впереди замаячила дверь, сверкая в свете факелов отблесками металла. Дверь наглухо перегораживала проход и, судя по всему, была сделана из меди. Причем ни ручек, ни замочных скважин со стороны путешественников не наблюдалось. Отодвинув Жомова в сторону, Сеня подошел к нежданной, но вполне предсказуемой преграде и что есть силы звезданул по ней дубинкой. Дверь, как ни странно, выдержала. Зато не выдержал Попов! После Сениного удара дверь зазвучала, как заправский гонг особо крупных размеров. От этого звона у всех заложило уши, а Андрюша ещё и заорал, прибавляя осложнения к всеобщей контузии:

- Ты, блин, барабанщик недоделанный, офигел совсем, так стучать?!

От поповского рева с Жомова сдуло фуражку, шлем Ингвины сполз на нос, а сама она даже пошатнулась, сдвинутая с места ударной волной. Рабинович и вовсе. едва не выронил "демократизатор" из рук, а оба факела дружно потухли, оставив путешественников наедине с темнотой. Вдобавок к прочим бедам от Андрюшиного крика в тоннеле проснулось эхо. И, поскакав по стенам различными интерпретациями слова "стучать", с дикой скоростью выскочило через колодец наружу, спрятавшись от греха подальше в горах.

Когда, наконец, шумы в подземелье утихли и звенеть в ушах тоже перестало, на свет божий, а точнее, в абсолютную темноту был извлечен из мешка Горыныч, которому от спецэффектов досталось меньше всего. Сеня потребовал от Ахтармерза временно поработать зажигалкой. Однако трехголовый примус с перепуга от Андрюшиного крика выпустил на ветер весь свой запас желудочных газов и помочь ничем не мог. Пришлось друзьям распаковывать один из мешков с припасами и кормить самовозгорающегося птеродактиля.

- Слушай, Сеня, а может, подождем факелы поджигать? - осторожно поинтересовался Жомов, принюхиваясь к воздуху. - А то как бы не рвануло!

- Ничего, - махнул рукой Рабинович. - Пока этот летающий баллон газом заправится, все уже давно выветрится.

Однако поджигать факелы не пришлось. Неожиданно для всех со стороны двери раздался какой-то скрежет. Друзья резко обернулись на звук, изготавливая оружие к бою, хотя и абсолютно не ПС-1, как смогут драться в темноте. А дверь слегка приоткрылась, пропустив в щель тонкий лучик неяркого света. Медные ворота несколько раз конвульсивно дернулись, а затем щель донеслись потоки отборных свартальхейм-гательств.

- От етун твою мать, замок заклинило, Бестлу ему ю! - раздался из-за двери чей-то гнусавый голос. Сейчас, подожди чуть-чуть, я поправлю, - ответил ему бас, и следом за этой фразой раздались звонкие в дверь. Правда, не такие оглушительные, но зато путешественники зажимали руками уши, кто-то с той стороны справился с запором, и одна из створок увеченной двери распахнулась во всю ширину. Мгновение друзья зажмурились от света, а затем сквозь слезившиеся от слез ресницы увидели непомерно широкоплечего карлика, ростом не больше метра двадцати сантиметров в фартуке, рукавицах и с молотком в руках, вышед-13-за двери. Не обращая никакого внимания на людей, он поднял повыше масляную ламги и внимательно осмотрел вмятину на створке. Карли потрогал её руками, коротко присвистнул и лишь затея обратился к живым статуям.

- Ну и кому, скажите на милость, пришла в голову такая мысль хорошую вещь портить? - похлопывая ком по ладони, с тяжелым вздохом поинтересовался циклоп. - Нормально постучать нельзя было? Так мы думали, что за дверью никого нет, - по-чему-то стушевался перед карликом Рабинович, словно "дух" перед строгим прапором.

- Никого нет? Вы что, идиоты? - удивился кныш. - А на кой Бельгермир её тут поставили?

- Э, шкет, ты на кого наезжаешь? - не выдержал хамства Жомов. - Базары фильтруй, а то я тебе сейчас мигом голову с задницей местами поменяю.

- Что за крыса там пищит? - удивился карлик, и Сеня едва успел сдержать бешеный рывок омоновца к осуществлению заветной пластической операции. А коротышка пожал плечами.

- Впрочем, это уже не мое дело, - хмыкнул он. - Я дверь открыл, а дальше вы будете с Брагги разбираться.

Клоп исчез в проходе, а ему на смену высыпала целая ватага точно таких же недомерков, но с ног до головы закованных в железо, со щитами и молотками на длинных черенках в руках. Выстроив перед дверью миниатюрную копию тевтонской "свиньи", карлики застыли, ожидая указаний босса. И тот, поправив на башке рогатый шлем, сделал шаг вперед из строя.

- Ну и что здесь происходит, етун вашу мать? - вызывающим тоном произнес он. - Как вы сюда попали? Что вы тут делаете? И где, Нидхегг его загрызи, этот эгирский выродок, клыкастый Хрюмир?

- Видите ли, уважаемый, - сквозь зубы произнес Рабинович, обиженный негостеприимным приемом. - Эрл Хрюмир сейчас отсутствует по причине своего путешествия в Вальгаллу.

- Ага, значит, вы все-таки ухлопали старого спекулянта? Это тоже к вашему делу пришьется, - оскалился Брагги. - Только вот или вы врете, или асы что-то напутали. Не может Хрюмир в Вальгалле быть из-за гнилой родословной. Он ведь помесь черных эльфов и етунов. Эти волосатые уроды етуны, понятное дело, вообще отбросы, а мы у асов за второй сорт считаемся. Поэтому скряге Хрюмиру если и найдется где местечко, то только рядом с красно-синей Хели. - Коротышка заржал, и вся его бригада, словно по команде, дружно подхватила смех.

- Эта Хели что, фанатка ЦСКА, что ли? - глупо моргая глазами, поинтересовался у Рабиновича Иван, но Сеня ответить не успел. Вместо него заорал карлик:

- Молчать! Имя, фамилия, звание? Номер служебного удостоверения и имя твоего командира?! Доложишь ему, что я тебе пять нарядов вне очереди назначил.

- Да пошел ты к корове под хвост! - возмутился Жомов таким поворотом беседы. - Сейчас заряжу промеж рогов, и никакой Сеня тебя уже не спасет.

- Ладно, заткнись! - оборвал его Рабинович и снова повернулся к карлику. - Я так понимаю, уважаемый Брагги, ты здесь самый главный?

- Ну я, и что дальше? - задрал кверху нос коротышка. - Что ты этим хочешь сказать?

- Видишь ли, нам с друзьями срочно требуется попасть в Асгард, на прием к Одину. А единственный доступный путь туда лежит через Свартальхейм, - поморщившись, ответил Сеня. - Не могли бы вы пропустить нас и заодно показать правильную дорогу.

- Че-его? - изумился клоп и заржал так, словно услышал лучшую в мире шутку.

В этот раз солдаты его отряда команды со стороны босса определенно не ждали, поскольку покатились со смеху вразноброд и с множеством интонаций. Впрочем вскоре им пришлось покатиться в буквальном смысле слова. Ваня Жомов, не стерпев подобного издевательства над честью мундира, отпихнул в сторону руку Рабиновича и, отстегнув от пояса дубинку, принялся отвешивать ею чувствительные удары по излишне смешливым карликам. Через несколько секунд ржание стихло а часть отряда Брагги валялась вдоль стен с различными степенями контузии.

Уцелевшие воины брисингов в спешном порядке отступили за дверь. Там они мгновенно перестроились. Первые ряды создали из щитов настоящую стену, а задние карлики отцепили арбалеты и, натянув воротами тетиву, вставили в пазы стрелковые болты. Через пару секунд перед путешественниками стояла настоящая стальная черепаха, ощетинившаяся вдобавок добрым десятком арбалетов.

- Немедленно отпустите моих воинов! - раздался откуда-то из центра строя злобный голос Брагги.

- Да пожалуйста, - пожал плечами Рабинович. - Никто их не держит.

Избитые омоновцем карлики, пластом лежавшие до этих слов в коридоре, стали подниматься по одному и, подхватывая под руки своих все ещё не пришедших в сознание товарищей, потянулись в глубь строя. Жомов презрительно хмыкал, провожая их глазами, а Сеня лихорадочно пытался найти выход из тяжелого положения, в котором они оказались благодаря бойцовому петyху Жомову. Однако поймать за хвост нужную мысль он так и не успел. Дождавшись, пока последний солдат вроется за стеной щитов, Брагги вдруг заорал:

- Приготовиться! Батарея... залпом... по вражеским нкам... бронебойными... Пли!!!

Услышав эту команду, Сеня зажмурился, ожидая смерти. Конечно, за ним была не Москва, но отступать Рабиновичу все равно было некуда, поскольку своей тощей грудью он прикрывал златовласую Ингвину. Однако попробовать харч в Вальгалле Сене все же не пришлось. Едва началась заварушка, как умница Горыныч, тихо и скромно держась у стены, пробрался прямо в партер подземного театра военных действий. Просчитав вероятность развития событий, Ахтармерз понял, что добром дело не кончится, и едва Брагги начал командовать, пулей вылетел вперед.

Задрав хвост, дракон закрутился на одном месте, будто его ужалила в мягкое место оса. Скорость вращения нарастала с каждой секундой, и зеленые искры, сыпавшиеся с кончика хвоста рептилии, почти мгновенно превратились в плотный сверкающий шар. Ингвина, позабыв о карликах, словно зачарованная смотрела на это зрелище и коротко вскрикнула, когда зеленый шар внезапно взорвался, накрыв путешественников полупрозрачным изумрудным куполом.

Именно в этот момент арбалетчики дали залп по колонне вражеских танков и на несколько секунд застыли в изумлении, увидев, как мощные каленые болты отскакивают от прозрачной завесы. Брагги снова истерично заорал, приказывая стрелять. Откуда-то снизу стрелкам подали заряженные арбалеты, и те мгновенно выпустили рой стрел в сторону неподвижных мишеней. Однако и новый залп не достиг цели. Вновь ударившись о купол, болты отскочили назад, громкой дробью пробарабанив по щитам живой стены карликов.

- Ингвина, выбирай себе цель и, как только я скомандую, сразу стреляй из лука! - запыхавшимся голосом проорал магический волчок. - Только целься лучше, поскольку долго я не смогу вас защищать!

Воительница кивнула и, вмиг забыв про охватившее её оцепенение, со знанием дела вскинула лук. Первая стрела уже легла на тетиву и нацелилась острым жалом прямо в глаз одного из арбалетчиков, но добраться до конца маршрута так и не успела: это Сеня решил взять ситуацию под свой контроль.

- Прекратить огонь! - истошно завопил он, обращаясь к карликам. - Мы, великие ворлоки Муспелльсхейма, приказываем вам опустить оружие и начать мирные переговоры. В противном случае все вы будете раздавлены нашей несравненной магией и вдобавок сожжены огнем.

- Да мы и покруче штучки видали! - рявкнул ему в ответ Брагги. - Но убить вас мы всегда успеем. Ладно. Высылайте парламентера.

Горыныч тут же прекратил крутиться и, высунув сразу три языка, свалился на каменный пол. Жомов присел рядом с ним на корточки и ласково похлопал дра-кончика ладошкой по спине. Ахтармерз от этой ласки едва не расплющился, но стоически выдержал пытку Дружбой и тут же попросил пожрать. Андрюша немедленно притащил фураж, а Сеня сделал несколько шагов вперед, по направлению к отряду карликов. Ингвина хмыкнула и, не убирая стрелы с тетивы, встала чуть позади и левее его, держа на прицеле вышедшего навстречу Брагги.

- Вы чего тут беспредел устроили? - недовольно поинтересовался карлик. - Приперлись в чужую странy, дверь поломали, да ещё и свои порядки наводите, словнo немецко-фашистские оккупанты. Совесть у кого-нибудь есть? А у меня, между прочим, недвусмысленный приказ имеется: убивать всех жителей Митгарда, узнавших тайну этого входа в Свартальхейм. Что мне теперь, под трибунал из-за вас идти?

- Совсем не обязательно, - усмехнулся Рабинович. - Просто доложи начальству, что четверо странников просят открыть для них транзит в Асгард через вашу территорию. Да и приказ ты не нарушаешь, поскольку мы не из Митгарда.

- Да я уж вижу, что и про Муспелльсхейм вы наплели, - буркнул командир местных пограничников. - А вот твоя телохранительница, етуном буду, настоящая викингиня.

- Она не телохранительница, а друг и соратник, - отрезал Рабинович (тоже мне Ленин с Крупской!). - И у неё есть серьезная причина сопровождать нас в нашем путешествии.

- Ну, не знаю, не знаю, - покачал головой карлик и на секунду задумался. - Ладно, ждите здесь. Сейчас я о вас начальству сообщу! - При этих словах недомерок ткнул пальцем вниз, а не вверх, как это делают все нормальные люди, и вернулся к своему отряду. Сене с Ингвиной не осталось ничего другого, как последовать его примеру и воссоединиться с друзьями.

Ни Попов, ни Жомов не стали расспрашивать парламентеров о ходе переговоров, поскольку слышали все сами. Ваня решил утолить жажду, возникшую, видимо, в результате выброса излишков адреналина в кровь, а Попов, терзаемый жадностью, все же кинул Ахтармерзу ещё один кусок мяса и уселся на корточки около стены. Горыныч, сожрав подачку, удовлетворенно рыгнул, чем вызвал у всех безудержное чихание, и, извинившись, пристроился рядом с Андрюшей, поддерживая огнеметы в боевой готовности.

Некоторое время оба стана в напряженной тишине ждали ответа начальства Свартальхейма на просьбу Рабиновича, а затем, когда ожидание излишне затянулось, и те и другие стали понемногу расслабляться. Со стороны карликов послышалось какое-то бормотание и позвякивание оружия. Арбалетчики, устав держать оружие в вытянутых руках, положили его на кромки щитов, а кое-то даже сделал несколько глотков из металлических фляжек.

Для Жомова этот пример оказался заразительным. Развязав один из бурдюков, он довольно ощутимо осушил его и, может быть, вылакал бы наполовину, если бы Рабинович не остановил его. Приласкав Ваню всей мощью арсенала своих матерных выражений, Сеня отобрал у него бурдюки с алкоголем и велел мне охранять их. (Конечно, мне же больше делать нечего, кроме как Жомова от выпивки отгонять! Что я, садист, что ли?) Рабинович же на мое ворчание внимания не обратил и, строго повторив свой приказ (сам ты козел!), подошел к Ингвине.

- Так, значит, говоришь, это и есть черные эльфы? - поинтересовался он, ткнув пальцем в сторону разболтавшегося без командира строя коротышек. - А по-моему, самые настоящие гномы из сказок. Только покрупнее немного.

- Может быть, - пожала плечами воительница, не сводя напряженного взгляда с карликов. - Слышала я, благородный Робинсен, что так их называют на юге Митгарда. На Востоке они зовутся карлами, а самое пРавильное название им - черные эльфы, ибо сотворил их Один из червей, пожиравших плоть мертвого Имира, и велел жить в полной темноте.

- Что-то, как я посмотрю, они не очень-то повеления эти выполняют, - усмехнулся Рабинович, кивнув головой в сторону масляных светильников на стенах по ту сторону дверей. - А что, есть ещё и белые эльфы?

- Есть, - кивнула головой Ингвина. - Только они никогда не показываются людям. Ибо белые эльфы настолько прекрасны и наполнены солнечным светом, что, увидев их, можно ослепнуть от божественной красоты.

- Да-а, - усмехнулся Сеня. - О нашем уродце этого не скажешь... Хло-оп!!!

- Ты кого, козел, уродцем назвал? - запищал вдруг под ухом Рабиновича до боли знакомый голос. - На себя посмотри, дятел длинноклювый! Никак не пойму, то ли вы идиоты, то ли дебилы. Который раз с вами разговариваю, а вы до сих пор нормальному общению не научились. Чего пасть-то раззявил? Рот закрой, а то вчерашний ужин в пузе видно.

Неожиданно для эльфа вместо того, чтобы начать орать, ругаться и размахивать руками, Сеня звонко расхохотался. Маленький наглец оторопел. Зависнув сантиметрах в двадцати от лица Рабиновича, эльф никак не мог понять, отчего тот смеется. Может быть, это нервное? На его маленьком личике так красочно отражалось все смятение, царившее в душе, что Сеня расхохотался ещё громче. Остальные, в том числе и гномы, удивленно уставились на него.

- Вот тебе, Ингвина, возможность посмотреть на белого эльфа, у которого лик неземной красоты, весь наполненный солнцем, - сквозь смех проговорил Рабинович и повернулся к друзьям. - Мужики, идите сюда. К нам снова мухер болтливый пожаловал. - А затем снова к эльфу: - Ты с официальным визитом или так, проведать? Водку пить будешь?

- Водку? Теплую, противную, с мухами?.. Буду! - оторопело пробормотал крылатый задира, а потом вдруг очнулся. - Да ты что, охренел, что ли, ишак валаамский?! Ты как со мной разговариваешь? Буркалы протри. Ты, между прочим, со своим официально назначенным эльфом-хранителем говоришь...

- В смысле с холодильником, что ли? - перебил его Сеня. - Ну, так вон у нас продукты. Храни!

- Сень, ты его ещё не прихлопнул? - удивленно поинтересовался подошедший ближе Жомов. - Сейчас исправим! - И замахнулся дубинкой.

- Врежь ему, Ваня, как следует! - завопил Андрюша Попов, не забывший недавнего удара в нос кулаком на привале в лесу. - Прихлопни его, как муху.