ца.
они ни думали. Неважно, что говорится в книгах или что там доктора ска-
жут в психбольнице. Я знаю, как это делается. Они быстренько запишут ее
в сумасшедшие и запрут у себя, только дай им возможность, мне стоит лишь
вызвать их, и все. Но я не сделаю этого, потому что я ее знаю. Неужели
так трудно понять? Я знаю, а они нет. Они не знают, как она заботилась
обо мне долгие годы, когда всем вокруг было все равно, как она работала
ради меня, чем она пожертвовала. Сейчас у нее, конечно, есть странности,
но это моя вина, я виноват. В тот раз, когда она пришла ко мне и сказа-
ла, что хочет снова выйти замуж, я заставил ее отказаться от этого. Да,
я заставил ее, я виноват! И не надо объяснять мне насчет ревности, само-
дурства: я тогда вел себя хуже, чем она сейчас. Если уж говорить о том,
кто полоумный, я тогда был в десять раз хуже ее. Если бы они, эти докто-
ра, знали, что я говорил и что делал в тот день, как вел себя, они мо-
ментально посадили бы в психушку меня. Ну что ж, в конце концов я смог
преодолеть себя. А она не смогла. Но кто дал вам право определять, кого
нужно изолировать, а кого нет? Мне кажется, временами каждый из нас бы-
вает чуточку полоумным.
вести дыхание. Его лицо было очень красным, а толстые губы начали дро-
жать.
слово, я не хотела. Прошу вас извинить меня. Я не имела никакого права
говорить такое.
будь об этих вещах. Когда живешь вот так, в полном одиночестве, в тебе
все копится, пока не вырвется как пробка из бутылки. Как будто тебя
превратили в бутылку или в чучело, вроде этой белки вон там.
ручил его, мы бы жили вместе.
увлечениях. Я устроил что-то вроде мастерской у себя в подвале...
дим отдых.
маю, что сегодня ночью сюда еще кто-нибудь заедет.
вок, и Мери почувствовала растущее раздражение, но потом она осознала, в
чем дело, и подавила это чувство. Он старался не дотрагиваться до нее.
Бедняжка и в самом деле боялся женщин!
ке, ведущей к посыпанной гравием подъездной дорожке, опоясывающей мо-
тель. Дождь прекратился, но вокруг царил непроглядный мрак, ночь была
беззвездной. Обогнув дом, она оглянулась. Второй этаж все еще был ярко
освещен. "Интересно, легла ли уже его мать", - подумала Мери. Может
быть, она не спала, слышала их разговор, визгливый монолог сына, завер-
шивший его?
вставила в замок ключ, и открыл ее.
увидела, как его лицо залила краска.
лись шаги, затем раздался щелчок, означавший, что он зашел в контору ря-
дом с ее комнатой.
целиком погрузилась в эту работу. Вытащила пижаму, шлепанцы, баночку с
ночным кремом, зубную щетку и пасту. Потом перебрала одежду в чемодане в
поисках платья, которое она наденет завтра, когда ее увидит Сэм. Надо
повесить его на вешалку сейчас, чтобы за ночь оно отвиселось. Завтра все
должно быть идеально.
ее при разговоре с толстяком, куда-то исчезло. Но разве эта перемена
настроения произошла так уж неожиданно? Разве она не началась еще там, в
доме, когда мистер Бейтс вдруг ударился в истерику? Что он там сказал,
что-то такое, сразу резанувшее ее слух?
лась на постель.
Вот, например, вчера вечером она пережила небольшой приступ безумия,
увидев деньги на столе у шефа.
лоумной, потому что только тронутая может вообразить, что ей удастся
сделать все, как она задумала. Происшедшее казалось сном, мечтой, став-
шей явью. Это и был сон. Бредовый сон. И теперь она отчетливо осознала
это. Возможно, ей удастся сбить со следа полицию. Но Сэм начнет задавать
разные вопросы. Как звали покойного родственника, который оставил ей
наследство? Где он жил? Почему она раньше не упоминала о нем? Как это
она привезла с собой наличные? Неужели мистер Ловери спокойно воспринял
то, что она так неожиданно оставила работу?
ожидала от нее Мери, - приехала к ней, ничего не сказав полиции, и даже
поклялась бы хранить молчание в будущем просто из чувства благодарности
к сестре. Факт оставался фактом - все равно она бы ЗНАЛА обо всем, все
равно были бы осложнения.
что ничего не получится. Она никогда не сможет поддерживать с ней отно-
шения, не сможет объяснить внятно Сэму, почему нельзя этого делать, по-
чему ей нельзя возвращаться в Техас, даже для того, чтобы встретиться с
родной сестрой.
Завтра - воскресенье; если она покинет мотель примерно в девять утра и
поедет прямо домой, то возвратится в город в понедельник, ранним утром.
Еще до того как вернется из Далласа Лила, до того как откроется банк.
Она положит деньги в банк и сразу отправится на работу.
ни о чем не узнает.
объяснение для Лилы. Она может сказать ей, что поехала в Фервилл, потому
что решила нанести неожиданный визит Сэму и провести с ним уикэнд. Маши-
на сломалась, и она была вынуждена отбуксовать ее: ей сказали, что пот-
ребуется новый двигатель, поэтому Мери решила обменять ее на эту старую
развалину и вернуться домой.
в семьсот долларов. Столько стоил ее седан.
то, чтобы снова обрести рассудок. Рассудок, нормальную жизнь и надежду
на счастливое будущее.
ренность. Все оказалось очень просто.
тот момент ее охватило странное ощущение, будто все, что произошло, было
предопределено, - так, кажется, это называется? Будто все события сегод-
няшнего дня просто должны были случиться. То, что она выбрала непра-
вильную дорогу, приехала сюда, встретила этого несчастного толстяка,
стала свидетелем его странной речи, последняя фраза которой словно от-
резвила ее.
явшись, представила себе, как он воспримет такое проявление благодарнос-
ти. Несчастный чудак скорее всего хлопнется в обморок!
сильной; ну-ка, посмотрим, сможет она теперь уместиться под душем? Имен-
но это она сейчас и сделает - примет настоящий горячий душ. Станет под
струящуюся воду и будет стоять, пока не смоет всю грязь с тела, а потом
с души. Очистится Мери. Станет белой как снег...
подняла руки, сняла через голову платье, швырнула его в комнату. Платье
упало на пол - наплевать. Медленно расстегнула бюстгальтер, взмахнула
рукой, так что он описал красивую дугу в воздухе, и разжала пальцы. А
теперь трусики...
по лицу можно дать двадцать семь, но тело у нее двадцатилетней девушки.
Хорошая фигура. Чертовски хорошая фигура. Сэму понравится. Хорошо бы он
сейчас стоял рядом и любовался этим телом. Пережить еще два года ожида-
Василенко Иван
Шилова Юлия
Березин Федор
Грабб Джеф
Беляев Александр
Майер Стефани