часто пользовались в школе, или в доме моей тетки, или даже - как я позже
узнаю - эти двое.
пижаму, чтобы скрыть, что я в ней не спал.
"Джим!". Я понятия не имел, где нахожусь. Пошарив под диваном в поисках
привычного ночного горшка, но не обнаружив его - на коврике стояла лишь
кастрюлька, - я в изумлении поглядел направо и налево, ожидая увидеть
деревянные перегородки, которые в школьном дортуаре отделяли кровати друг
от друга, но их не оказалось. Впервые за многие годы я был совсем один -
ни голосов, ни тяжелого дыхания, ни портящих воздух трубных звуков. Только
женский голос, зовущий снизу:
натянул ее.
удивительные события прошедшего дня - я ничего не понимал и хотя был
безмерно счастлив оттого, что не вернулся в школу, но в этом новом для
меня мире чувствовал себя потерянным. Наверное, мальчику того возраста, в
каком я тогда был, куда важнее понимать, кто он есть, чем чувствовать себя
счастливым. А я был амаликитянин - и, безусловно, несчастный амаликитянин
- и знал свое место в жизни, что было для меня куда важнее, чем
чувствовать себя счастливым. Я знал своих врагов и знал, как избежать
худшего, что они могут мне сделать. А теперь... Я толкнул дверь в конце
лестницы, и передо мной предстала не женщина, а бледная встревоженная
девчонка, пожалуй, всего лишь раза в два старше меня. Она сказала:
звала тебя Джимом. Тебе не нравится это имя?
странно, достаточно важны. С ними ничего не поймешь, пока не опробуешь на
слух. Но все-таки почему я стыдился имени Виктор и почему так легко
согласился стать Джимом? - А где Капитан? - спросил я только затем, чтобы
переменить тему.
кухню, поставила на огонь воду, чтобы варить мне яйцо.
такой ответ показался несколько загадочным даже ей самой, так как она
добавила: - Вот ты получше узнаешь Капитана, тогда поймешь, что спрашивать
его о чем-либо бесполезно. Он сам скажет тебе то, что сочтет нужным.
он очень добрый. Запомни это.
Я внимательно смотрел, не улыбнется ли она, но она не улыбнулась.
полковник Кларидж, но он довольно быстро его сменил. Он сказал, что не
тянет на такое имя.
Капитаном этого не делай. Он волнуется, когда его расспрашивают. Как-то
раз он сказал мне: "Лайза, все только и делают, что всю жизнь задают мне
вопросы. Не приставай ко мне хоть ты, хорошо?" Так что я больше к нему не
пристаю - не приставай и ты тоже.
Внезапно глаза у нее залучались, словно ее ввели в комнату, где стояла
большая сверкающая елка, увешанная игрушками и пакетиками с подарками.
Лайза сказала; - Вот - слышишь? Это его шаги на лестнице. Я узнаю их из
тысячи, но он все равно говорит, чтоб я ждала, пока он три раза не
позвонит - один длинный звонок и два коротких. Будто я не знаю, что это он
пришел, еще до всех этих звонков.
раздались три звонка - один длинный и два коротких. Затем дверь открылась,
и вот Лайза уже встречала Капитана со смесью облегчения и недовольства,
точно он отсутствовал целый год. А я с любопытством наблюдал за ними -
ведь я, наверное, впервые видел, как сложна человеческая любовь, но уже
тогда меня поразило, до чего быстро исчезли ее проявления. Осталась лишь
застенчивость и как бы страх. Лайза сказала:
право, ничего не помню, даже не помню, был ли он все еще с нами, когда
настала ночь.
(время здесь - не как в школе - текло без счета), - прежде чем я снова
увидел Капитана, причем наша встреча произошла при несколько странных
обстоятельствах. За время его отсутствия я научился многому, чего не знал
в школе: как готовить сосиски и надрезать их, прежде чем положить на
сковородку, и как разбивать яйцо о край сковороды, чтобы приготовить
яичницу с беконом. Я познакомился также с булочником и мясником, ибо моя
приемная мать часто посылала меня за покупками - она почему-то не любила
выходить из дому, хотя каждое утро заставляла себя дойти до угла, покупала
газету и бегом возвращалась назад, точно мышка в свою норку. Я не знал,
зачем она покупала газеты - она же так мало времени уделяла каждой из них,
что едва ли успевала прочесть что-либо, кроме заголовков. Только теперь я
понимаю, что она каждый день ждала, не появится ли в газете заголовок
вроде: "Тайна пропажи школьника" или "Странное исчезновение ребенка",
напечатанный крупными буквами, и тем не менее, просмотрев газету, она
всякий раз старательно запихивала ее на дно мусорного ведра. Однажды она
сказала мне в качестве объяснения:
валяются старые газеты.
ведь это говорило бы, что она не верит разумности его поступков, а ее
сомнения ранили бы этого гордого человека.
гордиться собой - как и немалые основания робеть. Любовь и страх - страх и
любовь - теперь-то я знаю, как неразрывно связаны они между собою, но в ту
пору оба эти чувства были выше моего понимания, да и разве могу я быть
уверен, что действительно понимаю их даже сейчас?
булочника с хлебом, как вдруг увидел Капитана, поджидавшего меня на улице.
Он сунул руку в карман и, достав флорин и шиллинг, уставился на них.
Довольно долго он никак не мог решиться и наконец остановил свой выбор на
шиллинге.
когда я снова вышел из лавки, он сказал: - Давай пройдемся. - Мы и
прошлись - по нескольким улицам, в полном молчании. Наконец Капитан
сказал: - Жаль, тебе нет шестнадцати.
человек считается совершеннолетним.
возможности уединиться. Негде мужчине поговорить спокойно с
несовершеннолетним мальчиком. В парке - слишком холодно, и Лайза не
простит мне, если ты простудишься. В пивнушку тебя не пустят. Чайные
заведения закрыты - в любом случае мужчине там нечего пить. Я, к примеру,
могу пойти в бар, а тебе нельзя. Ты можешь выпить чаю в чайной, но я
терпеть не могу пить много чая, только не говори об этом Лайзе, а чего я
хочу, там не подают, так что придется гулять. Вот во Франции - там все
иначе.
употребил слово "дом": квартира моей тетки никогда не представлялась мне
Доставалов Александр
Конюшевский Владислав
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Гюго Виктор
Рыбаков Вячеслав