не соответствовал тому типу интеллигентного бабника, о котором она только
что думала. Чтобы окончательно смутить его, она еще раз улыбнулась:
поддался ли он на эту игру мельчайших мускулов ее лица? Конечно, поддался.
Когда он склонился перед ней, она увидела густые черные волосы,
разделенные ровным пробором.
антологией лирической поэзии и охотно посоветовался бы с тобой, дорогая
Нелла, какие именно стихотворения Рая следует поместить.
лицу, что он принял ее испуг за признательность.
Так на этой вот смуглой, безукоризненно выбритой щеке десять лет тому
назад горела пощечина Альберта?
своих пяти пальцев на его смуглой щеке, а заплатил я за эту пощечину
шестимесячным пребыванием в одесской военной тюрьме". Внимательные, чуть
испуганные глаза, испытующий взгляд. Нить жизни перерезана - жизни Рая,
моей и мальчика - из-за пустого упрямства какого-то чернявого лейтенанта,
настаивавшего на выполнении своего приказа; три четверти прекрасного
фильма, который уже начался, вдруг оборвали, бросили в кладовую, и оттуда
она по кускам извлекает его, - сны, которые так и не стали явью. Выкинули
главного героя, а всех остальных - ее, мальчика, Альберта - заставили
крутить новую, кое-как склеенную ленту. Режиссер на часок-другой ввел в
картину маленького, но ретивого начальника, и тот испоганил весь финал.
Прочь главного героя! Ее изуродованная жизнь, жизнь Альберта, мальчика,
бабушки на совести этой жалкой бездари, которая упорно продолжает
принимать ее смущение за влюбленность.
составитель антологии, если только это ты, - по-моему, ты слишком молод, -
но если это действительно ты, ты станешь главным героем в третьей части с
мелодраматическим концом - таинственная фигура в мыслях моего сына, черный
человек в памяти бабушки; десять лет, полные неугасимой ненависти; о, у
тебя еще закружится голова так, как кружится она сейчас у меня".
в "Вестнике". Нелла, дорогая, тебе нехорошо?
услышать чей-то шепот: "Наша милая Нелла стареет" и подумать, стоит ли
позвонить Альберту и вызвать его сюда. Альберт узнает его и избавит ее от
мучительного выспрашивания. Она почти не сомневалась, что это он, хотя все
говорило против этого. На вид ему казалось лет двадцать пять, ну, от силы
двадцать восемь; значит, тогда ему самое большее было восемнадцать.
лестнице.
корзинку для бумаг.
называйте себя, когда подойдут к телефону. Слышите? Не называйте себя.
Брернихе; господин Гезелер выступит там с докладом.
внимания на обоих мужчин, быстро ушла.
улицу, где находилось кафе Луиджи.
здесь снова можно склеивать фильм из обрывков, которые стали снами, и
начать крутить его. Погасить свет, нажать кнопку, и сон, который так и не
стал явью, вспыхивает в мозгу.
когда приходила Нелла: дикая, примитивно сентиментальная музыка изматывала
и волновала. Настороженно дожидалась она того момента, когда мелодия
обрывается и с грохотом падает в бездонную пропасть, - и в то же время она
упорно прокручивала первую часть фильма - ту, которая не была сном.
По-прежнему на фронтоне над витриной был врезан в стену пестрый петух,
выложенный из разноцветных стеклянных плиток: зеленых, как лужайка, и
красных, как гранат, желтых, как флажки на составах с боеприпасами, и
черных, как уголь, а большой транспарант, который петух держал в клюве,
был белоснежным, и на нем красная надпись: "Генель. 144 сорта мороженого".
Петух бросал пестрый свет на лица посетителей, на весь зал до самого
дальнего уголка, на Неллу, и рука ее, окрашенная мертвенно желтым светом,
лежала на столе, как и тогда, когда шла первая часть фильма.
на ее руку, и, прежде чем она подняла глаза, он сказал ей:
нее коричневую куртку "гитлерюгенд". Потом бросил куртку на пол, отшвырнул
ногой в угол кафе и сел рядом с Неллой.
видела его, потому что другая серая тень легла на ее руку, окрашенную в
желтый цвет грудью стеклянного петуха. - Никогда больше не напяливайте эту
штуку. Она вам не к лицу.
стойки, где оказалось свободное место, и теперь она хорошенько разглядела
его: на улыбающемся лице - удивительно неулыбчивые синие глаза, смотревшие
поверх ее плеча куда-то вдаль. Он танцевал с ней так, будто ее и не было
рядом, и руки его легко касались ее талии, легкие руки, которые она потом,
когда они спали вместе, часто клала себе на лицо. Светлыми ночами волосы
его казались не черными, а пепельными, как свет, проникавший с улицы, и
она тревожно прислушивалась к его дыханию - дыхание это нельзя было
услышать, только почувствовать, если поднести руку к его губам.
на ее окрашенную в желтый цвет руку. Коричневая куртка так и осталась
лежать в углу бара.
стихов был он сам, равнодушно читавший их. Все ему давалось легко, все
казалось само собой разумеющимся. Даже от призыва в армию, которого он
боялся, им удалось получить отсрочку, но осталась память о двух днях,
когда его избивали в каземате.
шампиньоны предприимчивый маленький француз: кровавые пятна на потемневшем
сыром цементном полу, пиво, блевотина пьяных штурмовиков, приглушенное
пение словно из могилы; блевотина на стенах, на полу, где теперь на слое
навоза растут белесые, болезненного вида грибы, а на крыше каземата теперь
чудесный зеленый газон, розы, играют дети, матери сидят с вязаньем, и то и
дело слышатся их крики: "Осторожней!" и "Что ты мечешься как угорелый";
старички-пенсионеры досадливо разминают табак в трубке - всего на два
метра выше той темной ямы, где Рай и Альберт два дня ожидали смерти.
Сияющие папаши играют в лошадки, дедушки одаривают детей конфетками,
фонтан, окрики: "Не подходи близко к краю!", и старый сторож, который по
утрам обходит парк и устраняет следы ночных похождений пригородной
молодежи: бумажные платки со следами губной помады, и на земле
нацарапанные при лунном свете обломками веток синонимы слова "любовь".
Старички, поднимающиеся чуть свет, приходят летом очень рано, чтобы
увидеть добычу сторожа, прежде чем она исчезнет в мусорном ведре:
хихиканье по поводу пестрых бумажных платков и стертой ядовито-красной
губной помады. _Все мы были молоды_.
белесых пятен над коричневым навозом и желтой соломой; здесь когда-то
убили Авессалома Биллига - первую жертву среди евреев города. Это был
темноволосый смешливый паренек с руками легкими, как руки Рая; и рисовать
он умел неподражаемо. Он рисовал сторожевые вышки и штурмовиков - _немцев
до мозга костей_, и те штурмовики - _немцы до мозга костей_ - растоптали
его ногами там, внизу, в пещере.
Она чуть передвинула лежащую на столе руку так, чтобы на нее падал красный
свет от оперения на шее петуха; прошло два года после их первой встречи,
ее рука лежала точно так же, и Рай рассказывал о том, что убили Авессалома
Биллига. Худенькая маленькая еврейка, мать Авессалома, звонила из квартиры
Альберта в Лиссабон, в Мехико-Сити, вызывала все пароходные линии, не
спуская с рук маленького Вильгельма Биллига, названного так в честь
кайзера Вильгельма. И странно: где-то далеко в Аргентине кто-то держал
трубку и разговаривал с фрау Биллиг - визы, векселя.
двадцать тысяч марок ушли в Аргентину. Рай и Альберт стали художниками в
отделе рекламы на папиной фабрике.
что ты носишься как угорелый!", "Осторожней!", "Не подходи близко!", там
бьет фонтан и цветут розы, красные, как ее рука, лежащая в свете петушиной
Лукьяненко Сергей
Посняков Андрей
Контровский Владимир
Суворов Виктор
Кервуд Оливер Дж.
Акунин Борис