Чтение 6–й страницы книги ~Охотник за смертью: Восстание~

- Мы внимательно следим за показаниями ваших приборов, капитан, - прошелестел в наушниках голос Кросса. - Мы видим все, что видите вы. Но прибавить нам нечего. Сенсоры дальнего действия молчат. До сих пор нам не удалось обнаружить никаких признаков жизни. Мы связались с космопортом Голгофы, но они там слишком заняты ликвидацией последствий атаки и помочь нам ничем не могут. Есть и хорошие новости. Все шесть патрульных крейсеров, преследовавших хайденский корабль, потеряли его и теперь возвращаются. Они будут здесь примерно через час.

- Ну что ж, это уже кое-что.

Сайленс повернулся к Фрост:

- Что скажете, разведчица? Идем мы туда?

- Лезем ли мы в предполагаемую ловушку? Туда, где нас, вероятно, поджидают жаждущие крови пришельцы? Конечно лезем, капитан. Оставаясь здесь, мы ничего не добьемся.

- Почему-то я так и думал, что вы это скажете. Хорошо, идем. Ведите нас, разведчица. Десантники, держитесь сразу за нами. Оружие держите наготове, но помните, что мы можем встретить и пропавших на Геенне людей. Я предпочел бы видеть их живыми, а не мертвыми. Если, конечно, они еще живы. Вперед, разведчица.

Фрост шагнула в темный туннель и осторожно двинулась вперед. Сайленс и десантники - за ней. Канаты, образовывавшие внутренние стены туннеля, были чуть потоньше, чем снаружи, но на ощупь оставались такими же упругими. Их белую ткань пронизывали голубые нити, похожие на кровеносные сосуды. Сайленс решил рассмотреть их с большим увеличением и изменил оптическую настройку шлема. В первый момент капитану показалось, что стена бросилась на него. Когда взгляд привык к изменившемуся миру, капитан увидел, что паутинные канаты слегка пульсируют. Он вернул себе нормальное зрение и кончиком стального пальца осторожно прикоснулся к одному из канатов. Встроенные в перчатку сенсоры показали, что канат холодный и неживой. Только немного липкий. Стены туннеля плавно переходили в потолок и пол, так что создавалось впечатление, будто люди попали в кишечник какого-то животного. А может, так оно и было? Сайленс обернулся, чтобы взглянуть на идущих сзади десантников, и только тут заметил, что туннель за их спинами исчез. Образовывавшие его стены канаты переплелись вместе, полностью закрыв проход. Сайленс предупредил десантников и снова повернулся к разведчице. Фрост была намерена пробить путь обратно с помощью дисраптера, но капитан остановил ее:

- Давайте сначала пойдем вперед и посмотрим, куда ведет этот туннель. Сломать стену мы всегда успеем. "Неустрашимый", вы поняли, что здесь произошло?

Ответа не последовало.

- Эй, "Неустрашимый"! Вы меня слышите?

Капитан долго вслушивался в напряженную тишину, но все, что он мог расслышать, было лишь его собственное хриплое дыхание.

- Попробуйте их вызвать вы, разведчица.

Фрост попробовала. Потом попробовали все до одного десантники - с тем же результатом. Разведчица проворчала что-то сквозь зубы и обернулась к Сайленсу:

- Скафандры тут ни при чем. Я их проверила, все системы работают нормально. Что-то блокирует наш сигнал. Так что мы предоставлены сами себе, капитан.

- Не впервой. Вперед, разведчица. Я не думаю, что обитатели этого корабля впустили нас просто для того, чтобы подержать здесь. Скорее всего они нас... ожидают.

Фрост громко фыркнула и двинулась дальше. Канаты послушно разворачивались перед ними, образуя туннель, и снова скручивались за спиной, так что отряд все время двигался в своеобразном "кармане" из паутины. Кроме исходных толстых канатов появились более тонкие веревочки, некоторые не больше мизинца толщиной. Все они переплетались и перекрещивались самым немыслимым образом, и не у одного Сайленса мелькнула мысль, что они бредут сейчас по гигантской паутине, каждым шагом подавая невидимым хозяевам сигналы о своем присутствии. К тому же паутина эта становилась все более и более липкой. Все труднее становилось отрывать ботинки от пола, и вскоре уже только сила сервомеханизмов позволяла им это делать. На стенах то и дело вспыхивали странные огоньки. Они гасли так быстро, что не удавалось даже понять, какого они были цвета. Иногда Сайленсу казалось, что он вообще никогда не видел подобного цвета. И до сих пор - никаких технологических устройств. И ни одного пришельца.

Туннель внезапно сморщился и стал таким узким, что пришлось ползти на коленях. Узкое место кончилось вместе с туннелем. Люди поднялись на ноги и обнаружили, что оказались в большой комнате, напоминавшей по форме яйцо, если глядеть на него изнутри.

Высокий потолок и гладкие стены блестели, как полированные. Пол и стены покрывало множество странных темных выростов. Назначение их оставалось загадкой. Фрост отрывисто приказала людям ничего не трогать, и Сайленс подумал, что это предупреждение излишне. Ни за что на свете он не прикоснулся бы к этим штуковинам. Он представил себе, как прилипает к одной из них и беспомощно смотрит, как яйцеобразная "комната" медленно наполняется желудочным соком. Пот ручьями стекал по спине, несмотря на циркулирующий в скафандре холодный воздух.

Осторожно ступая и стараясь ни к чему не прикасаться, люди пересекли странную комнату и нырнули в новый сморщенный туннель. В конце его открылась другая комната, а за ней - новый туннель, и так было еще несколько раз, пока в одной из комнат поменьше они не увидели, что же случилось с пропавшими на Геенне людьми.

Эта комнатка была меньше предыдущих - футов тридцать в диаметре. Стены ее были покрыты вертикальными и горизонтальными морщинами, на полу лежал слой тумана. Броня скафандров немедленно покрылась капельками росы. Все помещение заливал голубовато-белый свет, резкий и безжалостный, идущий как будто ниоткуда. Над полом, прямо на тумане, висели длинные плоские пластины из какого-то неизвестного металла, а на них лежало то, что осталось от сотрудников разгромленной имперской базы. От некоторых из них остались только отдельные органы, конечности и, разумеется, лица. Несколько тел расчленены не были - хозяева корабля вскрыли их, как медики вскрывают трупы в анатомичке, и по выражению лиц тех, у кого они остались, было ясно, что операция началась, когда жертвы были в полном сознании. В другой ситуации капитана просто стошнило бы от такого зрелища. Но сейчас все чувства вытеснила ярость.

- Мы отомстим, - сказала Фрост твердым спокойным голосом. - Каждая тварь с этого корабля заплатит своей кровью.

Космодесантники завертели головами - оружия у них хватало, но стрелять было некуда. Сайленс прекрасно понимал, что они чувствуют, но сам постарался взять свою ярость под контроль.

- Нет, разведчица. Вы убьете этих тварей только после того, как наши специалисты вытянут из них всю возможную информацию. А пока мне нужны пленники, а не трупы. Десантники, помните, это приказ. Силу применяйте только в самом крайнем случае, если возникнет угроза для жизни. Решать, так ли это, предстоит вам, но будьте готовы впоследствии обосновать свои действия. Мы еще отомстим, но пока надо вытащить из этого корабля всю имеющуюся информацию. Возможно, мы не в последний раз встречаемся с теми, кто его построил.

- Не учите меня, - сказала Фрост. - Я знаю свои обязанности.

- Извините, разведчица. Перестраховался. Значит, так, ребята. Здесь мы уже ничего сделать не можем. Отметьте местоположение этой комнаты на картах ваших скафандров, и идем дальше. Потом мы пришлем сюда людей, чтобы они забрали трупы. А сейчас важнее всего найти, где у них тут рубка. Я хочу, чтобы этот корабль не мог ни двигаться, ни стрелять. Кроме того, я хочу взглянуть на его команду, и похоже, что найдем мы ее только в рубке. Не удерут же они и оттуда.

Он первым пересек комнату, осторожно лавируя между окровавленными останками и изо всех сил стараясь не смотреть на них. Так было легче справиться с гневом. Казалось, целая вечность прошла, пока капитан добрался до сморщенного отверстия в противоположной стене. Но стоило ему подойти поближе, как отверстие захлопнулось. Заросло толстыми нитями паутины. Сайленс потрогал рукой стену в том месте, где только что был проход. На ощупь она ничем не отличалась от других стен комнаты. Впрочем, он и не думал, что сумеет порвать ее рукой. Капитан с силой стукнул по стене кулаком и обернулся к своим товарищам. Они стояли молча, повернув к нему безглазые лица своих непрозрачных шлемов. Свет в комнате начал медленно гаснуть. Туман поднялся повыше, скрыв от глаз платформы со страшным грузом. Сайленс отчетливо представил себе пришельцев, сгрудившихся по ту сторону закрытого прохода.

- Десантники! - сказал он. - Мне кажется, угроза для нашей жизни возникла уже сейчас. Можете стрелять во все, что движется. Только друг в друга не попадите. Я не против того, чтобы оставить в живых нескольких тварей, так что если кто-нибудь сбежит, не мешайте ему. Разведчица, проделайте выход. Вот здесь.

Фрост подняла правую руку и направила ее на то место, где только что был проход. Встроенный в стальную перчатку дисраптер проделал в стене круглую дыру в десять футов шириной. Из дыры вырвался сноп тошнотворно зеленого света и... И больше ничего. Нападения, которого все ждали, не последовало. Сайленс и Фрост осторожно заглянули в дыру. По краям ее свисали обрывки канатов из паутины. Они тихонько колыхались, ударяли по плечам скафандров, но не причиняли ни малейшего вреда и не делали никаких попыток заплести пробоину. За стеной оказался узкий - не шире восьми футов - туннель с гладкими молочно-белыми стенами, излучавшими слабое зеленоватое сияние. При такой ширине туннеля человек в тяжелом скафандре еле-еле мог в него протиснуться, и Сайленс почти не сомневался, что это сделано нарочно. Никаких пришельцев в туннеле не оказалось.

- Первой пойду я, - сказала Фрост. - Теперь это дело разведчика.

- Не смею спорить, - любезно отозвался Сайленс. - Только после вас!

Фрост протиснулась в узкий туннель, выставив вперед руки со встроенными в перчатки дисраптерами. Следом пошел Сайленс, а за ним и десантники. Пол туннеля угрожающе прогнулся под их весом, но все-таки выдержал. Сайленс постарался не думать о том, что будет, если он все-таки порвется. Вряд ли внизу их ждет что-то хорошее. Капитан давно уже потерял ориентировку. Нет, это не значило, что он заблудился. Приборы скафандра запомнили все повороты и легко могут привести его обратно к выходу. Но он не знал, где находится сейчас, и лишь подозревал, что узкие коридоры заводят его все глубже и глубже в самое сердце вражеского корабля. Сайленс проверил уровень воздуха в баллонах. Он почти не понизился. По идее, он может продержаться в этом скафандре неделю. В нормальных условиях.

Капитан отбросил и эту мысль тоже и принялся изучать стенки туннеля. Они были ровными и гладкими и состояли не из переплетенных канатов, а из чего-то вроде мембраны. Тонкая пленка пульсировала и колыхалась безо всякой видимой причины. По ее молочно-белой поверхности пробегали легкие разноцветные волны, чем-то похожие на ускользающие мысли. А еще проход постепенно сужался. Медленно и неотвратимо. Сайленс сравнил его текущие размеры с тем, что показывали приборы на момент входа в туннель, и нахмурился. Затем он подсчитал, когда проход станет таким узким, что люди уже не смогут идти дальше. Этот результат понравился капитану еще меньше, чем предыдущий. Четыре минуты тридцать семь секунд. И ни секундой больше.

- Ребята, стоять! Разведчица, мы остановимся прямо здесь.

Все замерли. Фрост не оглянулась, но Сайленс понимал, что шлем позволяет ей видеть его, не поворачивая головы. Он снова измерил ширину туннеля с помощью встроенных в скафандр приборов и даже не удивился, когда обнаружил, что тот стал еще уже. Теперь они уже не могли пройти дальше.

- А я все гадала, когда вы это заметите, - сказала Фрост. - Похоже, мы пришли туда, куда нас хотели привести. Разнести эту стенку?

- К чертовой матери, - ответил Сайленс. - Если не знаешь, что делать, шуми погромче. Пусть все, кто тут есть, узнают, что мы пришли и недовольны приемом.

Фрост направила свои встроенные в перчатки дисраптеры на стены туннеля, и тут они внезапно лопнули в сотне мест, и на отряд обрушилась лавина насекомых. Самые маленькие из них были размером с кулак. Тысячи многоногих тварей карабкались на скафандры и искали слабые места в их броне. Самые большие сами были закованы в броню, а их хитиновые клешни были твердыми, как сталь. Сначала лучи дисраптеров поджаривали их на месте, прямо у трещин в лопнувшей стене, но когда дисраптеры разрядились, людям пришлось плохо. Волна насекомых накрыла их с головой. Те, что поменьше, залепили сенсоры скафандров так, что Сайленс внезапно ослеп и оглох. Он попытался стряхнуть с себя мерзких тварей, но их было слишком много. Перед глазами вспыхнули многочисленные аварийные сигналы - выделяемая насекомыми кислота начала разъедать могучую броню скафандра. В ушах раздался пронзительный крик - это твари помельче пробрались внутрь скафандра одного из десантников и поедали беднягу заживо. За первой жертвой последовали и другие.

- Фрост! - окликнул Сайленс разведчицу. - У вас все еще есть эта ваша взрывчатка?

- Достаточно, чтобы разнести нас всех на куски, если вы этого хотите.

- Я предпочел бы разнести на куски всех этих тварей, не повредив при этом наши скафандры. Сможете осуществить?

- Нет проблем. Держитесь, капитан.

Прогремел взрыв, и перед глазами Сайленса на мгновение вспыхнула целая дюжина сигналов тревоги. Но скафандр выдержал, и огоньки один за другим погасли. Капитан машинально отряхнулся. Мертвые насекомые дождем посыпались на пол, очистив сенсоры и вернув капитану утерянное было зрение. Он огляделся. Стены туннеля порвались в клочья, открыв главный секрет вражеского корабля: огромную бесформенную фигуру пчелиной матки.

Она заполнила собой все пространство по ту сторону туннеля: огромный - больше сотни ярдов в поперечнике - безобразно раздутый мешок, живая стена бледной пульсирующей плоти, утыканной лишенными век глазами. Кое-где из нее торчали нелепые маленькие лапки - атавизм, следы давно забытой прошлой жизни. Несметное количество проводов и странных металлических штуковин сходились к матке со всех сторон и исчезали внутри ее огромного тела. Создавалось впечатление, что это тело тоже было частью корабля. Или, быть может, кто-то вырастил корабль вокруг матки.

Сайленс с трудом оторвал взгляд от безобразного мешка и огляделся. Волна насекомых схлынула, отброшенная взрывом. Повсюду валялись мертвые и издыхающие многоногие твари. Лапки некоторых еще слабо подергивались. Но Сайленс прекрасно понимал, что подкрепление уже в пути. Восемь из двенадцати космодесантников стояли в оцепенении и ждали его приказаний. Разведчица смотрела только на матку. Сайленс на всякий случай проверил, живы ли упавшие десантники, хотя заранее знал, каков будет ответ. Поврежденные насекомыми скафандры не выдержали взрыва. Четыре хороших парня погибли. Еще четыре жертвы, а сколько их всего? Он снова поднял глаза. Сенсоры говорили ему, что неподалеку кто-то скребется. Звуки приближались.

- Разведчица, еще насекомые. Что посоветуете?

- Надо убить матку. Она - сердце и мозг всех этих тварей.

- Десантники, вы слышали, что говорит разведчица. Постарайтесь прикончить матку.

Яркие лучи вырвались из перчаток людей, отрезая толстые ломти от бледного тела матки. От невыносимого жара плоть закипала и испарялась, но страшные раны мгновенно зарастали снова. Матка была попросту слишком большой для их оружия. Она нависала над ними, как огромная живая башня, а со всех сторон уже бежали на своих тонких лапках миллионы насекомых. Еще секунда - и живая волна захлестнет людей. И Сайленс прекрасно понимал, что на этот раз никакое оружие их не остановит. Насекомые просто задавят их числом. И хорошо еще, если они погибнут сразу...

"Черт подери! Столько ребят погибло... Фрост! Я хочу..."

И тут все изменилось. Перед глазами что-то вспыхнуло, и между ними с Фрост снова возникла загадочная ментальная связь - наследие Лабиринта Безумия. Теперь у них было общее сознание, общая душа. Уши заполнил неумолкающий бессмысленный рев - мысли миллионов насекомых. Среди этого рева выделялись громовые удары - это матка командовала своими солдатами.

Через какое-то мгновение Сайленс и Фрост уже перехватили у нее контроль над мыслями насекомых и отдали им свою собственную команду. Насекомые оставили в покое свои жертвы и набросились на матку. Они вгрызались в огромное тело, пожирая его живьем. Последнее, что услышали Сайленс и Фрост перед тем, как разъединить разумы, был жуткий вопль погибающей матки. Оба лишь кровожадно ухмыльнулись.

Через мгновение капитан и разведчица, снова обыкновенные люди, повернулись, чтобы посмотреть друг на друга. Под непрозрачными шлемами не было видно лиц, но им этого и не требовалось. Сайленс мельком взглянул на ошеломленных десантников, наблюдающих, как насекомые пожирают свою королеву, и решил, что объяснения подождут. Он активизировал переговорное устройство и связался с Фрост на секретном командном канале.

- Это не те существа, которых мы видели на Ансилии, - сказала Фрост. - И они даже не похожи на то, с чем столкнулись те бедняги на Вольфе IV. Так кто же это? Может, создатели непобедимых убийц, спящих в Склепах Гренделя? Или, наоборот, те, с кем должны были сражаться эти гренделианские "спящие"? А может, вообще что-то третье?

- А вот на это мне, в сущности, наплевать, - сказал Сайленс. - Пусть специалисты разбираются. Нам надо поговорить, Фрост. Эта наша... мысленная связь. Она становится все крепче. Я не знаю, долго ли еще нам удастся ее скрывать.

- Надо скрывать, - твердо сказала Фрост. - Никто не должен узнать о том, что здесь произошло на самом деле. Иначе нас сочтут экстрасенсами и лишат всех званий. Превратят нас в лабораторных животных. Я лучше умру.

- Есть ведь еще и подполье.

- Не для нас.

- Да, - согласился Сайленс. - Не для нас. Те, кто послал этот корабль, могут нагрянуть в любую минуту, и Империя должна быть очень сильной, чтобы им противостоять. Так что мы будем молчать о том, что здесь произошло. Притворимся, что для нас это такая же загадка, как и для десантников. Лайонстон совсем не обязательно знать все подробности.

- Кстати сказать, - задумчиво произнесла Фрост, - Лайонстон сегодня очень повезло. Именно сегодня, когда защита Голгофы бездействовала, а патрульный флот улетел, ее можно было брать голыми руками. Если бы не мы, этот корабль разнес бы к чертовой матери половину планеты. Так что мы спасли ее императорскую шкуру. Способна ли Лайонстон испытывать благодарность? Благодарность достаточно сильную, чтобы простить нам наши прошлые прегрешения? Как вы думаете, капитан?

- Черта с два! - ответил Сайленс.

ХВАТАЮЩИЕСЯ ЗА СОЛОМИНКУ

Финлей Кэмпбелл, мятежник и террорист, бывший когда-то первым придворным щеголем и - втайне, под псевдонимом Железный гладиатор - любимцем кровожадных болельщиков Арены, болтался вверх ногами на конце веревки и думал, что становится, кажется, уже слишком стар для героических подвигов. Далеко внизу под ним лежали улицы и проспекты Города Вечных Парадов, главного города Голгофы. Названием своим столица была обязана непрекращающемуся потоку будущих героев, стекавшихся со всех концов Империи попробовать свои силы на знаменитой городской Арене. Здесь же, надежно укрывшись в своих светлых башнях, жила почти вся имперская аристократия. Где же еще жить, как не в столице? Где, как не здесь, можно и на людей посмотреть, и себя показать? Разве что при дворе самой императрицы. Но перед Железным Троном представали только по особому приглашению, и, прежде чем идти туда, умные люди составляли завещание. На всякий случай.

Финлей понял, что снова думает не о том. Когда висишь в таком положении, кровь приливает к голове и в нее вечно лезет всякая чушь. Он вздохнул, подтянулся на веревке и полез выше, пока не добрался до одного из удобных закоулков, которыми изобиловали стены Башни Сильвестри. По счастью, члены этого клана отдавали предпочтение таким архитектурным стилям, как готика и рококо. Жилище их украшали сотни безобразных статуй с неестественно большими гениталиями и такими жуткими лицами, что даже родная мать не смогла бы их полюбить. Каждый из уродцев стоял в отдельной небольшой нише, так что спрятаться среди них не составляло труда. Финлей укрылся за очередной горгульей - мерзкое существо явно мучилось расстройством желудка - и перевел дух. Надо же, сколько времени и сил ему потребовалось, чтобы залезть на стену высотой всего каких-то девятьсот футов! Стареем, Финлей. Еще немного, и тебе понадобится грелка в постель и манная каша на ужин.

Если бы не страховка, от него бы сейчас мало что осталось. Вот что значит - поспешил. Вообще-то все можно было проделать не торопясь, но Финлей выбился из графика. Сам виноват. По дороге к башне он вдруг решил сделать себе поблажку и перекусить в приличном ресторанчике. Нет, отнюдь не в дорогом фешенебельном заведении, где его мог бы узнать кто-нибудь из старых знакомых. С тех пор как клан Вольфов практически истребил всех Кэмпбеллов, Финлей вынужден был перейти на нелегальное положение. А это означало жизнь среди клонов и экстрасенсов подполья - больше на Голгофе убежать было некуда. В подполье высоко ценили его храбрость и идеалы, но с удобствами там было, прямо скажем, так себе. Особенно Финлею не хватало хорошей кухни, к которой он привык за время своей аристократической жизни. Он никогда не был особенным эпикурейцем, а просто любил вкусно поесть. Любил прозрачный суп - такой прозрачный, что хоть ныряй в него с открытыми глазами. Любил непрожаренное мясо. На самом деле мясо и вовсе не следовало жарить. Убить зверя, разделать его, помахать куском мяса над очагом и плюхнуть его на тарелку перед Финлеем - и больше ему ничего не требовалось. Разве что немного ранних овощей. А на десерт - клейкие и приторные восточные сласти. Райское наслаждение.

А Финлей так долго лишен был этого наслаждения, что просто не смог удержаться, когда ноздри его защекотали запахи, доносящиеся из маленького придорожного бистро. Он взглянул на часы, убедился, что намного опережает график и... И позволил себе немного расслабиться. Когда после третьей порции десерта Финлей снова решил посмотреть на часы, он пришел в ужас. Надо же, сколько времени прошло! Он швырнул на стол горсть мелочи и вылетел за дверь, как будто стеснялся оставлять такие маленькие чаевые. Всю дорогу до Башни Сильвестри он бежал бегом. Легкие горели, в боку отчаянно кололо, только что съеденный обед взбунтовался и пытался вырваться обратно... Даже странно, что стражники не услышали его приближения. Но наверстать упущенное не удалось. Финлей проскользнул мимо патрулей и бросился к башне, как моряк после долгого плавания бросается к любимой. Он все еще очень торопился. А в результате этой спешки он только что чуть не превратился в мокрое пятно на мостовой.

Финлей еще раз посмотрел на часы. Опоздание сократилось почти до нуля. Он решил сделать передышку, чтобы восстановить дыхание и заодно осмотреться. С такой высоты город казался лесом. Вместо деревьев повсюду высились огромные пастельные башни. Солнечные блики играли на стеклах и стальных переплетах окон. Ниша, в которой прятался Финлей, сверкала полированной сталью. Он взглянул на свое отражение и усмехнулся. Зря он боялся, что его узнают в бистро. Ухмылявшееся в импровизированном металлическом зеркале лицо не имело ничего общего с прежним Финлеем Кэмпбеллом. В дни своей славы он был похож на разноцветную райскую птицу. Яркие шелка, дорогие украшения - Финлей был денди от носков высоких кожаных сапог до прикрытой бархатной шапочкой макушки. Вспомнить только, как он выглядел во время своего последнего визита во дворец. Металлизированные волосы, покрытое светящейся краской лицо, короткий облегающий сюртук, выгодно подчеркивающий все достоинства его фигуры... Великолепие этого наряда подчеркивали очки в тонкой, украшенной драгоценными камнями оправе, очки, взятые с собой исключительно для красоты, поскольку зрение у их обладателя было превосходным. И придворные почтительно приветствовали Финлея Кэмпбелла, известного законодателя мод... А сейчас вы только взгляните на него!

Отражение в полированном металле могло с равным успехом принадлежать кому угодно. Темное, осунувшееся лицо без следа косметики. Глубокие складки вокруг рта, морщины в уголках глаз... Если раньше лицо Финлея сверкало яркими красками, красноречивее любых слов говорившими о его высоком общественном положении, то теперь он выглядел лет на десять старше своих двадцати пяти. Длинные светлые волосы потускнели и почти обесцветились. Тогда, при дворе, по его плечам рассыпались блестящие бронзовые кудри, а яркому наряду мог бы позавидовать любой павлин. Теперь волосы свисали безжизненными прядями, а Финлею было на это решительно наплевать. Он просто носил на лбу тонкую кожаную ленточку, чтобы волосы не лезли в глаза. Надо бы, конечно, подстричь их. Короткие волосы гораздо практичнее. Но Финлей почему-то не мог этого сделать. Постричься - означало бы порвать последнюю нить, связывавшую его с прежним Финлеем Кэмпбеллом.

Тот Финлей одевался по последнему крику моды. На этом был лишь мешковатый термокостюм - так называемый хамелеон, меняющий окраску в соответствии с цветом окружающей среды. Финлей слабо улыбнулся, и отражение улыбнулось ему в ответ. Но Финлей так и не узнал его. Кто он, этот грубый, потрепанный жизнью и явно опасный незнакомец? У человека в зеркале был холодный, настороженный взгляд, а улыбка его казалась скорее мрачной, чем веселой. Он мог быть отставным солдатом или наемником, готовым продать свои услуги любому, у кого хватит денег их купить. На Финлея смотрело самое опасное из всех существ - человек, которому нечего терять.

"Нет, это неправда", - подумал Финлей. Усилием воли он заставил себя отвернуться от импровизированного зеркала. Неправда. Он все еще любит Евангелину, и он предан своему новому делу. В те времена, когда фортуна благоволила ему, он не думал о тех, кто стоял ниже его на социальной лестнице, не говоря уже о клонах и экстрасенсах, занимавших самую низкую ступень. А потом вдруг лицом к лицу столкнулся с ужасами, творящимися в подземельях бункера № 9, которые экстрасенсы называли между собой Логовом Большого Червя. Бункер № 9 был тюрьмой для мятежных экстрасенсов. Здесь их допрашивали, пытали и в конце концов казнили. То, что Финлей увидел, навсегда перевернуло его жизнь. Теперь он сражался за всеобщее правосудие. В конце концов, если оно недостижимо, то можно хотя бы попытаться отомстить.

Именно поэтому Финлей и оказался сейчас здесь, на стене Башни Сильвестри. Он взял себя в руки и полез дальше. Руки и ноги дрожали от напряжения, но это ничего. Он все равно доберется туда, куда хотел. В подполье Финлею предложили взять с собой химические стимуляторы - чудодейственные средства, способные влить новую силу в ослабевшие человеческие мышцы. Но он отказался. Финлей никогда не пользовался стимуляторами на Арене, и пусть сейчас он уже не тот, что прежде, все равно во всем подполье не сыщешь лучшего.

Финлей беззвучно рассмеялся - на большее просто не хватило воздуха в легких - и полез быстрее, цепляясь за многочисленных горгулий и выступающие из стены отвратительные каменные лица. В своем маскирующем костюме он был похож на скользящую по стене тень. Стоит замереть - и никто его не увидит.

Может быть, теперь клан Сильвестри подумает наконец о смене дизайна. Спору нет, смесь рококо и готики - штука колоритная, но зато таким, как он, ничего не стоит спрятаться среди всех этих фигур. На гладкой стеклянной стене Башни Шреков Финлея поймали бы через минуту. Но кланы слишком сильно доверяли своим сложным защитным системам. И почти всегда эти системы оправдывали доверие. Они прекрасно защищали своих хозяев от воришек, диверсантов или промышленных шпионов. Никто не мог миновать их, не заручившись поддержкой киберкрыс, компьютерных хакеров-анархистов. Что бы ни творилось у них в голове, на этот раз они здорово помогли Финлею. Ведь если бы киберкрысы не снабжали сейчас защитные системы башни ложной информацией, хитрые машины в два счета обнаружили бы на стене крошечную серую фигурку.

Финлей добрался до конца веревки и остановился, фамильярно обняв за талию статую какого-то знаменитого предка нынешних Сильвестри. Немного отдышавшись, он выбрал веревку и надежно пристраховал себя к стене. Все. Он добрался, куда хотел, и добрался как раз вовремя. В результате чего у него страшно болели все мускулы, а со лба градом катился пот. Финлей нахмурился. Что ни говори, жизнь на Арене послужила для него неплохой тренировкой. Даже теперь, когда он давно уже не мог появиться на ее пропитанном кровью песке, он все еще был в чертовски хорошей форме. Вряд ли у кого-нибудь другого хватило бы сил выдержать такой подъем. Финлей несколько раз согнул и разогнул руки и ноги, чтобы унять боль. Он уже почти на месте. Осталось лишь перебраться на другую сторону. Медленно и осторожно он двинулся в обход башни, находя зацепки везде, где только можно. К черту боль в мышцах, ненадежную опору и сотни футов пустоты под ногами! Главное сейчас - добраться до цели и выполнить задание.

Большую часть своей сознательной жизни Финлей был известен как фат и денди, красавчик придворный и горькое разочарование своего знаменитого отца, мечтавшего видеть сына воином. Никто не знал о его второй жизни под маской Железного гладиатора, непобедимого чемпиона Арены. Никто, кроме человека, который его тренировал, и женщины, которая его любила. Когда обстоятельства вынудили Финлея бежать, спасая собственную жизнь, ему пришлось показать мятежникам подполья, какой он хороший боец. Иначе его бы просто не приняли. В подполье нет места лишним едокам, и в особенности это относится к простым людям - тем, кому не "посчастливилось" быть клоном или экстрасенсом.

Финлею дали задание и не обеспечили никакой поддержки. Он должен был победить или погибнуть. Когда он, весь в крови, вернулся с победой, мятежники пожали плечами и позволили ему остаться. Но и в подполье Финлей не стал рассказывать, что был Железным гладиатором. Его новым покровителям незачем это знать.

Не рассказал он также и о своей непреодолимой тяге к действию, к насилию, о жажде убийства, которая и привела его в свое время на Арену. Иногда Финлею даже казалось, что он живет по-настоящему лишь тогда, когда кого-нибудь убивает. Только Евангелина Шрек могла ненадолго остудить сжигавшее его пламя. Ее любовь была для Финлея дороже жизни, но видеться им удавалось лишь урывками. Кланы Кэмпбеллов и Шреков враждовали уже много сотен лет, и юные любовники прекрасно понимали, что им никогда не быть вместе. Однако это лишь подливало масла в огонь. Финлей, который раньше видел смысл своей жизни только в кровавых поединках, жил теперь ради того покоя, который находил в объятиях Евангелины.

И вот теперь он оказался глубоко под землей, в подполье, а Евангелина вернулась наверх, в Башню Шреков к своему ужасному отцу. Ее отсутствие было бы слишком заметным, ведь она принадлежала к одному из самых древних кланов, имевшему обширные связи в среде обитателей пастельных башен. Они с Финлеем в последний раз сжали друг друга в объятиях и, силясь не разрыдаться, попрощались сдавленными голосами. Он проводил любимую и долго смотрел ей вслед, пока она не скрылась вдали. При расставании они поклялись, что снова будут вместе, хотя оба знали, что это, увы, невозможно. У этой сказки не будет счастливого конца. Финлей Кэмпбелл ушел в подполье один. А если какая-то частица его души и умерла в тот день, никто об этом так и не узнал. Для жизни в подполье, с ее вечной борьбой, эта часть души была не нужна.

Финлей никогда не думал, что станет мятежником. Он просто не замечал, в каком обществе вращается, как рыба не замечает воды, в которой плавает. Все свои привилегии он принимал как должное и никогда не думал о тех, чей тяжкий труд обеспечивал ему эти привилегии. Ведь Финлей был аристократом из аристократов. Ему предстояло стать главой одного из самых могущественных и самых богатых кланов Империи.

А потом Кэмпбеллов уничтожили Вольфы. Уцелевшие члены клана должны были бежать, спасая свои шкуры, а Вольфы и их наемники гнались за ними по пятам. Теперь Финлей был в безопасности только среди подпольщиков, взгляды которых по большей части оставляли его равнодушным. Но зато он в полной мере разделял их ненависть к существующему порядку вещей. Тому, что проделывают с клонами и экстрасенсами в подземельях бункера № 9, нет и не может быть оправданий. Даже такой испытанный боец, как Финлей, не мог без ужаса смотреть на их мучения. Он далеко не сразу понял, что жизнь клонов и экстрасенсов - это вечная пытка, не важно, попали они в Логово Большого Червя или еще нет. Их не считали людьми. И клоны, и экстрасенсы были собственностью, и хозяева могли делать с ними все, что хотели. Раньше Финлей просто не задумывался об этом.

Политика никогда не интересовала Финлея и, наверное, уже не заинтересует. Но он против воли испытывал растущее уважение к мятежникам и искренне хотел сражаться на их стороне. Кроме этого, у них не было ничего общего. Говорить им было не о чем, поскольку ни одна из сторон не могла или не хотела понять другую. Мятежники считали Финлея наивным, а ему было с ними откровенно скучно. Кроме того, он постоянно дулся на судьбу за то, что она отлучила его от красивых тряпок и шумных вечеринок, помогавших ему развеяться в те дни, когда на Арене не было поединков. У подпольщиков не было времени на такие глупости, как наряды и вечеринки, поэтому Финлей половину времени ходил надутым. А почти все остальное время его терзали мысли о гибели клана, о триумфе заклятых врагов - Вольфов и о том, что делает без него Евангелина. Короче, он был несносен, знал это и не считал нужным менять свое поведение. Подпольщики старались давать ему как можно больше заданий, и это его устраивало. Их, впрочем, тоже. Врагов у мятежников хватало, а Финлей всегда был готов немного поразмяться.

Вот и на этот раз он добровольно вызвался выполнить опасное задание, и подпольщики с радостью пошли ему навстречу. Трудно сказать, кто из них больше удивлялся тому, что Финлей все еще жив.

Задание было, в общем-то, стандартным. Подполье приговорило к смерти одного из своих злейших врагов, а Финлей должен был послужить орудием казни. Только на этот раз жертвой был не кто иной, как лорд Вильям, печально известный помощник самого лорда Драма. Персону такого ранга, разумеется, окружала целая армия телохранителей, вооруженных всеми чудесами современной техники. Лорд Сент-Джон никогда не появлялся на публике, не дождавшись, пока его люди не проверят территорию на несколько миль вокруг. Кроме того, у него был персональный силовой щит и собственный флаер. Идеальная защита. Чтобы напасть на Сент-Джона, надо было дойти до последней грани отчаяния, пройти специальную подготовку или просто быть безумцем. Финлей сочетал в себе все три качества. Поэтому именно он и карабкался сейчас как крохотный серый паучок по огромной стене Башни Сильвестри.

Вот она - небольшая, довольно глубокая ниша, которую он разыскал на похищенном киберкрысами плане башни. Финлей скользнул в заранее намеченное укрытие и затаился, внимательно наблюдая за тем, что происходит внизу. Уютное гнездышко Финлея находилось на высоте двухсот двадцати футов над землей, а места в нем как раз хватало, чтобы свернуться клубочком. Теперь оставалось только ждать. Если верить подпольщикам, лорд Вильям Сент-Джон скоро прибудет. Билли-бой, Забияка Билли, чье слово приносит смерть сотням клонов и экстрасенсов, а также каждому, кто встает у него на пути. Мясник Билли, которого ненавидят и проклинают почти все жители Империи, недосягаемый в силу своего высокого положения. Говорят, императрица от него в восторге.

Билли должен заглянуть сюда на минутку, приветствовать старого друга и союзника лорда Сильвестри по дороге на церемонию открытия очередного сиротского приюта. Открытия, надо сказать, весьма своевременного, если учесть, сколько детей стали сиротами за последние пару лет в результате деятельности Сент-Джона и его людей. С тех пор как императрица объявила лорда Драма своим консортом, тот переложил большую часть служебных обязанностей на плечи своего первого заместителя лорда Сент-Джона. Билли-бой отвечал теперь за потенциальных бунтовщиков, которых следовало искоренять, и за казни мятежных клонов и экстрасенсов. Он отлично справлялся с новой работой и получал от нее огромное удовольствие. Путь его был усеян трупами и залит кровью. Никто еще не сумел уйти от Сент-Джона. Убийства и зверские расправы были для Билли веселой игрой, а о существовании милосердия он даже не подозревал. Подполье тайным голосованием приговорило Сент-Джона к смерти. В императорском дворце не смогут не заметить этой казни.

Оплакивать Сент-Джона никто не станет. Даже такие же, как он сам, палачи. В последнее время Сент-Джон занялся политикой, а точнее, попытками укрепить свои позиции и стать чем-то большим, чем верная тень лорда Драма. Он взялся за дело весьма энергично и моментально нажил себе множество врагов, к чему относился с насмешливым презрением. Открытие сиротского приюта было нужно Билли, как воздух. Это беспроигрышное и безопасное мероприятие должно было создать ему хорошую рекламу. Великий борец с врагами Империи в окружении трогательных малюток. Ах, какое у него доброе сердце! Прием старый, как мир, но всегда срабатывает. На церемонии открытия приюта должны были присутствовать корреспонденты всех ведущих программ новостей. Финлей усмехнулся. Они еще не знают, какую сенсацию он им готовит.

Финлей не мог не замечать некоторого сходства между собой и Сент-Джоном. Оба они жаждали крови и убийства, и оба не боялись испачкать руки. В военное время они стали бы героями, и благодарная отчизна отметила бы их подвиги многочисленными наградами. Финлей и Сент-Джон были бы боевыми товарищами, а может, даже друзьями. Долгими зимними вечерами они сидели бы у огня, попивая вино и вспоминая погибших товарищей. Впрочем, если бы война началась сейчас, Финлей и Сент-Джон сражались бы друг против друга. Они враги. И если они похожи - что ж, тем больше Финлей будет гордиться своей победой.

Финлей поднял голову и прислушался. Рекламный кортеж был уже недалеко. Впереди шел духовой оркестр - музыканты в синих парадных мундирах маршировали по улице и играли что-то военно-патриотическое. За ними шагала личная охрана лорда Сент-Джона. С помощью специальной техники этих парней запрограммировали так, чтобы они до самой смерти хранили верность своему патрону. Телохранители со всех сторон окружили маленький флаер, в котором стоял улыбающийся Сент-Джон и махал рукой запрудившей улицу толпе. А толпа собралась огромная, причем подозрительно быстро. Можно даже подумать, что людям заплатили заранее, чтобы они появились здесь в это самое время и журналистам было бы что снимать.

Сент-Джон надел сегодня обычный солдатский мундир. Такой наряд был ему очень к лицу, но дело было даже не в этом. Билли хотел подчеркнуть, что в сердце своем он был и остается простым солдатом, таким же, как окружающие его парни из охраны. Просто каждый из них выполняет свою работу.

Лорд Вильям Сент-Джон был рослым широкоплечим мужчиной с широкой грудью и честным, открытым лицом. Специалисты-шейперы хорошо над ним потрудились. Возможно, глаза лорда были слишком холодными, а улыбка - заученной, но народ это не удивляло. Они понимали, что политик не может быть иным.

Финлей не стал разглядывать будущую жертву, а сосредоточил все внимание на флаере. По сути, это была обычная гравилодка, только очень большая. Кроме того, на флаере стояла дополнительная мощная защита, а украшений из металла и драгоценных камней на нем было столько, что даже Финлей поморщился. А ведь он в свое время тоже не страдал умеренностью по части украшений. Но тот, кто носит их в таком количестве, должен обладать хоть каким-то художественным вкусом. А Сент-Джон, судя по всему, не узнал бы этот самый "вкус", даже столкнувшись с ним нос к носу на улице. Что ж, это лишняя причина, чтобы убить его и избавить людей от страданий.

Воздух вокруг флаера немного дрожал - силовые щиты были включены постоянно, чтобы держать зрителей на почтительном расстоянии. Эти щиты способны были отразить луч, выпущенный из любого известного оружия, и даже взрывную волну. Охранники Сент-Джона свое дело знают, но силовые щиты еще никому не помешали. Поэтому флаер был закрыт ими со всех сторон. Даже с воздуха. Свободным оставался только пятачок над головой Сент-Джона - надо же ему было дышать. В этом не было никакого риска. Как только охрана увидит приближающийся флаер или гравилодку, верхние щиты немедленно будут включены и останутся включенными, пока опасность не минует. Охрана учла все возможности. Кроме, разумеется, одной. Никто не подумал, что может не быть ни флаера, ни гравилодки. Только крохотный человечек, прижавшийся к серой стене на высоте двухсот с лишним футов над землей - прямо над головой Сент-Джона.

Финлей усмехнулся. Сам он заметил эту возможность сразу, как только подпольщики показали ему схему охраны. Нападение сверху считалось невозможным, ведь, кроме телохранителей и силовых щитов, Сент-Джона прикрывали защитные системы окружающих башен. Но человек, который готов рискнуть жизнью, может обмануть даже самые сложные приборы. Особенно если ему абсолютно все равно, останется ли он в живых. Последняя мысль даже шокировала Финлея. В основном потому, что была правдой. Он мог обходиться без семьи, он почти спокойно расстался с преимуществами своего прежнего общественного положения, но жизнь без Евангелины не имела смысла. А обстоятельства складывались так, что увидеться им, похоже, больше никогда не придется. Финлей еще раз оглядел шествие. Сент-Джон остановил флаер у главного входа башни и приготовился произнести речь. Ухмылка Финлея стала шире. Теперь лицо его было похоже на неподвижную маску смерти. Кому-то из них двоих суждено умереть в ближайшие секунды. Конечно, проще всего было бы сейчас взять дисраптер и проделать в черепе Сент-Джона маленькую круглую дырочку. Но это слишком уж неспортивно. А Финлей Кэмпбелл не мог поступиться своей репутацией.

Легким движением руки он сбросил веревку вниз, так, чтобы она повисла прямо над головой ничего не подозревающего Сент-Джона. Веревка была сделана из тех же волокон, что и маскирующий костюм, и потому осталась для всех невидимой. Финлей выбрался из своей ниши, уцепился за веревку обеими руками и откинулся назад, собираясь спуститься. Секунду он медлил, чтобы подчеркнуть торжественность момента, а затем прыгнул вниз, даже не пытаясь уменьшить скорость падения. Если бы не кожаные перчатки, он до кости сжег бы себе ладони. Но даже запах дыма не заставил Финлея затормозить. Он остановился лишь в последний момент, когда до Сент-Джона оставалось лишь несколько футов. Отпустил одну руку, осторожно вытащил из-за пояса кинжал... В последний момент Сент-Джон, по-видимому, что-то почувствовал. Он поднял голову, и Финлею оставалось только прыгнуть вниз и всадить свой кинжал прямо в глаз жертве. Что он и сделал.

Тело лорда Сент-Джона конвульсивно дернулось, руки схватили пустоту... Но он был уже мертв.

Подошвы Финлея ударились о палубу флаера, тренированные мускулы спружинили, смягчая удар. Резким движением он высвободил кинжал. Из глаза Сент-Джона фонтаном хлынула кровь. Тело лорда безжизненной куклой рухнуло на палубу. Неожиданное приземление Финлея раскачало платформу так сильно, что телохранители Сент-Джона все еще пытались удержать равновесие, когда Финлей уже выхватил меч и принялся рубить им направо и налево. Лицо его застыло неподвижной маской смерти. Резкими короткими ударами он выводил из строя одного охранника за другим, стараясь, чтобы меч не застрял в теле и не зацепился за чью-нибудь одежду. Охранники тоже вытащили мечи, но Финлей был профессионалом. Хохоча, он продолжал убивать, а если порой чей-нибудь клинок оказывался в опасной близости от его горла, его это ни капельки не волновало. Финлей был в своей стихии. Он был рожден, чтобы драться, и дрался с наслаждением.

Меч вонзился в брюхо очередному стражнику. Резкий поворот - и удар, который должен был снести Финлею голову, прошел мимо цели. Сталь со звоном ударилась о сталь, и Финлей даже обрадовался, что встретил достойного противника. Он обернулся к державшему меч стражнику, и несколько мгновений оба пытались силой отвести вражеское оружие. Вдруг выражение глаз охранника изменилось, и Финлей резко отклонился в сторону - как раз вовремя, чтобы пропустить мимо клинок напавшего сзади стражника. Меч воткнулся в горло противника Финлея с такой силой, что державший его тоже не удержался и рухнул лицом вниз на убитого. Финлей издевательски расхохотался и вонзил клинок в спину неудавшемуся мстителю. Теперь в живых оставалось только трое стражников. С этими Финлей разделался быстро. Не было времени растягивать удовольствие.

Сделав последний изящный пируэт, он прикончил последнего стражника и огляделся вокруг, убирая в ножны окровавленное оружие. Он даже не запыхался. С момента убийства Сент-Джона прошло всего несколько минут, и окружавшие флаер охранники все еще пытались проникнуть на платформу и схватить убийцу. Но силовые щиты их, разумеется, не пропускали. Для того их и ставили на флаер, чтобы никто не смог добраться до его пассажира. А прыгнуть вниз с башни никому пока в голову не пришло. Какой-то идиот додумался выстрелить в Финлея из дисраптера. Отраженный силовым полем луч чуть было не снес головы половине стражников - они еле успели пригнуться. Кто-то, соображавший чуть лучше остальных, крикнул, что надо вызвать на подмогу флаеры, и Финлей понял, что задерживаться здесь больше не стоит.

Осторожно перешагивая через мертвые тела, он подобрался к панели управления и поднял флаер высоко в воздух. Одного быстрого взгляда хватило, чтобы увидеть летящие с юга флаеры подмоги. Финлей до предела увеличил скорость и рванулся вперед, петляя между пастельными башнями. Если у преследователей еще есть чувство самосохранения, они не станут состязаться с ним в скорости. Финлей громко расхохотался и притопнул, просто чтобы услышать, как хлюпает под ногами кровь убитых врагов. Он опять сделал то, что считалось невозможным. Убил неуязвимого, казалось бы, противника и сумел удрать. Финлей не сомневался, что оторвется от преследователей. Он снова обернулся, чтобы взглянуть на неподвижное тело Вильяма Сент-Джона. На залитом кровью лице застыла удивленная улыбка. Финлей снова рассмеялся - громко и самоуверенно. Возможно, кому-то такой смех мог показаться безумным. Но Финлея это нисколько не волновало.

Жена Финлея, Адриана Кэмпбелл, в прошлом - гроза высшего света столицы и обладательница самого громкого голоса и самого острого язычка во всей Империи, сидела перед переговорным экраном и думала, кому бы еще позвонить. Она уже набрала номера всех своих знакомых, включая тех, с кем поклялась никогда больше не разговаривать. Но никто из них не хотел ее знать. Кто-то извинялся, кто-то грубил, но большинство просто приказало слугам отвечать, что хозяев нет дома. Лжецы!

Популярность Адриана потеряла после падения клана Кэмпбеллов и до сих пор не могла с этим смириться. Те самые люди, которые много лет боялись острого язычка и тяжелого характера Адрианы, нынче и знать ее не хотели. Раньше за ней стоял могучий клан Кэмпбеллов, а кто она теперь? Никто. Одна из немногих уцелевших представителей погибшей семьи, изолированная от мира в своем собственном жилище. Никто не хотел разговаривать с Адрианой. Боялись, вероятно, что случившаяся с ней беда заразна.

Один из кузенов Финлея, Роберт Кэмпбелл, занимал в армии довольно высокий пост. Имперский флот славился своей независимостью, что дало Роберту возможность не только спастись самому, но и помочь невестке избежать мести торжествующих Вольфов. В те дни, когда кровь лилась рекой и молить о пощаде было совершенно бесполезно, Адриану оставили в покое - с условием, что она не будет вмешиваться. Адриана заперлась в доме и делала вид, что не слышит стука в дверь и отчаянных призывов о помощи. А в дверь все стучали, и кто-то из просителей громко выкрикивал ее имя, а кто-то плакал. Адриана постаралась уйти как можно дальше от двери и скорчилась там, зажав уши руками. Но это не помогало. Она все равно слышала, как Вольфы оттаскивали кричавших людей прочь от ее двери. Иногда вопли прекращались внезапно, и наступавшая после этого тишина была хуже смерти.

А потом в дверь перестали стучать, и Адриана осталась совсем одна. Все имущество Кэмпбеллов принадлежало теперь Вольфам. У Адрианы остались только драгоценности, да и то не все. На ее счету в банке не было ни одного кредита. Кроме Адрианы и Роберта, в живых осталось еще несколько Кэмпбеллов. В основном это были дальние родственники, уцелевшие благодаря своим связям. Все они не хотели иметь с Адрианой никакого дела, и она не могла их за это винить. Время Кэмпбеллов прошло.

Адриана была женщиной среднего роста и весьма хрупкого телосложения. До сих пор она еще ни разу не сидела на диете. А вот теперь пришлось. За последние пару месяцев Адриана сбросила несколько фунтов веса, который никто не назвал бы излишним. Но ни выйти купить себе поесть, ни заказать еду с доставкой на дом она не могла. Не было денег. Теперь она зависит от Роберта даже в таких мелочах, а ведь у него и своих проблем хватает. Впрочем, мальчику надо сказать спасибо - он и так делает все, что может. И когда может. А каково ей сидеть дома в потрепанном старом халате? Ей, Адриане Кэмпбелл, привыкшей носить самые ослепительные туалеты, какие только видел свет! Хотя Финлей и тут ее перещеголял. А гардероб пришлось бросить вместе с домом. Ну и бог с ним. Адриана почти никогда не жалела об оставленных тряпках. Они были нужны ей только затем, чтобы позлить своего помешанного на модных нарядах мужа. Дело тут скорее в принципе. Адриане было противно даже думать о том, на кого она сейчас похожа. Одеждой ее снабжал Роберт - впрочем, как и всем остальным, включая это убежище. А у Роберта, как и у любого мужчины, совершенно не было вкуса.

Адриана взглянула на свое отражение в погасшем экране и нахмурилась. Черты лица ее были довольно резкими - одни углы и линии. Даже знаменитый ярко-алый рот был сейчас сердито сжат и превратился в узенькую полоску. На угловатом лице выделялись темные, решительные глаза и смешной, слегка свернутый набок носик. В свое время все считали, что это только придает ей шарма. Голову Адрианы все еще венчала копна вьющихся золотых волос. Правда, сейчас их не мешало бы расчесать. Короче, не сравнишь с тем, что было.

Адриана тяжело вздохнула и откинулась на спинку кресла. Она была настолько измучена и подавлена, что даже сердиться долго не могла. Как низко она пала! Дама из высшего света превратилась в обтрепанную нищенку, пытающуюся набиться на приглашение со стороны каких-то зануд из низшей аристократии. Да несколько месяцев назад она и смотреть бы на них не стала! Нет, снобизм не входил в число недостатков Адрианы. Она даже гордилась тем, что презирает всех и каждого, независимо от общественного положения.

А теперь она очутилась здесь, в этой сомнительной квартирке, и пытается играть в политические игры с одной-единственной приличной картой на руках. И карта эта называется Финлей.

Адриана и сама удивилась, когда ее муженек сумел так ловко исчезнуть. Тот Финлей, которого она знала, непременно попался бы. Он вообще был редким растяпой. Но многие почему-то жаждали до него добраться и наивно считали, что она в состоянии им помочь. В дело шли и взятки и угрозы. Деньги Адриана брала, хотя о муже не знала решительно ничего. А взяв, водила за нос тех, кто их дал, пока им это не надоедало. Что же касается угроз, то она их просто игнорировала. Роберт и его друзья-военные взяли Адриану под опеку, и это было известно всем и каждому. Никому не хотелось иметь дело с имперским флотом. Ведь те, кто угрожал Адриане, на самом деле даже не знали, располагает ли она хоть какой-нибудь информацией. Так стоит ли связываться? Во флоте никогда не забывают старых обид. Так что Адриана могла спокойно играть в свои игры. Маленькая рыбка в огромном пруду Большой Политики. Оставалось только надеяться, что ее не слопает какая-нибудь акула.

С другой стороны, пока она в выигрыше. По крайней мере до сих пор еще жива - если, конечно, это можно назвать жизнью. Адриана сердито фыркнула, продолжая разглядывать свое отражение. В последнее время она много размышляла и поняла наконец, что совсем себе не нравится. На самом деле ей никто и ничто не нравилось - в том числе и она сама. Но в одном Адриана не сомневалась. Она была абсолютно права, когда создавала свой образ - образ женщины резкой, бескомпромиссной и даже грубой. Иначе в этом мире не выживешь. Стоит проявить мягкость, и тебя тут же слопают. В высшем обществе всегда выживали только самые приспособленные. А кроме того, Адриане просто нравилось быть грубой, громогласной и язвительной. Хотя бы только потому, что это у нее так хорошо получалось. Но ни ее внутренняя сила, ни ум, ни острый язычок не помогли ей, когда пал дом Кэмпбеллов.

Слава богу, хоть дети в безопасности. Конечно, военное училище - это не то будущее, которое Адриана выбрала бы для своих детей, но там им по крайней мере ничего не угрожает. Все это тоже устроил Роберт. Кто бы мог подумать, что этот наивный молодой человек, на губах которого вечно блуждала рассеянная улыбка, станет главой клана Кэмпбеллов! На этот титул мог претендовать еще Финлей, но он отказался от притязаний, когда скрылся в подполье. Кроме этих двоих, в живых остались лишь несколько дальних родственников, да и те попрятались где-то, пережидая бурю. Все остальные погибли - или бесследно исчезли и считались погибшими. Кое-кто вступил в брак с членами менее значительных кланов, отказавшись от имени, чтобы получить защиту от своих новых родичей. Впрочем, некоторые из этих отступников тоже исчезли. У Вольфов длинные руки и поистине неисчерпаемый запас злобы.

Адриана знала, что, имей она хоть капельку гордости, ей следовало бы оставить общество, которое так к ней отнеслось. Но она не могла этого сделать. Во-первых, она не знала иного общества, а во-вторых, разве есть на свете вторая игра, подобная интригам высшего света? И Адриана сделает все, чтобы снова принять участие в этой игре. Ради этого она способна раздавать какие угодно обещания. Высший свет или подполье - другого выбора у нее нет. А подпольщиков Адриана презирала. Тоже мне, повстанцы! Сборище головорезов, клонов и людей из низших сословий. Кроме того, ее вполне устраивал существующий порядок вещей. Да и не намерена она зарывать свой талант в землю! Дайте ей только подходящий рычаг, и завтра же свет примет ее обратно. В этом Адриана нисколько не сомневалась. Ее не посмеют отвергнуть. На словах Адриана могла сколько угодно поносить высшее общество, но жить без него она не умела. За всю свою жизнь Адриана Кэмпбелл научилась только одному - быть аристократкой и плести интриги.

Вот поэтому-то она и сидела перед темным экраном, тщетно пытаясь связаться со всяким сбродом - случайными знакомыми из малых кланов или даже теми "аристократами", что вечно толкутся у стола, дожидаясь крошки, оброненной кем-то из больших игроков. Обычно они бывают изящными и остроумными собеседниками, но судьба их зависит от игры случая, моды или чьего-нибудь каприза.

Но среди всех этих случайных фигур была одна, чье общество всегда было желанно свету. Звонкий смех, меткие словечки, хороший запас бородатых анекдотов... Шанталь. Не подруги, скорее соперницы, Адриана и Шанталь были знакомы уже тысячу лет. В жилах Шанталь не текло ни единой капли аристократической крови. Политической властью она тоже не обладала. Но именно Шанталь оказывалась в центре внимания на всех званых вечерах, которые она милостиво соглашалась посетить. Ей достаточно было снисходительно улыбнуться или приподнять бровь, чтобы модный наряд или словечко канули в небытие. У них с Адрианой было много общего. Включая нескольких бывших любовников, достаточно разумных, чтобы держать рот на замке. Если Адриана сумеет заручиться поддержкой Шанталь, никто не посмеет оскорблять ее или делать вид, что не замечает. Кого признает Шанталь, того признает свет. Если, конечно, этот самый свет понимает, что ему выгодно.

Адриана взяла себя в руки и набрала номер бывшей соперницы. Вдруг Шанталь увидит в ее судьбе свое собственное будущее и преисполнится сочувствия? Никогда нельзя исключать такую возможность.

И тем не менее Адриана так и подскочила от удивления, когда на экране появилось хмурое лицо Шанталь. Законодательница мод была в вечернем платье с соответствующим макияжем, то есть, вероятно, только что вернулась с позднего ужина (пожалуй, его уже следовало бы назвать ранним завтраком). Длинные волосы модного серебристо-бронзового оттенка обрамляли треугольное личико, выкрашенное флуоресцентной краской. Только самый придирчивый судья мог бы заметить, что краска в уголках рта немного смазалась, а блестящие металлизированные волосы кое-где потускнели. Адриана на всякий случай запомнила это: кто знает, вдруг в будущем пригодится? Она храбро улыбнулась засветившемуся экрану, но не успела и слова сказать, как Шанталь громко фыркнула:

- Так я и знала, что ты мне позвонишь! Да, я знаю, что тебе надо, Адриана. Нет, я не намерена тебе помогать. Ты проиграла, дорогая, крупно проиграла. С высоты своего положения я даже разглядеть не могу такую букашку, как ты. Только чудо или божественное вмешательство может помочь тебе вернуться в общество. Клан твой побежден, связи потеряны, а счет в банке стал таким маленьким, что без лупы и не разглядишь. И я лично считаю, что ты получила по заслугам. Ты никогда не была одной из нас, Адриана, с твоим вульгарным ртом и грубыми шутками. Ты вечно нарушала приличия и понятия не имеешь об этикете. Твое стремление к злословию смехотворно - ты слишком скучна, чтобы стать настоящей сплетницей. На твоем месте я обратилась бы за помощью к друзьям. Но у тебя ведь никогда не было друзей, верно, милая? Прощай, Адриана. И никогда больше сюда не звони.

Изображение Шанталь расплылось и исчезло. Экран погас.

- Прощай, Шанталь, - сказала Адриана. - Желаю тебе подцепить дизентерию.

Она все еще думала, стоит ли позвонить Шанталь еще раз и сказать, что ее наряды всегда вызывали тошноту у людей с мало-мальски приличным вкусом, когда экран вдруг ожил, а звуковой сигнал предупредил ее о поступившем вызове. На мгновение Адриана оцепенела в своем кресле. С тех пор как она поселилась в этой лачуге, ей еще никто не звонил. Большинство знакомых Адрианы просто не знали, где она живет, а те, что знали, были слишком осторожны, чтобы звонить ей домой. Но мгновение спустя она взяла себя в руки и ответила на звонок. Кто знает, вдруг она выиграла в лотерею?

На экране появилось изображение лорда Грегора Шрека. Этот маленький толстый человечек с заплывшими жиром глазками был одним из самых опасных людей Голгофы. Он привык получать все, что хотел, не заботясь о цене и не разбирая средств.

- Дорогая моя Адриана, - медоточивым голосом произнес Грегор, хотя выражение глаз выдавало, насколько притворна эта интонация. - У меня для вас предложение. Маленькая такая сделка, выгодная нам обоим. Как вы на это смотрите?

- Смотря какая сделка, - ответила Адриана самым холодным тоном, на какой только была способна. Не хватало ей только дружески болтать с Грегором! Он всегда пользовался чужой откровенностью. - Так что вам от меня надо? Впрочем, я и сама догадываюсь что.

- Вы ведь никогда особенно не любили своего мужа, правда, Адриана? Да и нечего вам мне больше предложить. А дело-то совсем несложное. Найдите Финлея, уговорите его встретиться с вами там, где мы сможем его схватить, - и вы тут же вернетесь в высшее общество. О вашем падении все забудут - как будто ничего и не было.

- Вы не настолько влиятельны.

- Только до тех пор, пока я не схватил Финлея.

- С какой стати он вдруг стал такой важной персоной?

- Этого, дорогая, вам знать не нужно.

- Что вы с ним сделаете?

- А вам-то что за дело? На вашем месте я бы принял предложение, дорогая моя. Соглашайтесь, пока ваш товар еще в цене. Сейчас Финлея кинутся разыскивать многие. Он только что убил лорда Вильяма Сент-Джона и сумел улизнуть от погони.

- Подождите-подождите, - перебила Адриана. - Что вы такое говорите? Финлей кого-то убил? Финлей?

- Да. Я бы и сам не поверил, если бы не видел записи. Финлей, оказывается, потрясающе владеет мечом. Вероятно, он научился этому уже в подполье - во всяком случае, никакого другого объяснения я придумать не могу. Но вы не волнуйтесь. У меня достаточно людей, чтобы схватить Финлея, каким бы прекрасным бойцом он ни был.

- Так значит, Сент-Джон мертв? - переспросила Адриана. - Верный пес самой императрицы? Впрочем, я никогда его особенно не любила, - добавила она, пожимая плечами. - Он почему-то считал себя неотразимым. И руки у него липкие. Как-то раз мне даже пришлось заехать ему по уху подсвечником.

- Возможно, вы правы, Адриана. Но речь сейчас не о том. Вы согласны принять мое маленькое предложение? Я ведь и надавить могу. У вас двое детей, верно? Очаровательные крошки. Не дай бог, с ними что-нибудь случится...

- Только тронь моих детей, грязная собака, я тебе своими руками яйца оторву! - пообещала Адриана.

Но Грегор продолжал как ни в чем не бывало:

- Друзья в армии есть не только у Роберта. Подумайте об этом и позвоните мне, когда что-нибудь надумаете. И поторопитесь, Адриана. Если другие методы не сработают, я буду пытать вас до тех пор, пока ваш муженек не явится вас спасать. Надежда, конечно, слабая, но попытка не пытка, верно?

- Дала бы я вам по морде, Шрек, да боюсь подцепить какую-нибудь заразу, - ответила Адриана таким ледяным тоном, что и сама себя не узнала. - А теперь избавьте меня от созерцания вашей отвратительной физиономии. Соседи могут подумать, что у меня труба в туалете лопнула. Если я передумаю, я вам позвоню. Не очень-то на это рассчитывайте.

Но Грегор Шрек только рассмеялся в ответ. Адриана щелкнула выключателем, и в комнате наступила жуткая тишина. Адриана фыркнула и потянулась, чтобы сбросить напряжение. Похоже, она теряет форму. Раньше ей ничего не стоило бы поставить на место такого червяка, как Шрек. С помощью одних только язвительных фраз она могла у любого мужчины вызвать вспышку бессильной ярости. Но на этот раз все козыри были у Грегора, и он об этом прекрасно знал. Более того, Адриана даже всерьез задумалась над его мерзким предложением. Финлей никогда не был ей особенно дорог, и рисковать ради него детьми она не хотела. Конечно, Роберт поклялся их защищать, но, если подумать, кто такой Роберт? Всего лишь младший офицер флота. И если Финлей действительно начал убивать людей... Адриана прикусила губу. Если она заключит сделку со Шреком и Роберт об этом узнает... Роберт был обручен с Летицией Шрек, родной племянницей Грегора. Молодые люди уже стояли под венцом, когда выяснилось, что Летиция клон и Грегор попросту убил девушку, чтобы не допустить такого позора для своего клана. Он задушил ее голыми руками, а Кэмпбеллы так и не дали Роберту отомстить. Он никогда не простит этого Шреку.

Морщины на лбу Адрианы стали глубже. Если она согласится помочь Шреку, Роберт не должен об этом знать. Значит, перед тем как вступать в контакт с подпольщиками, она должна как-то избавиться от людей Роберта. А это дело рискованное. Вряд ли один Шрек догадался, что ее можно использовать как приманку в ловушке для Финлея. Хотя на самом деле этот ублюдок и не подумает ее выручать. Финлей никогда не скрывал своих чувств по отношению к жене. Точнее, полного отсутствия таковых. Кроме детей, у них не было ничего общего. В тех редких случаях, когда им приходилось встречаться, они с трудом могли обменяться десятком фраз без того, чтобы не поругаться. Дольше никто из них не выдерживал. Все разговоры кончались дикими ссорами с площадной бранью и битьем посуды.

Разумеется, это был брак по расчету. Их с Финлеем мнения никто не спрашивал. Адриана, к примеру, всегда считала мужа ненормальным. Раньше он был помешан на тряпках и модных аксессуарах. А его теперешние подвиги окончательно утвердили Адриану в ее мнении. Но сможет ли Финлей бездействовать, когда его жену подвергнут пыткам? Смогла бы она на его месте? Может, и смогла бы. В глубине души Адриана всегда была сукой и знала это. Но Финлей уже однажды рисковал жизнью, чтобы спасти ее. Во время нападения Вольфов Адриана была смертельно ранена и умерла бы, если бы не Финлей, который вовремя доставил ее в безопасное место и поместил в регенератор. Адриана до сих пор помнила, что она чувствовала, когда меч вышел у нее из спины. Иногда ей даже снилось, что она снова лежит в луже крови на палубе гравилодки, а Финлей все прибавляет и прибавляет скорость, пытаясь уйти от погони. В такие ночи Адриана просыпалась в холодном поту и не могла заснуть до самого рассвета. Финлей спас ей жизнь, хотя вовсе не обязан был этого делать. Но, бесчувственный, как все мужчины, он и тут умудрился оскорбить и унизить ее.

До того Адриана ничего не знала о существовании Евангелины Шрек. Нет, конечно, она догадывалась, что в жизни Финлея есть другая женщина, которая значит для него гораздо больше, чем она сама. Но кто эта женщина, Адриана не знала. Не знала до того самого дня, когда очнулась в комнате Евангелины Шрек. Лежавшую в регенераторе Адриану охраняли Роберт и его люди. Финлей с Евангелиной к тому времени уже покинули Башню Шреков. В дальнейшем о безопасности невестки заботился Роберт, и только Роберт. Евангелина Шрек в конце концов объявилась и заперлась у себя в комнате. Она не чувствовала за собой никакой вины и не поддерживала связи с Финлеем. Но Адриана так и не собралась с духом, чтобы позвонить ей.

Она снова вздохнула, оглядывая крошечное жилище. В свое время эта берлога служила Роберту холостяцкой квартирой. В ней он скрывался во время своих редких отлучек из семьи. С тех пор здесь ничего не меняли. Лучше уж иметь дело с Грегором, чем жить в такой дыре. В ее прежних апартаментах даже джакузи была больше! В довершение обиды квартирка была обставлена без всякой фантазии. Никаких украшений! Ни единой безделушки! Да и откуда у мужчины взяться понятию о комфорте. У Адрианы руки чесались переделать здесь все по-своему. Но, во-первых, у нее не было денег, а во-вторых, Роберту бы это не понравилось. Он всегда любил свою квартирку. Мужчины! Наверное, стирал свои подштанники в раковине, а обрезки ногтей бросал в биде. Конечно, мальчик дает ей деньги, но у него самого их немного. Вольфы захапали себе все имущество клана Кэмпбеллов. Чтоб этих ублюдков налогами задушили! До сих пор Адриана потихоньку продавала драгоценности, которые были на ней в тот роковой день. Этого кое-как хватало, чтобы свести концы с концами. Но теперь и драгоценности кончились. Не так уж много Адриана сумела за них выручить. Впрочем, это довольно естественно, ведь пойти-то ей было не к кому. Старые друзья знать ее не хотели, а деловые люди боялись нажить себе врагов среди тех, кто открыто злорадствовал по поводу падения Адрианы. Оказывается, она почти всех успела оскорбить своими выходками. Ну и черт с ними, раз они шуток не понимают!

Если она согласится на предложение Шрека и предаст Финлея, Шрек поможет ей вернуть имя. Она снова станет богатой и независимой, сможет расхохотаться в лицо тем, кто считает, что ей уже не подняться...

В дверь постучали, и Адриана резко обернулась, вспыхнув до корней волос, как будто ее поймали за каким-то непристойным занятием. Сердце ее тревожно заколотилось, как будто новый посетитель мог догадаться, о чем она только что думала.

Посетитель! Адриана с удивлением уставилась на дверь. Надо же, второй человек за день хочет с ней пообщаться. Похоже, она становится популярной!

- Кто там? - спросила Адриана, стараясь, чтобы - голос не выдал обуревавших ее чувств. И снова оцепенела, когда пришедший назвался Робертом Кэмпбеллом.

С самого начала Роберт дал Адриане понять, что будет навещать ее очень и очень редко. Он должен думать о карьере. И о собственной безопасности. Мальчику не стоило лишний раз демонстрировать, что он помогает своей опальной родственнице. Это Адриана понимала прекрасно. Так что появление здесь Роберта могло означать только одно - случилось что-то крайне важное. Адриана снова покраснела. Не мог он так быстро узнать о предложении Шрека. Это невозможно.