его уж за ворота пять раз выбегала, уж голосить пробовала для тренировки: не
утоп ли, часом, муженек-то? Но Егор, пока задуманного не совершил, пока
кисти не вымыл, пока не прибрался да пока вдосталь не налюбовался на дело
рук своих, домой не спешил.
темною изверг рода ты непотребного...
сделал. Будет завтра радость Якову Прокопычу.
терпелось. Еще раз полюбовался на труд свой художественный и с огромным,
радостным нетерпением стал ожидать прихода заведующего.
улыбался от уха до уха: аж скулы ломило.
Черное на голубом: издалека-то и не разберешь. Скажем, велели вы седьмой
номер выдать. Ладно-хорошо: ищи, где он, седьмой-то этот. А тут -- картинка
на носу: гусенок. Человек сразу гусенка углядит.
намалеваны птицы, цветы и звери: гусенок, щенок, георгин, цыпленок. Егор
выписал их броско, мало заботясь о реализме, но передав в каждом рисунке
безошибочную точность деталей: у щенка -- вислые уши и лапа; у
георгина-упругость стебля, согнутого тяжелым цветком; у гусенка -- веселый
разинутый клюв.
ты, скажем, на поросенке. Ну-ка, догоняй! Соревнование.
поросенком? Так. Дело. Ну, а если перевернется кто, не дай бог? Если лодку
угонят, тоже не дай бог? Если ветром унесет ее (твоя вина будет, между
прочим)? Что я, интересное дело, милиции сообщать буду? Спасайте цыпленка?
Ищите поросенка? Георгинчик сперли? Что?!
гусенков-поросенков, чтобы и под рентгеном не просвечивали! Закрасить сей же
момент, написать номера, согласно порядку, и чтоб без самовольности! Тут
тебе не детский сад, понимаешь ли, тут тебе очаг культуры: его из райкома
посетить могут. Могу я секретаря райкома на георгин посадить, а? Могу?.. Что
они про твоих гусенков-поросенков скажут, а? Не знаешь? А я знаю: абстракт.
Абстракт они скажут, Полушкин.
Яков Прокопыч.-- Не доводи. Я, Полушкин, сосной контуженный, у меня справка
есть. Как вот дам сейчас веслом по башке...
вздыхал. А упрямые гусятки-поросятки вновь вылезали из-под слоя просохшей
краски, и Егор опять брал кисть и опять закрашивал зверушек, веселых, как в
сказках. А потом холодно и старательно рисовал черные номера. По бумажке.
Егор доложил, что все сделано.
пузатые рыбы с петушиными хвостами. Егор глядел на них, переступая босыми
ногами.
Говорили: шебутной ты мужик, с фантазиями. Однако не верил.
попросить -- для спокойствия дальнейшей жизни,-- что ждет этого Яков Прокопыч,
но не мог. Себя заставить не мог, потому что очень был сейчас не согласен с
начальником. А с термосом -- согласен.
если все начнут фантазировать... знаешь, что будет?
сперва фантазии были: я по радио слыхал. А теперь...
цензурная. Так? Вот и фантазии тоже: есть цензурные, а есть нецензурные. У
тебя -- нецензурная.
глаз моих, покуда я тебя лично нецензурной фантазией не покрыл!..
его тогда всем миром с возвращеньицем. Вот почему и завздыхал-то Егор всего
с двух лафитничков, заскучал, заопасался.
Усталый Яков Прокопыч зла в сердце не держал, как выкричался, а вскоре и
вообще позабыл об этом происшествии. И снова радостно заулыбался Егор, снова
забегал, сверкая голыми пятками.
день. Но про беду собственную человеку вперед знать не дано, и потому бьет
она всегда из-за угла. И потом только вздыхать остается да в затылке
почесывать:
5
поймешь что. Невезуха, одним словом.
ней особого не чувствовал. Нет, не откалывался, конечно, упаси бог: на это
ума хватало. Но не предлагали, правда, чести не оказывали. Разве что свояк
Федор Ипатыч угощал. По случаю.
настроена была, то ли болезнь какая внутренняя, то ли просто слаб был,
картошечку капусткой который год заедая. И Егор хмелел быстро, и Харитина от
него тоже не отставала: с полрюмочки маковым цветом цвела, а с рюмочки уж и
на песню ее потягивало. Песен-то она знала великое множество, но с водочки,
бывало, только припевки пела. И не припевки даже, а припевку.
Одну-единственную, но печальную:
ведь кому куда кидается: кому -- в голос, кому --в кулак, кому --в сердце,
кому-в голову, а Егору -- в ноги. Не держали они его, гнулись во всех
направлениях и путались так, будто не две их у него, а штук восемь, как у
рака. На Егора это обстоятельство действовало всегда одинаково: он очень
веселился и очень всех любил. Впрочем, он всегда очень всех любил. Даже в
трезвом состоянии.
ними две бабеночки. Издалека, видать, пожаловали: мешков у них было навалом.
И сами не по-местному выглядели: мужики сплошь без кепок и в штанах с
заклепками, а бабенки их, наоборот: в белых кепках. И в таких же штанах,
только в облипочку. В такую облипочку, что Егор все время на них косился.
Как забудется маленько, так и косится: было, значит, на что коситься.
кепку снял уважительно.-- Откуда это будете, любопытно узнать?
Перевезем, согласно тарифу на лодке с мотором. Прошу оплатить проезд в оба
конца.
плешивый. И бабенок соответственно: рыжая и пегая. Они в дело не встревали:
разговоры сивый с плешивым вели. А лысый окрестностями любовался.
занятия кончились, так он иногда сюда заглядывал, отцу помогал. Бабенки на
него внимания не обращали, потому что кружил он в отдалении, но когда рыжая
из мешка бинокль (настоящий бинокль-то!) вытащила, его вмиг подтянуло. Точно
лебедкой.
мальчик?
масляткам слой не вышел.