доходит до горлышка бензобака, и замечает, до чего старательно фермер
выжимает в бак каждую каплю, не позволяя добру пролиться на землю, что
сделал бы нахальный служитель бензоколонки в городе. Здесь ни единой капли
бензина не должно пропасть, а его угораздило забраться в эту глушь, да к
тому ж еще и на ночь глядя. В этом краю законы - не бесплотные духи, они
бродят вокруг, источая запах земли. Тело Кролика обволакивает беспричинный
страх.
колонки; она старого образца, с окрашенным круглым верхом.
Просто этот навозный жук чертовски скуп. Кто-то всегда куда-нибудь едет.
Пусть он проверит масло, я ведь больше не буду останавливаться, пока не
проеду полдороги до Джорджии.
тебя в порядке. Ты решил ехать в Ланкастер?
нажимом, как тяжелые осторожные шаги калеки.
жесткая, ногти напоминают старые лопаты, от долгого употребления
покривившиеся. Человек исчезает в дверях скобяной лавки, наверно, звонит в
полицию штата. Ведет себя так, словно о чем-то догадывается, но с чего бы?
Кролику не терпится нырнуть в машину и уехать. Чтобы успокоиться, он
пересчитывает оставшиеся в бумажнике деньги. Семьдесят три. Сегодня была
получка. Прикосновение к такому большому количеству хрустящих бумажек
успокаивает нервы. Выключив свет в лавке, фермер возвращается с
десятицентовиком, но без карты. Гарри протягивает руку, человек толстым
большим пальцем заталкивает ему в ладонь десятицентовик и говорит:
случайно, туда не собираешься?
затылке он чувствует, что человек идет за ним. Он садится в автомобиль,
хлопает дверцей, и фермер уже тут как тут, его дряблая физиономия торчит в
открытом окне. Он наклоняется и норовит просунуть голову внутрь.
Потрескавшиеся тонкие губы глубокомысленно шевелятся; на них шрам,
поднимающийся к носу. Он в очках - ученый.
разобраться, куда едешь.
слезинки, не выказывают ни малейшего удивления. Кролик отъезжает и
направляется вперед. От каждого, кто указывает тебе, что надо делать,
воняет виски.
Оттого что этот слабоумный ни черта ни о чем не знал, вся округа приобрела
зловещий вид. За Черчтауном он обгоняет в темноте повозку
меннонитов-амишей; перед глазами в допотопном экипаже на конной тяге
мелькает бородатый мужчина и женщина в черном. Оба смотрят злобно, как
дьяволы. Борода торчит из повозки, как волоски из ноздри. Он пытается
думать о праведной жизни этих людей, о том, как они сторонятся всей этой
показухи, этого витаминного рэкета двадцатого века, но все равно для него
они остаются дьяволами; рискуя быть раздавленными, они плетутся по дорогам
с одним-единственным тусклым красным отражателем позади, полные лютой
ненависти к Кролику и ему подобным с их огромными пушистыми задними
фонарями. Что они о себе воображают? Он не может выбросить их из головы. В
зеркале заднего вида они так и не появились. Он проехал, и от них не
осталось и следа. Всего лишь мимолетный взгляд вбок - широкоскулое лицо
женщины, словно треугольник из дыма в квадратной тени. Высокий, подбитый
волосом гроб тарахтит по дороге под топот копыт полудохлой клячи. Амиши
ведь до смерти загоняют рабочую скотину. Фанатики. Совокупляются со своими
женщинами стоя, в полях, одетыми, попросту задернут черную юбку, а под ней
ничего. Никаких штанов. Фанатики. Навозопоклонники.
уныло. Когда огни Ланкастера сливаются с приглушенным светом его фар, ему
становится легче. Он останавливается у кафе; часы показывают 8:04. Он не
собирался есть, пока не выедет за пределы штата. Он берет карту со
стеллажа возле входа и, поедая у стойки три булочки с котлетой, пытается
определиться в пространстве. Он в Ланкастере; кругом городки со смешными
названиями: Берд-ин-Хенд - Синица в Руках, Парадиз, Интеркорс - Сношение,
Маунт-Эри - Воздушная Гора, Мэскет - Талисман. Наверно, если в них живешь,
они не кажутся смешными. Как Маунт-Джадж - Гора Судья. Привыкаешь. Должен
же город как-то называться.
буковкам на карте. Стоя посреди мерцающей синтетическим блеском
ресторанной суматохи, он чувствует желание отправиться туда. Маленькие
пухлые женщины, крохотные собачонки на улицах, леденцовые домики в
лимонных солнечных лучах.
судя по карте, он все время двигался скорее на запад, чем на юг; если б у
того навозного жука была карта, он мог бы проехать прямо на юг по дороге
10. Теперь остается только въехать в центр Ланкастера, выбраться из него
по дороге 222, не съезжать с нее до самого Мэриленда, а потом свернуть на
дорогу 1. Он вспоминает заметку в "Сэтердей ивнинг пост", что дорога 1
тянется от Флориды до Мэна по самой живописной местности в мире. Он берет
стакан молока и к нему яблочный пирог с хрустящей воздушной корочкой, и у
них хватило ума положить туда корицу. Мать всегда кладет в пироги корицу.
Он расплачивается, разменяв десятку, и, довольный, выходит на
автомобильную стоянку. Здешние котлеты жирнее и теплее, чем в Бруэре, а
булочки, как видно, хорошо пропеклись. Дела идут на лад.
югу через Рефтон, Хессдейл, Нью-Провиденс, Куорривилл, затем через
Меканикс-Гроув - Рощу Механики и Юникорн - Единорог, после чего начинается
ровная местность, такая унылая и неприятная, что, лишь натолкнувшись на
Оквуд, он осознает, что въехал в Мэриленд. По радио непрерывно что-то
звучит: "Не надо мне ни рук, ни губ чужих", "Стаггер Ли", реклама
прозрачных чехлов на сиденья из пластика фирмы "Рейко", "О, если бы мне
было наплевать" в исполнении Конни Фрэнсис, реклама дверей для гаража с
дистанционным управлением, Мел Тормс - "Бегом домой просить прощения",
"Это старое чувство", реклама телевизора "Вестингауз" с большим экраном и
автоматической кнопочной настройкой - "предельно четкое изображение не
дальше носа от экрана", "Песни итальянского ковбоя", "Ну да" в исполнении
Дуэйна Эдди, реклама шариковой ручки "Пейпермейт", "Я совсем большой",
реклама ополаскивателя для волос, "Пойдем с тобой бродить", последние
известия (президент Эйзенхауэр и британский премьер Гарольд Макмиллан
приступили к переговорам в Геттисберге, тибетцы сражаются с китайскими
коммунистами в Лхассе, местонахождение далай-ламы, духовного вождя этой
далекой отсталой страны, неизвестно, прислуга из дома на Парк-авеню
получила в наследство 250 тысяч долларов, весна начнется завтра), новости
спорта ("Янки" выиграли у "Храбрецов" [бейсбольные команды из Нью-Йорка и
Атланты] в Майами, кто-то с кем-то сыграли вничью на открытом чемпионате
по теннису в Сент-Питерсберге, счет в местном баскетбольном турнире),
погода (безоблачно и по сезону тепло), "Счастливый голос", "Пусти меня",
реклама Скулкиллской страховой компании, "Роксвилл" (эту Кролик любит),
"Картина, какой не нарисует ни один художник", реклама пены для бритья
"Барбазол - новая формула", которая очищает кожу и что-то там эмульсирует,
Доди Стивенс поет "Розовые шнурки для ботинок", письмо от мальчика по
имени Билли Тесман - он попал под машину и будет благодарен за письма и
открытки, "Пти флер", "Фанго" (большое), реклама костюмов из чистой шерсти
"Вул-Текс", "Ссора" Генри Манчини, "Все любят ча-ча-ча", реклама столовых
салфеток "Милость Божья" и великолепной скатерти "Тайная Вечеря", "Биенье
сердца моего", реклама полировочной пасты "Скорость" и ланолинового крема,
"Венера" и снова те же известия. Где далай-лама?
сосисками, рекламные щиты и придорожные кабачки, притворяющиеся
бревенчатыми хижинами, производят неожиданно унылое впечатление. Чем
дальше, тем сильнее становится ощущение, что к нему тянется какой-то
огромный беспорядочный конгломерат - теперь уже не Филадельфия, а
Балтимор. Он останавливается взять на два доллара бензина. В сущности, ему
нужна новая карта. Стоя у автомата с кока-колой, он развертывает и изучает
ее в свете, льющемся из окна, зеленого от пирамиды банок с жидкой восковой
пастой. Вопрос в том, как оторваться от конгломерата Балтимор - Вашингтон,
который, подобно двуглавому псу, стережет подступы к прибрежному шоссе на
юг. Да он и не хочет ехать на юг вдоль моря; перед глазами встает такая
картина: он спускается на юг через центр, прямиком в мягкое чрево страны,
и пробуждающиеся на заре хлопковые поля с изумлением взирают на его
северные номерные знаки.
направо. Это значит - вверх по карте, а потом снова назад в Пенсильванию,
но здесь, у Шосвилла, он может поехать по узкой дороге, обозначенной
тонкой синей линией без номера. Потом проехать немного вниз и снова выйти
на нужный курс, на 137-ю. Затем - длинная кривая и пересечение с 482-й и
31-й. Кролик уже чувствует, как разворачивается и переходит на красную
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Сертаков Виталий
Майер Стефани
Белогорский Евгений