Рыбак тяжело протопал сапогами к простенку и остановился перед большой
застекленной рамой с фотографиями. Он умышленно избегал прямо взглянуть на
старосту, чувствуя, что тот сам, не переставая, втихомолку наблюдает за
ним.
спокойно, с достоинством:
высмотрел молодого, чем-то неуловимым похожего на этого деда парня в
гимнастерке с артиллерийскими эмблемами в петлицах и тремя значками на
груди. Было в его взгляде что-то безмятежно-спокойное и в то же время
по-молодому наивно уверенное в себе.
через плечо Рыбака заглядывая на фото.
самого лета ни слуху ни духу. Хотя бы знать: живой или, может, уже и
косточки сгнили... - ставя на стол миску со щами, заговорила старостиха.
Выждав, пока она выговорится, он с нажимом объявил старику: - Опозорил ты
сына!
от печи хозяйка. - Опозорил и сына и всех чисто...
бы с искренней болью в голосе. Староста, однако, никак не отозвался на ее
слова, неподвижно сидел с поникшим видом, и Рыбаку показалось, что этот
дед просто недоумок какой-то. Но только он подумал о том, как хмурое лицо
старосты нахмурилось еще больше.
укоряющий взгляд в Рыбака.
старик и многозначительно постучал по столу: - Ваша вина.
него и не очень простой разговор, которому, знал, по нынешним временам
нету конца.
со щами, мясной запах от которых властно заглушил все его другие чувства,
кроме враз обострившегося чувства голода. Рыбак не испытывал к этому
человеку никакого почтения, его общие рассуждения и причины, почему он
стал старостой, Рыбака не интересовали - факт службы у немцев определял
для него все. Теперь, однако, очень хотелось есть, и Рыбак решил на время
отложить дальнейшее выяснение взаимоотношений старика с немцами.
приветливостью приглашала хозяйка.
ссутулился на скамейке. Временами он даже вздрагивал, как в ознобе.
Хозяйка, видно мало понимая состояние гостя, удивилась:
пряча в рукава тонкие кисти рук.
карабин и не заметил, как в полном молчании опорожнил миску. Староста все
с тем же угрюмым видом неподвижно сидел в углу. Хозяйка стояла невдалеке
от стола с искренней готовностью услужить гостю.
сторону Сотникова.
может, начала разговора о деле. Его большие узловатые руки спокойно лежали
на черной обложке книги. Засовывая остаток хлеба за пазуху, Рыбак сказал с
неодобрением:
отвернул обложку. Тут же он, однако, почувствовал, что не надо было делать
этого - обнаруживать своего интереса к этой чужой, может, еще немцами
изданной книге.
нам враг, - сказал Рыбак, ощущая тайное удовлетворение от того, что
подвернулся повод обойтись без благодарности за угощение и переключиться
на более отвечавший обстановке тон. Он вылез из-за стола на середину избы,
поправил на полушубке несколько туговатый теперь ремень. Именно этот
поворот в их отношениях давал ему возможность перейти ближе к делу, хотя
сам по себе переход и нуждался еще в некоторой подготовке. - Ты враг. А с
врагами у нас знаешь какой разговор?
положения, тихо, но твердо возразил старик.
еще доказывать этому прислужнику, почему тот, хочет того или нет, является
врагом Советской державы. Заводить долгий разговор с ним Рыбак не имел
никакого желания и спросил с плохо скрытой издевкой:
Неприязнь к этому человеку в нем все нарастала, он уже пожалел о времени,
потраченном на пустой разговор, тогда как с самого начала все было ясно.
глупости своей...
самообладанием неторопливо поднялся за столом, надел в рукава тулуп. Был
он совсем седой и, несмотря на годы, большой и плечистый - встав, заслонил
собой весь угол с иконами.
подалась за занавеску. Староста осторожно, будто боясь что-то задеть,
вылез из-за стола.
стене у окна чернело несколько дыр - похоже, от пуль.
намерения он считал справедливыми, но, обнаружив чьи-то, похожие на свои,
воспринимал собственные уже в несколько другом свете. И в то же время не
верилось, чтобы староста его обманывал - таким тоном не врут. Тихонько
всхлипывая, из-за занавески выглядывала старостиха. На скамейке,
сгорбившись, кашлял Сотников, но он ни одним словом не вмешался в его
разговор с хозяином - кажется, напарнику было не до того.
отрешенно ответил староста.
Рыбак раздумывал: было весьма соблазнительно пригнать в лес корову, но,
пожалуй, отсюда будет далеко, можно не успеть до утра.
шапку и молча распахнул дверь. Направляясь за ним, Рыбак кивнул Сотникову: