страна", и продолжал в том же покровительственно-дружеском тоне:
иврита или англита, в Израиле обречен на полный провал. Не хмурься. Все
имеет свою цену. За все надо ее платить. Ответственный человек заботится о
своей семье и о реальном будущем, а безответственный идеалист весь в своем
прошлом, которое пытается перенести в будущее. Пойми, у тебя нет здесь
прошлого! Тебя тут никто как специалиста не знает. Ни для кого ни одно твое
слово ничего не значит. А для того, чтобы создавать свой авторитет заново, с
нуля, у тебя уже нет отпущенных тебе Создателем лет. И языка. Чтобы тебя
услышали, надо излагать свои мысли внятно. Ни один переводчик, будь то я или
специально нанятый для тебя профессионал, не сумеет донести до инвестора и
тени твоих идей. Поэтому ты либо учишь языки, либо переходишь на пособие по
прожиточному минимуму - и всю оставшуюся жизнь будешь читаешь русскоязычную
прессу и слушать ваше местечковое радио. А по нему тебе с рыдающими
интонациями будут излагать убогие мысли таких же неудачников, как ты сам. Я
готов продержать тебя на своих руках ровно столько, сколько мне удастся, но
не няньчить всю жизнь своего ровесника, не желающего вписаться в добровольно
избранный новый мир! А пока вот тебе перевод договора между нами на русский
язык, так как английского ты тоже не знаешь и, - он снова кивнул на
дипломат, - никогда знать и не будешь. Мне остается только посочувствовать
твоей семье. Двадцать лет назад, когда я приехал в Израиль, среди нас было
немало талантливых людей, подобных тебе. Они больше надеялись на свой
советский научный багаж, чем на умение жить среди реальных евреев, не
склонных, в отличие от русских, верить ни одной чужой идее."
зажеванная, как другие. Тут можно поискать нишу. А в то, что это говно
способно двигаться, я не поверю даже, если увижу собственными глазами. Кроме
того, я биолог, а не инженер. Я в такой срани вообще нихуя не понимаю... Ты
что?"
уже двадцать лет не говорю по-русски и не считаю этот язык нужным для любой
профессии. Он пригоден только для застольной беседы, а потому в нем столько
вот этой звонкой лексики. Когда... если ты послушаешь меня и заговоришь
по-человечески, то поймешь, что по-русски можно выражаться как угодно
грязно. Этот язык ни от чего хуже быть уже не может! Мне пришлось столько
пережить до отъезда и при оформлении, что я на всю жизнь сохранил к своей
так называемой родине только низкие чувства. Что не помешало мне, как
видишь, сохранить ленинградский диалект русского языка и не мешает
бескорыстно опекать таких, как ты. Вас надо беречь, занести в Красную
книгу..."
Тедди?" - спросил я, весь дрожа. "Что делать? Я тоже не без странностей. Я
не могу не помогать людям. Без меня ты просто пропадешь. Ты прочел договор?"
"Зачем? Я тебе верю. Я все равно ничего не понимаю в местных реалиях. Я
уверен, что ты меня не подведешь..." "Ну, и умничка. Сейчас мы едем к моему
адвокату, ты там все подписываешь и начинаешь работать..." "Так ты хоть
немного веришь в шагайку?" "Заладил - верю, не верю... Я верю только в чеки,
выписанные на мое имя. Чем больше проставленная там сумма, тем больше я верю
в любую идею, породившую этот чек. Когда твоя шагайка подарит мне чек, на
котором написано хотя бы "один доллар", я тебе поверю. Ровно на один доллар.
А пока, повторяю, ты имеешь дело с таким же идиотом-альтруистом, как ты сам
идиот-изобретатель этого дурацкого агрегата... Но в мире не перевелись
дураки и кроме нас двоих. Попробуй их убедить дать на шагайку деньги.
Убедишь - я тебе положу зарплату. А не убедишь - живи пока минимум год на
стипендию Шапиро. Ты все понял? Тогда, не теряя времени, к адвокату."
старик-сабра - уроженец Израиля. Такие пенсионеры нашли себя в первые годы
массовой иммиграции евреев из Союза в деле бескорыстной им помощи и защиты
от неизбежных стрессов. - Ты не читал этот текст на иврите?" "Откуда? Ты же
видишь, как он говорит, - едва успевала переводить старушка-соседка, почти
забывшая русский, выученный некогда в польской школе. - Он был ознакомлен
только с переводом." "Твой "благодетель" - диктатор! - бушевал мар Эвен. -
Явсю жизнь искал и находил воду в пустыне. Я умею отличать чистый источник
от грязи. Это самый грабительский документ, который я когда-либо видел. Тебе
следует его немедленно расторгнуть. Я сам поеду с тобой к адвокату Миндлина,
который, естественно, с ним заодно!" "Но на что я буду жить?" "Проживем
как-нибудь, - кричала Марьяна. - Лучше умереть с голоду, чем дарить все твое
интеллектуальное имущество этому проходимцу!" "Он не жулик, - отбивался я. -
Он человек нашего круга, бывший ленинградский, а ныне видный израильский
ученый-биолог, профессор. Наверное, иначе составить такой документ было бы
просто невозможно..." "Я тоже кое-что понимаю в израильских реалиях, -
горячо возражал Эвен. - Поэтому я - защитник "русских". Этот договор-
элементарный грабеж!" "Прости, мар Эвен, но я не стану ничего расторгать..."
"Пойми, тебя просто ограбили." "Мне будут минимум год платить зарплату. Я
придумаю за это время десяток шагаек!" "По договору все, что ты уже придумал
и когда-либо придумаешь, принадлежит Миндлину..." "С моей долей от
полученных прибылей от реализации проектов, верно?" "...если реализация
будет. А это теперь от тебя никак не зависит. Только от Миндлина. А человек,
составивший такой договор, всегда найдет способ тебя обойти и при внедрении
твоих проектов!" "Вы говорите о будущем, - возражал я, - а жить мне не на
что сегодня, сейчас. Мы на дне. Как бы ни сложилась моя судьба, как бы ни
поступил со мной Тедди в будущем, никому, ни одному человеку в Израиле, я
никогда не буду так благодарен, как этому диктатору!.." "Ты убьешь его душу,
- едва перевела полька непонятную мысль Эвена. - Как только Тедди тебя,
честного и доверчивого, обманет и ограбит, он же тебя же так возненавидит...
А от этого до гибели души обманщика один шаг. Тебе следует спасти его и
расторгнуть договор!" "Если это так, - резонно заметила Марьяна, - то нам
следует, напротив, договор сохранить. Еще нехватало! О душе мошенника
заботиться..." "Убивая чужую душу, - гнул свое честный сабра, - невозможно
сохранить свою..."
возразил я, - когда речь идет о средствах к существованию! Сегодня мне на
все плевать, кроме заработка достойным трудом. Можно подумать, что
бесчисленные проходимцы заботятся о каких-то душах. А наличных у них сколько
угодно!" "Их власть и благополучие только кажущиеся, - возражал Эвен. - На
самом деле души грешников уже на земле не знают покоя. Им всегда страшно..."
ресторана.
жестокий взгляд и плавные движения сразу оживили опасения, которые вроде бы
пока не оправдались в Сибири - мафия, бандитизм, похищения... Да еще эта
седая девушка с ним рядом со своими мертвыми глазами и трагической судьбой!
милой улыбочкой его экранные двойники не спеша приковывают свою жертву к
батарее наручниками перед тем, как воткнуть нож в ее шею. - Коль скоро вы
уже приняли под свое крыло Ирочку, Марк Борисович, то она позволила себе
рекомендовать вам в экипаж вашей шагайки и меня."
она произносила зловещее слово. - Именно он и сплавил моих мучителей вниз по
Тереку."
там в ущельях колотятся. Форель обожает такое лакомство..."
взглядом жуткого собеседника. Мы как раз уселись за стол и пропустили первую
- за знакомство, когда он как-то по-особенному повернулся ко мне.
снайпер и пулеметчик..." "Мы собираемся шагать не по Тереку. С кем нам в
этих местах единоборствовать?" "Вы повезете груз." "Кому-то нужны
пятисоттонные модули или рудный концентрат?" "Вы что, действительно не
знаете, зачем Пустовых нужна Верхняя Марха?"
воздуху. Пригонят вертолет. Пустовых сказал, что безопасность перевозок..."
погоды, например. Во всяком случае, на нее списать аварию легче, чем, когда
имеешь дело с шагайкой. А места там словно специально созданы для таких
нештатных вроде бы ситуаций. Не просто дикие, как и девять десятых
территории Сибири. Хорошо, поясняю. Есть полюс холода, есть магнитный полюс,
а есть полюс мистики. Я уверен, что такой олигарх, как Пустовых, это знает и
никогда не доверит миллионы зыбкой воздушной стихии. Он происходит из
династии сибирских промышленников царского разлива. Его предки сюда еще с
Ермаком пришли. И он не зря ставит на вашу абсолютно всепогодную шагайку,
которая не может ни упасть, как любое воздушное судно, ни сесть на мель как
речное или утонуть как морское. Поэтому груз будет на вашем борту, капитан.
И, при любой конспирации, информация о рейсе с этим грузом будет куплена кем
надо. Вот почему на том же борту должны быть мы с Никитой."
"Путешествие будет опасным." Это вы нам и пророчите?" "Я не пророк, я -
рейнджер, профи. Гарантирую. Никаким спецслужбам не по зубам контролировать
все тринадцать миллионов квадратных километров Сибири! Уверен, что Пустовых
это тоже понимает."
Без них в рейс вообще выходить нечего."
Ивановичем. С моей стороны возражений нет, Толя. А... Никита - под вашу
ответственность." "Спасибо. Не смею далее навязывать вам свое общество.
Роллинс Джеймс
Панов Вадим
Свержин Владимир
Андреев Николай
Орлов Алекс
Василенко Иван