read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



едва внятно, а когда занимался ветерок, звон густел, угрюмая, бурная, все
лето недовольно гудевшая река начинала искрить из конца в конец, открываясь
добрым материнским ликом.
В тихом, отходящем звуке, в легком свечении пустынной, всеми забытой
реки чудилась вроде бы даже покаянная виноватость -- была вот все лето злая,
мутная, неласковая, затопила птичьи гнезда, не оделила добычей рыбаков, не
одарила радостью купальщиков, распугала с берега детей, отпускников...
Поздняя осень, чуть греющее позднее солнце, но сколько от него светлого
свету! И чуть слышный хрустальный звон кругом, россыпь искрящихся
колокольчиков над берегами -- голос грустного предзимья по всему
поднебесному миру.
Сережки
После сретенских морозов, когда разломится зима пополам и солнце
повернет на весну, я, если живу в деревне, наломаю веток ольхи с сережками,
поставлю их в банку с водой и с удивлением наблюдаю, как эти черные, почти
обугленные ветки, которых и солнце-то коснулось чуть, только чуть, да и
солнце-то далекое еще, морозное, стронутые соком, встрепенулись,
зашевелились в себе.
Немного тепла, немного чистой воды -- вот уж лаковая чернота сережек
дрогнула, отеплилась багровым цветом, а ветви шоколадно заблестели и
окропились бледными свечечными язычками набухших почек.
Одна, другая треснет почка, обнажит спрессованную в себе мякоть зелени
и замрет, дожидая своего срока, пропуская перед собой краткую накипь цвета
-- листу родиться надолго, на все лето, лист может и должен подождать.
И сломаются в изгибах сережки, растрескаются, словно живые птичьи
лапки, насорят буровато-желтого цвета, похожего на отруби, и, обмерев от
свершенного таинства обсеменения, обвиснут в изнеможении, неслышным,
последним выдохом развеют прах цвета, бесплотную пыльцу. По всему столу, на
бумагах, на чернильнице, на окне лежит, светится цветочная пыльца, а
сережки, отдав себя грядущему празднику веснотворения, как-то опустошенно
обвиснут, свернутся и упадут отгорелыми папиросными бумажками.
Однажды на исходе января шел я малонатоптанной узкой тропой, вижу:
поперек нее лежит ольха, из снега желтеет пенек с красной каемкой. Кто-то
наточил топор, пробовал острие и смахнул деревце. Может, выбирал палку иль
оглоблю, на какую-либо хозяйственную надобность срубил, посмотрел -- не
годится, пошел дальше рубить. У нас много всего -- чтобы выбрать по сердцу
новогоднюю елку, иные привереды по двадцать их свалят.
Обут я был по-городскому, в ботинки, в лес идти убродно, вот и
попользовался подарком -- наломал веточек с вершины срубленной ольхи,
подумал и три-четыре ветки от пенька отломил.
Быстро приободрились ветки в комнатном тепле. Приободрились, да не все.
Те, что я от живого пенька отломил, -- ожили, зацвели, семенем сорить
начали, а на ветках, которые со срубленного ствола, сережки затвердели.
Висят каменно, словно летошний сорочий помет прилип и прутикам, -- не
хватает им силы зацвесть, а судя по срубу пенька, и жили-то отдельно от
корней не более недели. Измученная, дохлая, одна сережка наконец-то
треснула, потом еще одна. Медленно, заторможенно, каждая по отдельности
пробовали цвести сережки со срубленной вершинки, но так на полпути и
замерли, засохли в полуцвете, выдохнув из своей сиротской души чуть видную
порошинку пыльцы -- смолкла песня цвета на полуслове.
А в этой же банке, на том же свету пластали пестрые сережки на
неподрубленных ветках, сливая животворящую силу с весенним разгулом
цветения, распирало их силой нарождающейся жизни, рвало на них кожу,
обнажало жаркую плоть.
Родная моя деревня, а как же ты там, в новых агрогородках, комплексах,
отнятая от корней, с перерубленным стволом? И люди, русские люди, как же
они-то? Уронят ли семя свое на новом месте, на железо, на кирпич, на цемент?
И познают ли радость цветения, без которого сама жизнь уже не жизнь, а
только производство скота, жратвы, назьма.
Дождик
Шалый дождик налетел с ветром, пыль продырявил, заголил хвосты куриц,
разогнал их во дворе, качнул и растрепал яблоню под окнами, убежал торопливо
и без оглядки.
Все замерло удрученно и растерянно. Налетел дождик, нашумел, но не
утешил, не напоил.
Снова зной. Снова зажило все разомлелой, заторможенной жизнью, и только
листья на яблоне все дрожали, и сама, кривая, растопорщенная, яблоня
напоминала брошенного, обманутого ребенка.
Предчувствие осени
Конец августа.
Речка Быковка стала еще светлей и мельче. Она как бы оробела немножко и
чуть-чуть шумит перекатами, словно боится нарушить зарождающуюся грусть,
стряхнуть поседелость на кустах, висящих над нею.
По речке который уж день плывут листья, набиваются у камней в
перекатах, паутина плывет с татарника и кипрея. Его полно тут, татарника, на
пашнях, особенно на овсах, кипрея -- на вырубках. Ночью над Быковкой
мелькают просверки, словно электросваркой разрезая сталистую твердь речки,
-- звезды ли августовские падают? Или отблески северных позарей достигают
Урала? Может, и с Антарктики отголоски сияний достигают безвестной речки
Быковки? Земля в августовские ночи совсем не ощутима, хочется притихнуть
вместе с нею, пожалеть себя и ее за что-то, приласкаться к теплому --
наступающим холодом, тьмою дышит ожившее пространство.
Рано начали просыпаться туманы, а как проступят, так низко и неподвижно
лежат неровными слоями над зеленой отавой, по-над речкой. И речка сквозь
туман и не смытую на песках пленку пуха кажется стылой.
Рано вечером многими сенокосилками стрекочут кузнечики, стрекочут
длинно, трудолюбиво, боясь сделать паузу, ровно бы спешат докосить все, что
еще недокошено в полях и лугах.
А недокошены лишь елани и кулижки колхозников. Нынче, как и много лет
назад, они получили покосы к сентябрю, косят урывками перестоялую, худую
траву, мечут ее сырую. Корм из нее никудышный, но какой ни на есть, а корм.
Осень приближается. Осень.
Птицы все едят, едят. Овсянки затемно прилетают и садятся в поле и
только на вечерней заре лепятся на кусты и чистят перья клювами от паутины.
Песен птичьих уж нет, только хлопоты, только молчаливые заботы перед дальней
дорогой. Природу охватило томление и тревога, за которою последует согласие
с осенью, печальное прощание с теплом, готовность к трудному зимованью, так
необходимому для обновления всего в природе, белому снегу, который глубоко и
тепло прикроет верхушку земли, нарядит ее в белую шапку -- и будет конец
года -- тоже с белой верхушкой.
Весенний остров
Пароход миновал Осиновский порог, и сразу Енисей сделался шире,
раздольней, а высота берегов пошла на убыль. Чем шире становился Енисей, тем
положе делались берега, утихало течение, река усмирялась, катила воды без
шума и суеты.
Я один стоял на носу парохода и, счастливо успокоенный, смотрел на
родную реку, вдыхал прохладу белой, тихой ночи. Нос парохода время от
времени так глубоко срывался в воду, что брызги долетали до меня. Я слизывал
с губ капли и ругал себя за то, что так долго не был на своей родине,
суетился, работал, хворал и ездил по чужим краям. Зачем?
Пароход шел по Енисею, разрезая, как студень, реку, светлую ночь и
тишину ее.
Все на пароходе спали. Не спал лишь сам пароход, рулевой не спал, и я
не спал. Вахтенный матрос хотел прогнать меня с палубы, но посмотрел на
меня, постоял рядом и ушел.
Я ждал солнце. Оно с час назад укатилось в лес и зависло в вершинах
его. Туман поднялся над рекою, выступил по логам и распадкам, окурил берега.
Он был недолговечен и пуглив, этот летний туман, и пароходу идти не мешал.
Вот-вот после короткой дремы оттолкнется солнце от острых вершин леса,
взойдет над синими хребтами и спугнет туманы. Они потянутся под срез
тенистых берегов, заползут в гущу леса и там падут росою на травы и листья,
на пески и прибрежный камешник.



Страницы: 1 2 3 4 5 [ 6 ] 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.