Чтение 6–й страницы книги ~Зойкина квартира~

экземпляров вождей. Продавал их по двугривенному.
З о я. Ну, ты и тип!
А м е т и с т о в. Чудное пиво. Товарищ, купите вождя! Один буржуй пять
штук купил. Я,
говорит, их родным раздарю. Они любят вождей.
З о я. Карты крапленые?
А м е т и с т о в. За кого вы меня принимаете, мадам?
З о я. Брось, Аметистов. Где ты шатался пять лет?
А м е т и с т о в. Эх, кузина!.. Эх... В Чернигове я подотделом искусств
заведовал.
З о я. Воображаю.
А м е т и с т о в. Белые пришли. Мне, значит, красные дали денег на
эвакуацию в Москву,
а я, стало быть, эвакуировался к белым в Ростов. Ну, поступил к ним на
службу. Красные
немного погодя. Я, значит, у белых получил на эвакуацию и к красным.
Поступил
заведующим агитационной группой. Белые, мне красные на эвакуацию, я к белым
в Крым.
Там я просто администратором служил в одном ресторанчике в Севастополе. Ну,
и
напоролся на одну компанию, взяли у меня пятьдесят тысяч в один вечер в
железку.
З о я. У тебя? Ну, уж это, значит, специалисты были.
А м е т и с т о в. Темные арапы, говорю тебе, темные! Нуте-с, и пошел я
нырять при
советском строе. Куда меня только не швыряло, господи! Актером был во
Владикавказе.
Старшим музыкантом в областной милиции в Новочеркасске. Оттуда я в Воронеж
подался,
отделом снабжения заведовал. Наконец, убедился за четыре года: нету у меня
никакого
козырного хода. И решил я тогда по партийной линии двинуться. Чуть не
погиб, ей-богу.
Дай, думаю, я бюрократизм этот изживу, стажи всякие... И скончался у меня в
комнате
приятель мой Чемоданов Карл Петрович, светлая личность, партийный.
З о я. В Воронеже?
А м е т и с т о в. Нет, уж это дело в Одессе произошло. Я думаю, какой
ущерб для
партии? Один умер, а другой на его место становится в ряды. Железная
когорта, так
сказать. Взял я, стало быть, партбилетик у покойника и в Баку. Думаю, место
тихое,
нефтяное, шмендефер можно развернуть - небу станет жарко. И, стало быть,
открывается
дверь, и знакомый Чемоданова - шасть. Дамбле! У него девятка, у меня жир. Я
к окнам, а
окна во втором этаже.
З о я. Узнаю коней ретивых...
А м е т и с т о в. Ну, не везло, Зоечка, ну что ж ты поделаешь. Возьмешь
карту - жир,
жир... Да... На суде я заключительное слово подсудимого сказал, веришь ли,
не только
интеллигентная публика, конвойные несознательные и те рыдали. Ну, отсидел
я... Вижу,
нечего мне больше делать в провинции. Ну, а когда у человека все потеряно,
ему нужно
ехать в Москву. Эх, Зойка, очерствела ты в своей квартире, оторвалась от
массы.
З о я. Ну, ладно. Все понятно. Раз уж ты притащился, ничего с тобой не
сделаешь.
Слушай, я тебя оставлю... Все слышал?
А м е т и с т о в. Свезло, Зоечка.
З о я. Я не только тебя пропишу, но дам место администратора в
предприятии...
А м е т и с т о в. Зоечка!
З о я. Но в квартире мне о картах не будет и речи. Понял?
А м е т и с т о в. Что она делает, товарищи? Зоя, это не марксистский
подход! Ведь у тебя
ж карточная квартира. Да дай ты мне сюда спецов штук пять, у них теперь
деньги...
З о я. Карт не будет.
А м е т и с т о в. Эх!
З о я. И работать будешь под строгим контролем. Смотри, Аметистов, ой
смотри. Если ты
выкинешь какой-нибудь фокус, я, уж так и быть, рискну всем, а посажу тебя.
Ты вздумал
меня попугать. Не беспокойся, за меня найдется кому заступиться, а ты... ты
слишком много
о себе рассказал.
А м е т и с т о в. Итак, я грустную повесть скитальца доверил змее. Мон
дье!*
*Mon dieu! - Мой бог! (фр.)
З о я. Молчи, болван. Где колье, которое ты перед самым отъездом в
восемнадцатом году
взялся продать?
А м е т и с т о в. Колье? Постой, постой... Это с бриллиантами?
З о я. Ах ты, мерзавец, мерзавец!
А м е т и с т о в. Спасибо, спасибо. Видали, как Зоечка родственников
принимает!
З о я. Документы-то у тебя есть?
А м е т и с т о в. Документов-то полный карман, весь вопрос в том, какой из
этих
документов, так сказать, свежей. (Достает бумажки.) Чемоданов Карл... об
этом речи быть не
может. Сигурадзе Антон... Нет, это нехороший документ.
З о я. Это ужас, ужас, честное слово. Ты же Путинковский!
А м е т и с т о в. Нет, Зоечка, я спутал. Путинковский в Москве - это
отпадает. Пожалуй,
лучше всего моя собственная фамилия. Я думаю, что меня уж забыли за пять
лет в Москве.
На, прописывай Аметистова. Постой, тут по воинской повинности у меня еще
грыжа где-то
была...
Зоя достает из шкафа великолепные брюки.

(Надевая штаны.) Бог благословит твое доброе сердечко, сестренка.
Отвернись.
З о я. Очень ты мне нужен. Потрудись штаны вернуть, это Павла Федоровича.
А м е т и с т о в. Морганатический супруг?
З о я. Попрошу держать себя с ним вежливо. Это мой муж.
А м е т и с т о в. Фамилия ему как?
З о я. Обольянинов.
А м е т и с т о в. Граф? У-у, это карась. Впрочем, у него уж, наверное, ни
черта не
осталось. Судя по физиономии, контрреволюционер... (Выходит из-за ширм,
любуется
штанами, которые на нем надеты.) Гуманные штанишки! В таких брюках сразу
чувствуешь
себя на платформе.
З о я. Сам выпутывайся с фамилией. В нелепое положение ставишь. Павлик!
Голубчик!
Обольянинов входит.
Извините, милый, что бросили вас одного. По делу говорили.
А м е т и с т о в. Увлеклись воспоминаниями детства. Ведь мы росли с
Зоечкой. Я сейчас
прямо рыдал.
О б о л ь я н и н о в (смотря на брюки). Напоминают мне они...
А м е т и с т о в. Пардон-пардон. Обокрали в дороге. Свистнули в Ростове
второй чемодан.
Прямо гротеск! Я думаю, вы не будете в претензии? Между дворянами на это
нечего
смотреть.
О б о л ь я н и н о в. Пожалуйста, пожалуйста. Я их все равно хотел
подарить китайцу...
З о я. Вот, Павлик, Александр Тарасович будет у нас работать
администратором. Вы
ничего не имеете против?
О б о л ь я н и н о в. Помилуйте, я буду очень рад. Если вы рекомендуете
Василия
Ивановича...
А м е т и с т о в. Пардон-пардон, Александра Тарасовича. Вы удивлены? Это,
видите ли, мое
сценическое имя, отчество и фамилия. По сцене - Василий Иванович
Путинковский, а в
жизни Александр Тарасович Аметистов. Известная фамилия, многие
представители
расстреляны большевиками. Тут целый роман. Вы прямо будете рыдать, когда я
расскажу.